Рулетка для двоих. Часть 1: Онлайн - Павел Сугарин

После чего смерил водятла долгим взглядом.

— Тебе же лучше, если там все на месте. Или пойдешь по статье сто пятьдесят девять, «Мошенничество», на красивые пять лет. Поверь мне, сядешь как миленький.

Он с усилием сглотнул.

— Какое мошенничество, ты чего! Я всего лишь курьер. Мне сказали: съезди туда, возьми то, привези сюда. Я никаким мошенничеством не занимался! Я честный таксист.

— Ну да, ну да. — Я почувствовал, как эмоции начинают брать вверх. — Тебе по десять раз на дню, видимо, доверяют такие конверты. Да ты не таксист, ты — инкассатор, получается!

Я повернулся к нему, подошел вплотную.

— Сказки свои другим лохам будешь рассказывать. Ты меня за идиота не держи, хуже будет. Ты сейчас даже не представляешь, насколько попал. Не первый же раз, когда пенсионеров разводите? А если менты тряхнут хорошенько да твое фото по телику покажут — сколько еще обманутых откликнется из тех, что тебя опознают?

Я с удовольствием наблюдал, как эмоции калейдоскопом меняются на его лице. Тревога, недоверие, страх, — и каждая из них приносила мне огромное удовольствие.

— Егор, все в порядке. Все деньги на месте.

— Радуйся. — Я похлопал парня по плечу. — Сегодня можешь отметить дату в календаре голубым цветом как свой второй день рождения. Дуй отсюда, чтоб духу твоего не было, пока я добрый.

Не дожидаясь ответа, развернулся и пошел к своей машине. Сдать козла в полицию было бы правильно, но мамино состояние меня волновало сейчас больше. Если полицию, то минимум час ждать придется. Как бы плохого чего не случилось: она такая впечатлительная, с ее больным сердцем лучше вообще не волноваться лишний раз. А потом еще все эти протоколы, опросы, выяснения… Я надеялся, что парень достаточно напуган, чтобы усвоить урок.

— Это… Брат! Расписку бы! — донеслось мне в спину.

Я подумал, что ослышался.

— Что? — спросил, замерев на месте.

— Ну, расписку, — произнес он ничуть не смущаясь. — Что все деньги вернул, претензий нет и все такое.

— Мамуль, закрой глаза, пожалуйста, — попросил я, чувствуя, что теряю остатки самоконтроля, и повернулся обратно к уроду.

Парень явно расслабился. Беда миновала, можно и поборзеть? Вот зря он так. Хотел же по-доброму разойтись, блядь! Нервное напряжение, копившееся все это время, всколыхнулось внутри большой волной и выплеснулось за край. Ярость моментально объяла меня, лишая способности мыслить логически. Руки обдало жаром, отчего ладони сами сжались в кулаки. А с ног будто упали пудовые гири — настолько легкими они стали.

Сократить расстояние между нами было делом секунды. Он так и не почувствовал грозившей ему опасности: спокойно стоял, сложив руки на груди, и улыбался голливудской улыбкой.

— Сука!

Первый удар — подсечка — пришелся по ногам, опрокидывая мудака на землю. Первый удар — всегда самый важный, так меня учил сэнсей. Лишить противника возможности защищаться и дальше полностью владеть ситуацией — это искусство нападения. Не часто мне приходилось им пользоваться, но сейчас тело двигалось само, машинально проводя комбинацию.

— Я очень даже имею претензии!

Тяжелый ботинок впечатался в лицо, и я с удовольствием увидел, как пухлые губы лопнули, словно перезревшие ягоды, забрызгивая асфальт красной кровью. Несколько зубов покатились по нему белыми дробинками.

— Ты пытался обмануть мою мать!

И второй удар пришелся в живот, заставляя парня скрючиться и схватиться руками за бока. Ребра точно сломаны.

— И не просто обмануть, гнида! Ты пытался ее обокрасть!

Кулак ударил точно в нос, сворачивая его набок. Раздался хруст сломанных хрящей.

— А теперь тебе еще и расписку захотелось?! На тебе расписку! Сейчас всю рожу твою распишу!

Проезжавшие мимо водители возмущенно сигналили, призывая остановить избиение, но мне не было до них никакого дела. Никто не торопился вмешиваться, и меня это вполне устраивало. Я поднял безвольного, потерявшего всякую способность к сопротивлению неудачливого мошенника и приложил несколько раз лицом о капот его же машины, оставляя на нем вмятины и жуткие кровавые разводы.

— Мразь! Ты у меня до конца дней на лекарства будешь работать!

— Егор! Егорушка! Остановись, сынок!

Не сразу понял, кто именно схватил меня за уже занесенный кулак. Повернул голову, недоуменно глядя в испуганные глаза мамы. На ее синие губы, лицо, полное страха и боли. И тогда ярость схлынула, оставив после себя только чувство опустошенности.

— Сына, хватит, — прошептала она, испуганно сжимая мою руку, словно боясь, что стоит отпустить, как я снова сорвусь и продолжу месить парня. — Оставь его. Поедем домой, сынок. Мне что-то нехорошо. Отвези меня домой скорее.

Я посмотрел в последний раз на лежащее без сознания тело, сплюнул на него и пошел к машине.

— Ты права, мамуль. Тебе нужно отдохнуть, слишком много всего за одно утро.

Мы сели в машину и поехали к дому. Она молчала всю дорогу, отходя от шока. Ее можно было понять: сначала страх от осознания обмана, а потом собственный сын, озверевший от неконтролируемой злобы. Меня же трясло от раздираемых чувств. Приходилось крепко сжимать руль, чтобы не выдать дрожание пальцев. Но даже сквозь горечь, стыд перед матерью, сквозь остатки ярости, и образовавшуюся опустошенность, — я чувствовал огромное удовлетворение. Я поступил так, как мне хотелось. Столкнулся с несправедливостью, со злом и наказал его так, как посчитал нужным. Я не боялся последствий: вряд ли парень обратится в полицию, учитывая всю историю и его в ней роль. Но даже если бы это и случится, раскаяния за содеянное я не испытаю. Я был полностью прав и мне это нравилось.

Я зло улыбнулся своему отражению в зеркале.

Глава 16

Я мило улыбнулась своему отражению в зеркале. Бросила последний оценивающий взгляд на макияж и поспешила выйти обратно к дожидавшейся меня женщине-администратору. Под предлогом «помыть руки» я смогла улучить лишь небольшую отсрочку перед неизбежным. Пять минут едва хватило, чтобы справиться с нахлынувшим чувством паники и обрести спокойствие, пусть и внешнее. Хотя все еще было не по себе.

Когда такси привезло меня по присланному Девятовым адресу, ничто не предвещало беды. Обычное здание в центре, сотни таких, с серой непримечательной вывеской. Реальность обрушилась, стоило переступить порог, оказавшись внутри.

Девушка-администратор вела меня к забронированному столику, а чувство страха никак не унималось. Это место было явно не для меня. Слишком пафосное, слишком дорогое. Никогда прежде я не бывала в таких ресторанах, и сейчас отчетливо понимала почему. Оно предназначалось для людей из другого мира. Пока мы шли через зал, я чувствовала себя чужеродным элементом. Пусть на мне было лучшее платье из всего гардероба, сейчас оно выглядело как дешевый