Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы - Михаил Крюков

Как серебряную пульку из рогатки, Мемфис выстреливает наш самолётик из своего воздушного пространства. Прошли отметку в десять тысяч, штатно набираем высоту и скорость. Кэп мрачен, хотя все идёт, как по маслу. Даже кондиционеры работают, как положено. Над Эль-Пасо попадаем в облака, немножко колбасит, но мы уворачиваемся и убегаем от погодного фронта в Аризону. Здесь всё наоборот, всегда дефицит облаков и переизбыток яркого солнца, стандартные щитки не помогают. Де Тревиль жертвует газетой с кроссвордом, мы её используем на шторы.

«… Ты про всякие вуду слышал? Был у меня случай, давно, когда я ещё до капитана не дослужился и был простым полковником. Вывозили десантуру на прыжки. Прибегает один супермен из ихней братии, не в себе, и заявляет, что нельзя ему сегодня прыгать, злые колдуны заговор повесили, убьётся нафиг. Посмеялись. Не жми очком, сказали, поставим выпускающим. Успокоился. А у его борта на взлёте останов обоих двигателей и, в общем, треснулись они. Фюзеляж в гармошку. Никто не выжил. Совпадение, конечно, но кому они, эти совпадения, нужны? Видок у того кадра был точь в точь как у нашей красавицы. И на «затмения» он тоже жаловался. Так что, прости за угрюмость, навеяло»… Понятно, какие вопросы? Сядем в Фениксе, сбросим нашу «колданутую» пассажирку, перезагрузимся и уйдём в весёлую Калифорнию. Там будет время поужинать, как нормальные люди, и, может, даже сходить в кино. Все будет хорошо, кэп, вот увидишь.

Феникс открыт на все сто, предлагает три полосы на выбор. Выбираю самую длинную. В жаркие дни, как этот, воздух над городом по-своему коварен: асфальт кварталов и транспортной сетки раскаляется, как сковородка, в результате на малых высотах работают мощные термики.[52] Вертикальный «ветер» заставляет иногда ставить самолёт колом, иначе выдерживать глиссаду невозможно. Выпрыгнув из термика в такой дурацкой позе, аппарат ненавязчиво падает как сорок тонн строительной арматуры, пока в новый поток не воткнётся. Циклический процесс: вой турбин, переходящих с холостых на полные обороты каждые десять секунд, точно синхронизирован с интенсивностью мата в кабине. В принципе ничего страшного, после пары раз начинаешь шестым чувством определять силу и глубину термика и работаешь на упреждение, но и брезговать сотнями метров полосы в плавящемся под солнцем PHX я бы тоже никогда не стал.

Визуальный заход на полосу два-шесть, навигационная точка «Прун», высота три тысячи над уровнем моря, две над землёй, которая здесь больше похожа на Марс. Я только-только успел поймать глиссаду, как компьютер «Арджэйки» дурным голосов заверещал о неисправностях в системе управления, а экран гидросистем высветил отказ силовых элементов спойлеронов на обоих плоскостях. Де Тревиль радостно запрыгал в кресле, насколько позволяли ремни: «а я что говорил, а я ж предупреждал…». Пока кэп злорадствует, я оцениваю наши шансы на более или менее грациозный уход на второй круг, и, самое главное, возможность устранения этого безобразия собственными силами. Перспективы, прямо скажем, не особо радужные, и к тому же, мрачные предсказания де Тревиля заставили задуматься о вероятности новых отказов – «эффект домино» печально знаменит в гражданской авиации.

Самолёт ведёт себя отвратительно. Представьте себя на велосипеде, на полном ходу вдруг разболталась втулка на рулевой штанге, а вы, как обычно, несётесь сломя голову под гору без тормозов. Примерно такое ощущение. Управление по крену от неудовлетворительного до никакого, а попытки собственно «рулить» приводят к совершенно непредсказуемым результатам. Надеясь исключительно на руль направления – хвост, решаю изо всех сил попробовать остаться на глиссаде и, может быть, никого сегодня в итоге не угробить. Де Тревиль согласен, несмотря на передрягу, он почему-то от души веселится, решая организационные вопросы: «башня» в курсе событий, пожарники бычкуют косяки и выкатывают свои тягачи из ангаров, стюардессы готовы к эвакуации и по-своему рады редкой возможности попасть в газеты и телевизор.

