Кольцо из чистого дерева - Виталий Бодров

Лониэль вздрогнул, украдкой огляделся по сторонам. Шпионов — это серьезно. Это и парик могут содрать к чьей-то там тетушке. Неужели о его миссии стало известно?

— Интересная информация, — сказал он осторожно. — Узнала откуда?

— Из сосуда. С пивом. Сам посуди, если железом проверяют, кого искать могут? Гномов, что ли? Они железа не боятся.

Эльф бросил быстрый взгляд на стоящего много впереди гнома. Насупленный бородач недружелюбно взирал на городскую стражу, учинившую эту канитель. Как и они, гном стоял в очереди не первый уже час, и терпение его было уже на исходе. Очередь, впрочем, тоже.

Почувствовав взгляд, гном сердито зыркнул на него из-под мохнатых бровей. Лониэль поспешно отвернулся. Гному сейчас лучше под руку не попадаться. Ни под правую, ни под горячую. Иначе ссора с мордобоем обеспечена.

— Как же мне проскочить? — беспомощно спросил эльф.

— Глаза отвести сможешь? — поинтересовалась девушка.

— Только в лесу разве что.

— Тогда придется выносить стражу, — безмятежно подытожила девушка.

— Как выносить? — выпучил глаза эльф.

— Как придется. На пинках можно, — пояснила Томагавка.

Лониэля передернуло. Нет, положить четверых стражников, к бою абсолютно неготовых, им вполне по силам, спора нет. А дальше что? Леду перевернут сверху донизу в поисках раскрывшего себя эльфийского шпиона. И поймают, люди как раз и отличаются настырностью и целеустремленностью. Которые, впрочем, легко компенсируются парой кувшинов пива.

— Стерпеть не сможешь? — мягко спросила Томагавка. Лониэль содрогнулся. Прикосновение железа — больнее, чем огнем. Только что ожога не остается.

— Стерплю, — хрипло сказал он. Рука после этого минимум сутки работать не будет, а последствия знакомства с железом исчезнут только через неделю, но выхода нет. Придется через это пройти. Быстрее бы, нет мочи ждать этой пытки…

— А ну, пусти руку! — очередь дошла, наконец, до гнома. — Совсем, что ли рехнулись, человеки? Вот как врежу сейчас по башке, чтоб мозги на место встали!

— Согласно указаниям, — вяло ответил стражник. — Дабы выявить злокозненных эльфийских соглядатаем, мерзким колдовством запятнанных…

— Что?! Это я-то эльф?! Чтоб тебе охрометь на один глаз! А ну, пусти! Пусти! Ну, человече, дай мне только до секиры добраться!

— Не давай ему до секиры добраться! — нервно выкрикнул другой стражник.

— Не буянь, — посоветовал гному первый. — Подставляй руку. Не знаю, эльф там или кто, а на человека ты не больно-то похож.

— Гном я, понятно? Для особо тупых еще раз повторяю, с правой и в челюсть!

— Гном суть разновидность эльфов злокозненных, — заученно ответствовал стражник. Его товарищи моментально стряхнули лень, заблистали обнаженные клинки.

Гном ничего не мог возразить, только хватал воздух широко раскрытым ртом, яростно сверкая глазами. "Сейчас бросится", — подумал Лониэль.

— Что здесь происходит? — властный голос заставил всех четырех стражей вытянуться во фрунт. У ворот появился монах в синей рясе, немалого, должно быть, чину.

— Поймали эльфа злокозненного, — доложил стражник. — Зовут — Гном. Я так полагаю, это и есть искомый лазутчик…

Эльфа по имени Гном искомый лазутчик вынести уже не мог. Могучий рев потряс ворота. Легендарный рев гномов, который зачастую рушил подземные своды и заставлял иных чудовищ забиваться в норы. А потом гном, как и обещал, повторил для особо тупых. С правой и в челюсть. Подземный народ слово держит крепко!

До челюсти гном с первого удара не достал, не хватило роста. Стражник согнулся пополам, жадно хватая воздух, и тут второй удар отправил его в свободный полет. В челюсть, как и было обещано. Стражник воспарил над землей с тем, чтобы через секунду приземлиться в благочестивые объятия синерясника.

— Вот проклятые эльфы, и тут жизнь портят, — посетовал гном и ринулся навстречу набегавшим стражникам, вопя во всю глотку:

— Бей стражу!

Аттракцион "Бей стражу!" оказался куда более привлекателен для народа, чем "Очередь". Впрочем, оценив новый расклад, стража кинула клич "Бей поганых эльфов!", который тоже нашел в народе отклик. В завязавшейся потасовке, Лониэль и Томагавка незаметно проскользнули за ворота.

— Иногда и гномы бывают полезны, — философски заметил эльф.

— Его там не прибьют? — озаботилась девушка судьбой крайне полезного гнома.

