Спаситель Океана - Георгий Михайлович Садовников

— Ну, я пойду, — сказал Яша, будто обращаясь к кому-то невидимому, сидящему среди нас. — Нужно помыться под душем. Мамка ругает, говорит: когда наконец я увижу тебя чистым?

Сказав это, Яша поднялся.

— А я, пожалуй, пойду дочитаю одну книгу. Мне дали ее всего на два дня, — сообщил Феликс, тоже обращаясь к невидимке.

Я решил, что хорошо они сделали, придумав невидимку. Ведь иначе бы пришлось смотреть при этом в глаза кому-нибудь из нас. А я как раз вспомнил, что у меня тоже есть одно крайне неотложное дело.

— Эх, вы, — сказала Зоя и сощурилась с таким презрением, что все ее веснушки сбежались к носу. — Какой-то тип изобразил, что так не бывает, и вы уже изменили Базилю Тихонычу. Будто сами не знали до этого, — произнесла она, просто уничтожая нас.

И мы отступили в том же порядке, в каком все началось.

— Зоя! Ты что, спятила?! — воскликнул Яша, прикидываясь оскорбленным, чтобы никто не заметил его смущения. — Да чтобы я изменил Базилю Тихонычу? Если на то пошло, я не буду мыться еще неделю! Ничего, в конце концов, со мной не случится, если не помоюсь. Вон древние люди совсем не видели душа, и ничего!

— В общем-то, книгу можно дочитать и завтра. Осталась одна глава, — пробормотал Феликс, уставясь себе под ноги.

Мое положение было лучше: ведь Зоя сама не дала раскрыть мне рот. Однако на всякий случай я сказал:

— Право, Зоя, ты зря. Мы все равно будем верить Базилю Тихонычу.

— И все же вы изменили ему, на одну минуту, — беспощадно возразила она.

Над бревнами нависла тягостная тишина. И сегодняшний день был бы для нас безвозвратно испорчен, если бы в события не вмешались новые действующие лица.

Вначале во дворе появилась Зоина мать со своей младшей дочкой, прижимавшей к груди большую белокурую куклу. Зоина мать подвела к нам девочку и сказала:

— Зоя, я пошла на рынок, а ты присмотри за Леной.

В другой раз девочка стала бы для нас обузой. С ней не побегаешь по двору, не залезешь на сарай. Не говоря уже о путешествиях по городу.

Но сегодня мы обрадовались ей, как лучшему долгожданному другу. Едва Зоина мать скрылась за воротами, как Яша вытянул шею в сторону девочки и засюсюкал:

— Здравствуй, Лена. Что ты кушала утром? — И при этом он заискивающе смотрел на Зою.

— Кашу, — застенчиво ответила девочка.

— Леночка, а как зовут твою куклу? — спросил Феликс, косясь одним глазом на Зою.

— Еще не зияю, — сказала Зоина сестра, еще крепче прижав к себе куклу.

— Да ты присаживайся к нам. Кукла твоя небось уже спать хочет, — с жаром сказал я.

— Спасибо, — сказала девочка.

Она присела на нижнее бревно и положила куклу на колени. А мы не сводили глаз с Зои, надеясь, что она подобреет, увидев, какой любовью мы окружили ее младшую сестру. Но Зоино лицо оставалось суровым.

А затем, словно по ее заказу, из подвала вышел сам Базиль Тихонович и зашагал вдоль дома, покачивая своим верным чемоданчиком.

На Зоиных губах заиграла мрачная улыбка. Зоя обвела нас многозначительным взглядом. Мы испугались, потому что от нее можно было ожидать всего. Ей ничего не стоило рассказать Базилю Тихоновичу о том, что с нами сегодня произошло, как мы на миг усомнились в правдивости его историй, и тогда он перестанет рассказывать нам о своих замечательных приключениях.

Сегодня мы впервые молили судьбу, чтобы слесарь прошел мимо.

— Базиль Тихоныч, здравствуйте! — окликнула его Зоя сладеньким голосом, присущим для всех ябед.

Слесарь посмотрел в нашу сторону. Лицо его озарилось радостной улыбкой. Он помахал нам рукой, а затем не выдержал и направился к бревнам.

— Значит, вся команда в сборе, — сказал он, остановившись перед нами.

— Базиль Тихоныч… — начала Зоя, к нашему ужасу.

Но тут слесарь взглянул на маленькую девочку и, перебив Зою, произнес изумленно:

— Катя! Так вот ты, оказывается, где!

— Я не Катя. Меня зовут Лена, — поправила Зоина сестра.

— Это я знаю, — кивнул слесарь. — А Катей зовут твою куклу.

— Откуда вам известно, как ее зовут? — спросила Лена.

— Да мы же с ней старые друзья! Только вот не виделись давно, и вдруг теперь такая встреча, — сказал Базиль Тихонович, сияя. — Ну, так как твои делишки, Катя?

Кукла лежала на коленях девочки лицом вверх и молча смотрела в небо своими огромными синими глазами.

— Дело в том, что куклы могут говорить только ночью. Когда люди спят, — пояснил Базиль Тихонович. — Катя охотно поговорила бы со мной. У нее есть что рассказать. Но, увы, сейчас ей нельзя этого делать. Бедная девочка!

Слесарь нагнулся и ласково погладил куклу по белокурой головке.

Мы зачарованно смотрели на эту сцепу. Даже Зоя сидела с открытым ртом, забыв про свое злостное намерение. Мы поняли, что тут кроется очередная удивительная история нашего слесаря. Но больше всего нас поражало то, что на этот раз перед нашими глазами впервые предстало лицо, лично знавшее Базиля Тихоновича в его второй, фантастической жизни.

— Да, это была замечательная история, — произнес слесарь, выпрямившись. — Когда-нибудь я вам ее расскажу. Впрочем, это можно сделать сегодня. Вот только зайду в две квартиры.

— Ну, то будет совсем другая история, не эта, — сказал я. — Эту вы уже забудете.

— Ты прав, пожалуй, — согласился слесарь. — Ведь в моей голове тьма событий. А если так, тогда нельзя откладывать рассказ на после, чтобы не потерять зря одну из самых удивительных историй, какие когда-либо случались со мной.

Базиль Тихонович уселся рядом с Леной, показал жестом, чтобы мы спускались к нему, и произнес свое традиционное «итак», с которого начиналась почти что каждая его история.

— Итак, — промолвил слесарь, — это случилось два года назад. Я только что закончил профтехучилище и был направлен в одну из жилищных контор на должность слесаря-водопроводчика. Помнится, через месяц перед самым концом одного рабочего дня вызвал меня к себе начальник конторы и сказал: «Такое дело, Базиль: звонили соседи, в общем, из магазина игрушек. У них там в зале трубу прорвало. А слесарь их, понимаешь, болен. Отопление они отключить отключили, но на улице, сам видишь, мороз. Надо им помочь,