Падение "черного берета" - Александр Ольбик

— Заклей пасти латышу и Мухе, сейчас они поедут на свиданку.

Но когда их стали сажать в машину, Муха активно начал упираться и даже ухитрился ударить ногой Николая. Тот, едва сдерживая ярость, ответил тычком в челюсть и на миг Мухин потерял сознание. Когда очнулся, кричать уже не мог — на рот ему наклеили ленту, а ноги связали электрошнуром. Крастса тоже упаковали и бросили в кузов "шевроле".

В Ховрино, у Большого Голобинского пруда, их уже ждал «лендровер» и полуторка «газель» с брезентовым верхом. Встречали двое мордоворотов, мало чем по виду отличавшихся от Мухи и латыша. Когда их перенесли в кузов «газели», к Карташову подошел один из тех, кто был в "ровере".

— Братаны, — сказал он, — у меня завтра день рождение и это, — он указал в сторону "газели", — самый классный для меня подарок. Они, суки, прикончили моего шефа, прекрасного мужика и я их сейчас отправлю к нему на рандеву…

Это был кряжистый мужичок, в хорошем прикиде и по лицу никогда не скажешь, что пищевой рацион у него хоть в чем-то неполноценен. Он вытащил портмоне с серебряной монограммой и вылущил две стодоларовые купюры.

— Это вам, орлы, на упокой их души…

— Мы не пьющие, — сказал Карташов и включил зажигание.

— Суки, их не зря убивают, — сказал Одинец. — Но деньги, хоть и пахнут, а взять их надо было…

Когда они развернулись и стали выезжать на шоссе, до них донесся странный звук. Словно кто-то в пустую бочку бил колотушкой — буп, буп, буп…

— Прикончили, — сказал Одинец и нервно стал закуривать. — Стреляли явно из «макарыча» с глушителем…

— Скорее, из «ТТ», у «макарова» другой бой, более низкий… — Карташов открыл форточку, закурил.

— На Кавказе было куда безопаснее, чем здесь, в Москве. Кстати, давай, Мцыри, махнем в Сочи, там скоро открывается очередной кинофестиваль…Заклеим Кидман или… и морально реабилитируемся…

В Ангелово их встретил Валентин с незнакомым парнем. Очевидно, это был новый охранник.

Карташов заметил стоящую возле гаража большую швабру с намотанной тряпкой и змеей разлегшийся резиновый шланг, с помощью которого они обычно моют машины. Он поискал глазами следы крови, но цементный пол был чисто вымыт и благоухал шампунем.

Одинец смотрел туда же. Он вынул пачку сигарет, какое-то время постоял в задумчивости, подождал, когда выйдет из гаража Карташов.

— Ты заметил, какой тут порядок? — спросил Одинец.

Но Карташов, ни слова не говоря, направился в дом. В холле их встретила Галина.

— Где Вениамин? — поинтересовался Одинец.

— Они с Николаем поехали на Ткацкую, там у Блузмана возникли какие-то проблемы…Что вам, мальчики, приготовить на ужин — отбивную или пожарить цыпленка табака?

— Мне безразлично, — Одинца поташнивало.

Карташов вообще не ответил. Он смотрел на женщину и почувствовал, как она под его взглядом засмущалась, лицо ее покрылось румянцем.

— Пойдем, Мцыри, выпьем, — предложил Одинец и они, сняв у лестницы кроссовки, надели тут же стоящие шлепанцы, и бесшумно стали подниматься наверх…

— Через пятнадцать минут спускайтесь ужинать, — крикнула им вслед Галина и, стуча каблучками, направилась на кухню…

Полеты на батуте

После бурных событий, в которых так или иначе участвовал Карташов, наступила рутинная полоса. В первый же свободный день они с Одинцом отправились на Учинское водохранилище, прихватив с собой воды, кое-какой еды и сигареты. Но их ждало разочарование: дверь генераторной, где сидел Сучков, была распахнута и Одинец взял на себя роль эксперта по побегам. Он осмотрел запор и констатировал — металл проржавел и, видимо, не выдержал ударов ногами пленного.

— Тем лучше, — сказал Карташов, — баба с возу, кобыле легче.

— В принципе он нам не нужен. В записной книжке однозначно указаны его координаты и его подпольного водочника… Как его?

— Алиев, президент фирмы "Голубая лагуна"…

Вернувшись с водохранилища, они уселись за нарды и несколько часов провели в развлечениях. Однако вечером к ним поднялся Николай и в довольно жесткой форме отчитал за утреннюю отлучку. Недвусмысленно дал понять, что без его визы отлучаться за пределы Ангелово не рекомендуется.

