Мастера американской фантастики - Роджер Желязны

На верхнем этаже дома Бленхейма мы делили комнату — две кровати, два стола, два шкафа, одна ванная. Вандальер снова поранил мой лоб и послал искать работу, а пока андроид зарабатывал деньги, я читал Бленхейму газеты из портфеля, одну за другой. Все ерунда! Все ерунда!

Вандальер мало что открыл о себе. Он студент, сказал я, пишу курсовую по андроиду-убийце. В собранных газетах содержатся факты, которые должны объяснить преступления. Должно быть число, сочетание, что-то указывающее на причину… И Бленхейм попался на крючок человеческого интереса к тайне.

Я читал вслух, он записывал крупным прыгающим почерком. Бленхейм классифицировал газеты по типу, по шрифту, по направлениям, стилю, темам, фотографиям, формату… Он анализировал. Он сравнивал. А мы жили вдвоем на верхнем этаже — растерянные, удерживаемые страхом, ненавистью между нами. Как лезвие, вошедшее в живое дерево и расщепившее ствол лишь для того, чтобы навечно остаться в раненом теле, мы жили вместе. Вандальер и андроид.

Однажды Бленхейм позвал Вандальера в свой кабинет.

— Думаю, что я нашел, — промолвил он. — Но не могу понять.

Сердце Вандальера подпрыгнуло.

— Вот выкладки, — продолжал Бленхейм. — В газетах есть сводки погоды. Все преступления были совершены при температуре выше 90° по Фаренгейту.

— Исключено! — воскликнул Вандальер. — На Лире-Альфа было холодно!

— У нас нет газеты с описанием преступления на Лире-Альфа.

— Нет, верно. Я… — Вандальер смутился. Вдруг он крикнул: — Вы правы! Конечно! Плавильная печь… Но почему? Почему?!

В этот момент вошел я. И застыл, ожидая команды, готовый услужить.

— А вот и андроид, — произнес Бленхейм после долгого молчания.

— Да, — сказал Вандальер, не в силах прийти в себя после открытия. — Теперь ясно, почему он отказался напасть на вас тем вечером. Слишком холодно.

Он посмотрел на андроида, передавая лунатичную команду. Он отказался. Подвергать жизнь опасности запрещено. Вандальер отчаянно схватил Бленхейма за плечи и повалил вместе с креслом на пол. Бленхейм закричал.

— Найди оружие, — приказал Вандальер.

Я достал из стола револьвер и протянул его Вандальеру. Я взял его, приставил дуло к груди Бленхейма и нажал на курок.

У нас было три часа до возвращения прислуги. Мы взяли деньги и драгоценности Бленхейма, его записки; упаковали чемоданы. Мы подожгли дом. Нет, это сделал я сам. Андроид отказался. Мне запрещено подвергать опасности жизнь или имущество. Все ерунда!..

Табличка в окне гласила: «Нан Уэбб, психометрический консультант». Андроид с портфелем остался в фойе, а Вандальер прошел в кабинет.

Высокая женщина с бесстрастным лицом деловито кивнула Вандальеру, запечатала конверт и подняла голову.

— Мое имя Вандерблит, — сказал я. — Джейли Вандерблит. Учусь в Лондонском университете.

— Так.

— Я провожу исследования по андроиду-убийце и, кажется, напал на след. Хотелось бы услышать ваше мнение. Сколько это будет стоить?

— В каком колледже вы учитесь?

— А что?

— Для студентов скидка.

— В мертоновском.

— Два фунта, пожалуйста.

Вандальер положил на стол деньги и добавил к ним записи Бленхейма.

— Существует связь между поведением андроида и погодой. Все преступления совершались, когда температура поднималась выше 90° по Фаренгейту. Может ли психометрия дать этому объяснение?

Нан Уэбб кивнула, просмотрела записи и произнесла:

— Безусловно, синестезия.

— Что?

— Синестезия, — повторила она. — Когда чувство, мистер Вандерблит, воспроизводится в формах восприятия не того органа, который был раздражен. Например, раздражение звуком вызывает одновременно ощущение определенного цвета. Или световой раздражитель вызывает ощущение вкуса. Может произойти перемешивание или замыкание сигналов вкуса, запаха, боли, давления и так далее. Понимаете?

— Кажется, да.

— Вы обнаружили, что андроид реагирует на температурный раздражитель выше 90° синестетически. Возможно, есть связь между температурой и его аналогом адреналина.

— Значит, если держать андроида в холоде…

— Не будет ни раздражителя, ни реакции.

— Ясно. А существует ли опасность заражения? Может ли это перекинуться на владельца андроида?

— Очень любопытно… Опасность заражения заключается в опасности поверить в его возможность… Если вы общаетесь с сумасшедшими, то можете, в конечном счете, перенять их болезнь… Что, безусловно, случилось с вами, мистер Вандальер.

Вандальер вскочил на ноги.

— Вы осел, — сухо продолжала Нан Уэбб. Она махнула рукой в сторону бумаг, лежавших на столе. — Это почерк Бленхейма. Каждому английскому студенту известны его слепые каракули. Мертоновский колледж в Оксфорде, а не в Лондоне. А с вами… Я даже не знаю, вызывать ли полицию или лечебницу для душевнобольных.

Я вытащил револьвер и застрелил ее.

Все ерунда!

— Антарес-2, Поллукс-9, Ригель Центавра, — говорил Вандальер, — все они холодны. Средняя температура 40°. Живем!.. Осторожней на повороте.

Саморазвивающийся андроид уверенной рукой держал руль, и машина мягко неслась по автостраде под холодным серым небом Англии. Высоко над головой завис одинокий вертолет.

— Никакого тепла, никакой жары, — говорил я. — В Шотландии на корабль и прямо на Поллукс. Там мы будем в безопасности.

Внезапно сверху донесся оглушающий рев.

— Внимание, Джеймс Вандальер и андроид!

Вандальер вздрогнул и посмотрел вверх. Из брюха вертолета вырывались мощные звуки.

— Вы окружены. Дорога блокирована. Немедленно остановите машину и подчинитесь аресту.

Я выжидающе поглядел на Вандальера.

— Не останавливайся! — прокричал Вандальер.

Вертолет спустился ниже.

— Внимание, андроид. Немедленно остановить машину. Это категорический приказ, отменяющий все частные команды.

— Что ты делаешь? — закричал я.

— Я должен подчиниться… — начал андроид.

— Прочь!

Вандальер оттолкнул андроида и вцепился в руль. Визжа тормозами, машина съехала в поле и помчалась по замерзшей грязи, подминая кустарник, к виднеющемуся в пяти милях параллельному шоссе.

— Внимание! Джеймс Вандальер и андроид. Вы обязаны подчиниться аресту. Это приказ.

— Не подчинимся! — дико взвыл Вандальер.

— Нет! — судорожно шептал я. — Мы еще победим их. Мы победим жару. Мы…

— Должен Вам напомнить, — произнес я, — что мне необходимо выполнять приказ, отменяющий все частные команды.