— Надо бы, — пробурчал эльф, как и все представители своего народа, гномов не жаловавший. — Не переживай, гнома так просто на костре не сожжешь. У них в Леде свое представительство, объяснят, что к чему. В темнице посидеть пару дней, конечно придется, ну, да гномам не привыкать. Считай, дома оказался…

— Это твой дом — тюрьма! — Упомянутый гном каким-то чудом выбрался из свалки и догнал парочку уже в черте города. Он пригладил бороду и злобно зыркнул на оробевшего эльфа из-под нависших бровей. — Клянусь Кувалдой, такого паршивого дня у меня еще не было! Намяли бока за то, что я эльф! Железом напугать хотели, идиоты! Вот за такую дурость я вас, людей, и ненавижу!

— А эльфов за что? — невинно осведомилась Томагавка.

— А эльфов — потому что заслужили! — отрезал гном.

Лониэль открыл было рот, чтобы прояснить, кто чего заслужил под этим солнцем, но вовремя получил пинок от девушки и решил промолчать. С гномами спорить — себя не уважать.

Мимо спешно протопал отряд стражи человек в десять. Гном воровато покосился на них и предпочел исчезнуть в ближайшем переулке.

— Нормальный парень, — сказала Томагавка. — Чем он тебе не приглянулся?

— Борода не причесана, — буркнул эльф. Как, в самом деле, объяснить человеку, что при виде гнома или, скажем, гоблина, пальцы сами ищут колчан? Отголоски старой вражды живы до сих пор. Эльфы постарше говорили, что и к людям отношение когда-то было не лучше, но с веками ненависть поутихла. Долгая жизнь — долгая память…

Эльф с интересом огляделся по сторонам. Человеческие города до сих пор удивляли его странной, не похожей на эльфийскую, красотой улиц и зданий. Красота хаоса, как выразился однажды его наставник, рассказывая о культуре людей.

Леда была прекрасна. Куда красивей нынешней столицы Ледании. В Беларе он бывал дважды, и был очарован шумным городом, но до Леды ему было далеко.

— Фланский архитектурный стиль, — пояснила Томагавка. — Наследие Империи. Мда, обветшал городок, усох как-то.

— Он прекрасен, — выдохнул эльф, чувствуя потребность переплавить свои ощущения в звонкую бронзу стихотворных строк. Древность города завораживала, странное дело, эльфийские города были куда старше Леды, но древними он их не ощущал, словно города Саро переняли у своих обитателей вечную юность.

— Пошли, налюбуешься еще, — Томагавка ловко дала пинка эльфийской музе, отчего та с жалобным верещанием покинула Лониэля. Грубые они, эти люди, грубые и совсем бесчувственные. Как еще умудряются создавать такие прекрасные здания, уму непостижимо!

Город снисходительно покачал головой. Ему было забавно смотреть на ошеломленного эльфа. А стихи… сколько он слышал их за свою долгую жизнь. Одним больше, одним меньше — ничего страшного.

— О, смотри, медовый пирог! — восхитилась Томагавка. Лониэль посмотрел на лакомство в витрине лавки без особого интереса. Бессловесный разговор с городом поглотил его целиком.

— Купи, а? — попросила Томагавка, искательно глядя в глаза.

— С чего это тебе вдруг сладкого захотелось? — недоуменно спросил эльф.

— У меня приступ страшной болезни, — созналась девушка. Лониэль с тревогой посмотрел на нее. Нет, на больную не больно похожа. Хотя кто их, людей, разберет.

— Что за болезнь? — поинтересовался он, доставая деньги.

— Страшная болезнь бестортица, — вздохнула Томагавка. — Короче, если вот прям сейчас не сожру чего-нибудь сладкого, помру быстро и бесповоротно. И ты будешь в этом виноват.

Лониэль поспешно протянул ей пригоршню тумаков. Люди, они такие хрупкие. Вот не успеет употребить сладкий медовый пирог, и помрет от жуткого приступа бестортицы. А он до конца своей долгой жизни будет мучаться угрызениями совести.

Вот уж не думал, что окажусь таким дураком! Любой вор, сколько-нибудь разумный, ни за что не пойдет на дело два раза подряд. Тем более, если предыдущее прошло не совсем гладко. А я иду уже третий раз подряд. Хотя Шепот Удачи вопит, как мой кошак ранней весной. Не любит святой Лакки, когда его помощью злоупотребляют, любому известно. Так нет же, дал себя уговорить. Дурак бестолковый, чтоб мне всю жизнь одну воду пить!

Нет, мне чучело втюхать непросто. Уж как Фрол сумел уломать, до сих пор непонятно. Заговорил, заморочил, убедил, что идти надо вот прямо сейчас, а то потом что-нибудь непременно случится. И как убедительно вещал, чудно, что до сих пор в нищих ходит. Хотя не удивлюсь, если денег у него окажется побольше, чем у какого-нибудь лорда. Так развести, это ж уметь надо!