Утром Карташова позвал Брод и дал, как он выразился, боевое задание. Надо было поездить с Галиной по магазинам — закупить на неделю продуктов и перевезти из Ангелово кое-какие вещи к ней домой. Карташов едва сдержался, чтобы не выдать себя. Его давняя и, казалось бы, несбыточная мечта побыть наедине с этой необыкновенной женщиной, неожиданно приобретала реальные очертания.

Они выехали в город на «ауди». Сначала в салоне царило молчание и только после того, как она сходила в Елисеевский магазин и вернулась оттуда с двумя большими пакетами, разговор возник сам собой.

— Я никогда не любил ходить по магазинам, — поделился своим житейским опытом

Карташов. — Хотя две лавки были в нашем доме, на первом этаже.

— А мне нравится, особенно, когда в кошельке есть лишняя копейка.

Они побывали еще в нескольких магазинах и, в том числе, в магазине дубленок, где он помог ей выбрать легкий, светло-коричневый полушубок. Он был оторочен мехом белой ламы, немного притален, с большими деревянными пуговицами.

Галина принесла его в примерочную кабину, где вдвоем было тесно, но волнительно и где, собственно, все и произошло. То есть ничего особенного, просто имел место первый контакт, зажигание, после чего мотор увлеченности стал набирать бешеные обороты.

— Сергей, — обратилась она к нему, — разровняй, пожалуйста, спинку, мне кажется, она немного морщит.

Когда он положил ладони на ее лопатки, его словно ударило током. Даже перед боем не было такой дрожи, какая его охватила в той примерочной кабине.

От Галины исходили непередаваемо волнующие запахи сандала, а ее русые, ухоженные волосы были так близки к нему, что он стал задыхаться от излучаемых ими ионов желания. Она повернулась к нему, и, взяв двумя руками за лацканы куртки, притянула к себе и поцеловала. Карташову стало нехорошо. Он чувствовал, что если сейчас же не выйдет из кабины и не закурит, обязательно изойдет слабостью, потеряет всякий над собой контроль.

Она почувствовала свою власть и это еще больше ее ободрило.

— Чего ты испугался, дурачок? Я же просто так, от хорошего настроения…Подожди меня у касс, сейчас поедем…

Под цвет дубленки она купила рукавицы на белом меху.

В машине Карташов курил и ощущал себя в положении заложника. Хотел и боялся повторения. На перекрестке едва не столкнулся с тяжелым трейлером, но, помня, какое сокровище везет, проявил чудеса высшего пилотажа и в последний момент вывернулся из-под тупого носа "вольво".

Когда они подъехали к ее дому, Карташов вышел и открыл с ее стороны дверцу. Этот холопский жест, видимо, пришелся ей по душе, и она, нагрузив его покупками, повела за собой. Пока ехали в лифте, женщина не спускала с него глаз. И улыбалась. Прижав к себе пакет с дубленкой, она из-за него поглядывала на Сергея.

— Возьми ключи, они у меня в кармане, — попросила она.

Однако карман пальто был маленький, а его рука большая, поэтому он двумя пальцами стал выуживать оттуда связку ключей. И в какой-то момент соприкоснулся с гладкостью ее бедра, с его магнетической бархатистостью.

Карташов витал в розовых облаках, вспоминая какую-то прочитанную в казарме чепуху, какие-то отрывки из наставлений "Камы Сутры": хозяин должен ежедневно мыться, через день натирать свое тело маслом кокосового ореха, а раз в три дня совершать омовение, пользуясь мылом…Раз в четыре дня мужчина бреет голову и лицо, а раз в пять дней — прочие места…При этом надо освежать рот с помощью листьев бетеля и не забывать про украшения ювелирными изделиями…

При этом он вдруг ощутил под мышкой неуместную тяжесть пистолета.

Мысли, чувства его метались. Его воображение перенеслось в тот вечер, когда он застал ее с Бродом в ванной комнате. И жажда, вместо того чтобы раствориться в терновнике ревности, огненным столбом вознеслась ввысь…Ему только и надо было — скинуть куртку, расстегнуть наплечную портупею, а все остальное завершили ее холеные, с кольцами, пальцы.

Это, конечно, было вознесение: небесный батут, мягкий, пружинистый, на фоне яркого до рези в глазах, голубого свода. Батут бросал их друг к другу, но не убаюкивал, а вонзал, отчего кровь в сосудах превращалась в горячий эль, а сердце — в орган, исполняющий непередаваемо прекрасную тарантеллу…

Когда после вечности батут кончился, Карташов попытался оправдать свое предательство по отношению к Броду тем, что давно не был с женщиной. Но реабилитация не состоялась ввиду неубедительности доводов… Зато Галина сделала это без терзаний: поставив чайник на газ, она уселась к нему на колени и самым восхитительным образом продемонстрировала, что батут в принципе может повторяться без конца…