Пассажирам, которым было нехорошо в болтанку, сейчас станет совсем плохо. Корректировки по курсу накладываются на корректировки по крену, от «чечётки» на педалях с угрожающей амплитудой мотыляется по горизонту хвост. С «башни» прекрасно видно наши эволюции, башня говорит «э-э-э…» и сконфуженно умолкает. В какой-то момент подлавливаю осевую линию и перевожу РУДы на холостые. Сквик–сквик, здоровается резина с бетоном, и мы аккуратно замедляемся. Наступает моя очередь злорадствовать, но рулёжка до терминала и парковка прошли до обидного скучно. Де Тревиль, правда, едва не переехал самолётом «регулировщика», но он всегда так делает. Вызванный по оперативной частоте технарь растерянно развёл руками, всё нормально, всё проверил, был сбой в силовых элементах, прописан в системном логе, а почему – не знаю, систему перестартовал, ещё раз все проверил, борт к вылету готов. Я делаю очень круглые глаза, а кэп осторожно берет механика под локоть: «слушай сюда, уважаемый…» Бывает такое, какая-то часть автоматики вдруг начинает «косячить», поиграешься с предохранителями, перезапустишь и всё нормально. Кофеварки, автопилот, навигационную систему и даже свет в сортире ещё можно понять и простить, но основные элементы управления НЕТ. Списали мы этот самолётик от греха подальше «пролечиться» в ангаре.

…За пределами кондиционированной коробки терминала почти полтинник, в тени –духовка (для получения максимально хрустящей корочки готовить запеканку «Пылот» не меньше десяти минут). Мы с де Тревилем дымим отобранными у технаря сигаретами, молчим и переживаем. Кэп тычет дрожащим пальцем: глянь на четыре часа. У вишнёвого мерса стоят, обнявшись, две хрупкие женские фигуры, наша «Катастрофа» и, похоже, её мама. Нас в упор не видят. Это понятно – мы человеки-невидимки, люди в форме, детали и продукт большой и сильно побитой временем системы, банально перемещающей всех желающих и не очень из точки А в точку Б. Нам и самим уже хочется куда-нибудь виновато слинять: такие взрослые дядьки, а курят. Вся проблема в том, что милые дамы также наотрез отказываются замечать угрожающе лихо стартующий с остановки служебный автобус. Время замедляет ход, расстояние между объектами сокращается, а де Тревиль, устало пряча лицо в ладонях, говорит: «ну вот, опять начинается»…

…Мы зря волновались. Ничего страшного не случилось, наверное, просто разыгралось на почве стресса воображение. А в кино мы тогда так и не попали – по дороге во Фресно с нижней полусферы подкрался заблудившийся «Кинг-Эйр» и вызвал сработку систем на опасное сближение. Де Тревиль ушёл от контакта, но сработка сама по себе считается за нештатный случай, и мы весь вечер строчили объяснительные и заполняли формы. Похоже, прав был кэп, нашего ограниченного запаса «везунчиков» едва-едва хватило на то утро.

Overland     Высота положения

Сорок тонн железа и биомассы в разной степени возбуждённой запуганности с размаху приложились к холодному бетону, и, несмотря на всю выпущенную тормозную механизацию и полный реверс двигателей, каучуковым мячиком запрыгали по полосе. Блин, как же я так…

– Братан, это была не посадка, а форменная посадиловка! Зуб даю, в полосе остались вмятины. Без прикола, бетонная контора «Гвидо и семейство» всегда готова откатить комиссионные! Звони прямо сейчас! – Шкипер весело колотит меня по плечу. Мне, напротив, от стыда хочется провалиться сквозь землю по второму разу. Теперь уже добровольно и без самолёта. Моя первая посадка на CRJ 900 была одинаково далека как от совершенства, так и от прицельных маркеров ВПП. До этого я летал только на CRJ 200 и чувствовал себя в нем очень уверенно, полагая, что все типы в эксплуатации у нашей авиакомпании ведут себя в управлении также хорошо или даже лучше. Зря.

Когда-то давно умные люди, ответственные за программу подготовки праваков нашей компании, решили, что 20 тонн взлётного веса Аржэйки двухсотой модели против 40 тонн в его девятисотой модификации – это одно и тоже. Летать толком нас учили только на двухсотых, подразумевая, согласно рекомендации производителя, что с CRJ 900 мы легко споёмся уже на линии. Кабина и картинки на дисплеях почти одинаковые, в поведении самолётов разницы «практически» нет, а теоритически всё очень просто и автоматизировано донельзя, чек вот здесь подпишите. Моя отбитая задница и трясущиеся руки только что доказали обратное. И никаких идей по поводу, что пошло боком (куда – понятно), нету совершенно. Вёл аппарат как учили, по глиссаде станции ILS.[53] По радиовысотомеру выравнивал. Всё по цифрам, всё, как в книжке написано, и всё равно вот, еб… брякнулся. Остаётся только признать себя растяпой и публично посыпать голову пеплом.

– Разрешите принять замечания…