Американские девочки - Элисон Аммингер

– Ты все еще читаешь про Чарлика Мэнсона?

– Ага. Довольно депрессивно.

Декс расхохотался и хлопнул меня по голове свернутой в трубочку рукописью, словно говоря: «Эй, юный гений, а ты чего ждала? Воодушевления?»

– Понимаю, – сказала я. – Понимаю.

Я давным-давно, даже раньше, чем вы можете себе представить, перестала читать о самих убийствах: я просто пропускала эти куски. А читала только о самих девушках, о судебном процессе, о том безумии, которое происходило до и после. Но теперь я все равно уже по пояс увязла во всей этой жути, отчего чувствовала себя очень грязной.

– Хочу задать тебе вопрос, – сказала я. – Как думаешь, он был экстрасенсом? Понимаю, он ненормальный и все такое прочее, но как ему вообще это удавалось? Я имею в виду не просто весь этот кошмар с убийствами, а то, как он заставлял девушек все это делать.

– У них был выбор.

– Ну да, выбор у них был. Но Сьюзен Аткинс, например, говорила, что он видел ее насквозь с первой минуты их знакомства. И далеко не только она так говорила.

– Анна, – сказал Декс, – не стоит недооценивать силу воздействия на человека тех слов, которые он сам хочет услышать.

Он говорил со мной, как с полной идиоткой. И совсем не понял моей мысли.

– А как насчет «Белого альбома»? Он считал, что «Битлз» обращаются лично к нему, как будто между ними существует телепатическая связь. Ты читал о текстах песен, которые, как он считал, были адресованы непосредственно ему? Читал ты, как один из судей уверял, будто Мэнсон усилием воли остановил его часы в зале судебных заседаний? Только не говори мне, что я сумасшедшая, но иногда мне кажется, что тут не просто совпадения. Что-то в этом есть, ну не знаю… что-то просто очень странное. А вдруг он был прав?

Декс выпрямился и закрыл компьютер.

– Ты хочешь сказать, прав в том, что надо лезть в подземную дыру и начинать войну двух рас? Причем для начала банда одних белых будет убивать других, но тоже белых? Прав во всех тех разномастных расистских комментариях, которые слетали с его уст? Ах да, вот еще что: ты случайно не пропустила ту часть «Helter Skelter», где Мэнсон называет Гитлера «продвинутым парнем», который «подровнял евреям карму»? Ничего исключительного в нем нет. Он был параноиком, настоящим безумцем и совершенно откровенным расистом. Он в этом был прав?

Наверное, лицо у меня пошло красными пятнами от стыда, что у меня связь между мозгом и речью так слаба. Когда я говорю, вечно выходит как-то криво и непонятно, и вот теперь получилось, что я рассуждаю, как тупой буржуйский провинциал, настолько белый, что даже разум его вымаран белилами. Мне никак не удавалось разубедить обоих бойфрендов сестры, которые в упор не видели различий между мной и девочками Мэнсона.

– Нет, – сказала я Дексу. – И ты знаешь, что я говорю о другом. Просто все это дико, вот и все. А ты читал когда-нибудь тексты песен «Битлз»? Например, «Секси Сэди»? Знаешь ли ты, что именно так Чарльз Мэнсон называл Сьюзен Аткинс? Сэди. Не странновато ли это, а?

Декс помотал головой и пошел в другой конец комнаты. Рядом с книжным шкафом там стояла картонная коробка, набитая старыми виниловыми пластинками. Он закрыл глаза, поднял руку, а потом артистично опустил ее в коробку, будто выбирая номер в лото.

– Ну что ж, поехали, – объявил он, вытягивая старую пластинку из коробки. – «Бисти бойз», альбом «Лицензия на болезнь». Идеально. Итак, допустим, Чарльз Мэнсон попадает в восемьдесят седьмой год, у власти Рейган, повсюду бездомные; Мэнсон – по-прежнему белый мальчик, а черные ребята действуют ему на нервы, однако он собирается поговорить с одной из самых крутых команд десятилетия, песни которой играют на всех мальчишниках страны, – с «Бисти бойз».

Я засмеялась, потому что идея действительно выглядела тупо.

– Итак, «Лицензия на болезнь». Безусловно, речь идет о расовой войне. «Бисти бойз», будучи белыми мальчиками из Нью-Йорка, которые пока не просветлились буддизмом или феминизмом, дают Чарли понять, что у него есть лицензия вытворять все, чего пожелает его душонка белого нищеброда. «Медная макака». Что ж, эту макаку-забияку, возможно, стоит свергнуть. Но поскольку она из меди, то очень сильна и может первой поднять восстание, пока он прячется в какой-нибудь дыре? Все верно? Вот еще песня: «Она искусна». Ты же понимаешь, благодаря такому ходу Чарли подцепит по крайней мере пять девах на любом автовокзале. А как тебе «Борись за право отрываться»?

– Уже достаточно, – засмеялась я. – Может, это доказывает только одно: ты спятил не меньше Чарльза Мэнсона.

Мы уже почти по полу катались от смеха, когда Делия открыла дверь. С утра она ходила на пробы для реалити-шоу о молодых актерах Голливуда, которые стараются пробить себе дорогу.

– Ну, клоуны, чем вы тут занимаетесь? – Она достала из холодильника коробочку карри с тофу и начала есть, даже не закрыв дверцу. – Здесь та-а-ак хорошо. Похоже, у меня в машине кондей загнулся. Я просто помирала по дороге домой.

У нее появился новый друг, очередной продюсер, который уговорил ее попытать счастья на пробах. Я легко могла себе представить, как сестра стоит с честным лицом на фоне белого экрана, на котором где-то внизу жирным шрифтом написаны ее имя и слегка подрезанный возраст, и рассуждает, насколько трудно одновременно дурить своего бойфренда, своего бывшего и преступившую закон сводную сестру. Мне вдруг подумалось: интересно, а скольких отъехавших неадекватов Делия на самом деле знает? Может, возле дома пасется целый табун психов, поджидая, когда она туда припрется? Делия двигалась по кухне так, будто все еще была на пробах, принимая эффектные позы то у раковины, то у барной стойки, то у шкафчика с посудой и столовыми приборами. Может, угрозы кажутся ей нереальными именно потому, что для нее вообще нет ничего реального.

Декс тоже переместился на кухню и поцеловал ее, хотя рот у нее был набит едой.

– Очень мило, – пробормотала сестра, продолжая жевать.

– Как все прошло?

– Ужасно, – ответила она. – Они меня упорно выспрашивали о нашей с тобой сексуальной жизни.

– А я должна притвориться, что меня здесь нет, – вмешалась я. – Но если это все-таки имеет хоть какое-то значение, прошу не забывать, что я здесь есть.

– Вы себе не представляете, что за люди там сегодня собрались. На одной женщине вообще не было нижнего белья, и не спрашивайте меня, откуда я знаю. Достаточно сказать, что это знали все, кто там сегодня был. Абсолютно все. Не знаю,