Казачество в 1812 году - Алексей Шишов

Денис Давыдов, как кавалерийский офицер сметливый и любознательный, был хорошо знаком с казачьей тактикой в бою, их походном движении, устройстве дозорной службы на войне. Поэтому командир летучего отряда стал воевать в тылу у французов чисто по-казачьи. Вся партизанская жизнь напоминала действия казачьих отрядов в Дикой степи, на вражеской территории, когда от донцов требовалась полная мобильность, круглосуточная готовность к неожиданной схватке с врагом, походному маршу, защите своей стоянки.

Легендарный поэт-гусар из «грозы 12-го года» рассказывал в «Записках партизана» об отрядной жизни во французском тылу: «Партия моя, быв тридцать часов беспрерывно в походе и действии, требовала отдохновения, почему она до вечера 4-го числа оставалась на месте. Для облегчения лошадей я прибегнул к способу, замеченному мною на аванпостах генерала Юрковского еще в 1807 году.

Исключив четыре казака для двух пикетов и двадцать – для резерва (который хотя должен был находиться при партии, но всегда был в готовности действовать при первом выстреле пикетов), остальных девяносто шесть человек я разделил надвое и приказал в обеих частях расседлывать по две лошади на один час для промытия и присыпки ссадин и также для облегчения. Через час сии лошади вновь седлались, а новые расседлывались; таким образом в двадцать четыре часа освежалось девяносто шесть лошадей.

В тот же день, по просьбе резерва, я позволил и оному расседлывать по одной лошади на один час…»

Действительно, у прирожденного гусара Юрковского, выходца «из венгерских дворян греческого исповедания», было чему поучиться. Анастасий (Анастазий) Антонович участвовал в штурме крепостей Очакова (получил два сабельных удара по голове) и Измаила. В 1807 году шеф Елисаветградского гусарского полка показал себя «примерным» кавалерийским начальником, получив в тот год свой второй орден Святого Георгия 3-й степени за бой под Бартенштейном (первый – 4-й степени был пожалован ему императрицей Екатериной II за ее вторую Турецкую войну). Отечественную войну 1812 года дважды георгиевский кавалер закончил с Золотым оружием (саблей) с надписью: «За храбрость» и украшенной алмазами.

Воюя в екатерининскую эпоху против турок в Причерноморье, Юрковский блестяще освоил казачью тактику действий, применив ее и при изгнании наполеоновской армии из пределов России. Он сперва командовал отдельным казачьим отрядом, затем кавалерийской бригадой в армейском авангарде генерала от инфантерии М. А. Милорадовича. Так что у Дениса Давыдова был хороший учитель ведения малой (партизанской) войны по-казачьи.

Удачные действия давыдовского летучего отряда дали генерал-фельдмаршалу М. И. Голенищеву-Кутузову веское основание усилить его… сразу двумя казачьими полками. 11 сентября вечером в село Знаменское, которое стало временной базой армейских партизан, прибыли 1-й Бугский и Тептярский полки. Но в первом числилось всего 60 конных бойцов, а казаков со Среднего Зауралья – 110 человек. Остальные люди оказались «раскассированными» по Калужской губернии отдельными командами, несшими кордонную службу.

Вместе с ополченцами они противостояли появлявшимся со стороны Смоленской дороги «шайкам» мародеров из рядов французской армии. На кордонах в Калужской губернии местные ополченцы, казаки и отряды местной самообороны за три месяца войны (август – октябрь) уничтожили более двух тысяч наполеоновских солдат и офицеров, взяв в плен 1400 человек.

То есть летучий отряд численно вырос немногим более чем вдвое. Теперь его можно было с полным на то основанием назвать казачьим, усиленным полуэскадроном гусар-ахтырцев. Полки прибыли к Денису Давыдову «по его требованиям и предписанию начальника калужского ополчения» отставного генерал-лейтенанта В. Ф. Шепелева.

Командир летучего отряда так назвал неожиданное умножение его сил: его «разбойничья шайка» превратилась «в наездническую партию» в триста с лишним сабель. О наездническом искусстве казаков – донцов, бугских и тептярей дискуссировать не приходилось даже французам. И даже самому императору французов Наполеону I Бонапарту.

Будущий генерал войн на Кавказе восторженно встретил казачье пополнение его летучего отряда. Потом он напишет о новых своих возможностях: «На 12 (сентября) я предпринял поиск к самой Вязьме. Сердце радовалось при обзоре вытягивавшихся полков моих. Со ста тридцатью всадниками (до этого) я взял триста семьдесят человек и двух офицеров (в плен), отбил своих двести (военнопленных) и получил в добычу одну фуру с патронами и десять провиантских фур…

Тут же я командовал тремястами всадников: какая разница! какая надежда!..»

Денис Давыдов, подлинный герой Отечественной войны 1812 года, не преминул в «Записках партизана» дать штрихи к портретам и гусарских, и казачьих офицеров, с которыми ему пришлось пройти партизанскими путями до самой государственной границы России. Он знакомил своих будущих читателей с «частными начальниками» наезднической партии из числа казаков в таких словах:

«…Первого Бугского полка сотник Ситников, шестидесятилетний старец, и Мотылев, молодой офицер. Оба отличной храбрости и неутомимой деятельности офицеры.

Хорунжий Талаев и Григорий Астахов (в том же чине) – офицеры обыкновенные.

Иловайского 10-го полка урядник Крючков (получивший за войну производство в хорунжие. – А.Ш.) – молодой парень, ездок отличный и неутомимый, храбрости чистой, сметливости черкесской…

Урядники Донского войска, кои остались у меня в памяти, были: Тузов, Логинов, Лестов; казаки: Афонин, Антифеев, Волков, Володька. Сожалею, что забыл остальных, ибо большая часть из них достойны быть известными».

Донцами в отряде Дениса Давыдова командовал Попов 13-й, лучшими офицерами которого были сотник Бирюков, хорунжие Персиянов и Александров. Донские казаки отличились при разгроме батальона 4-го Иллирийского полка, захвате обоза 1-го Вестфальского гусарского полка с обмундированием и обувью стоимостью в 17 тысяч франков, в ночном бою на берегах реки Уды (здесь пало четыре казака и было ранено 15), захвате фуражиров генерала Ожеро…

…Москва в дни занятия ее наполеоновскими войсками очень скоро стала напоминать осажденный город. Летучие казачьи отряды и местные партизанские отряды делали жизнь врага в городе трудно выносимой. Особенно доставалась фуражирам, которые посылались в окрестные селения за сеном и соломой для лошадей. Голландский генерал ван Дедем в своих записях жалуется на то, что казаки захватывают коней на пастбищах на городских окраинах, и экипажи на дорогах. Он замечает, что те немногие москвичи, оставшиеся в городе, живущие в постоянном страхе перед бесчинством «наших слуг», «бегут просить помощи у казаков».

Пехотный офицер Франсуа в своих мемуарах рассказал о том, как на их колонну, следовавшую к Москве, при входе в лес напала «шайка казаков». Ехавший впереди отряда адъютант князя Понятовского и трое польских гусар сразу же оказались взятыми в плен. Авангард колонны был смят и почти весь перебит вышедшей из леса казачьей лавой. Пехота, следовавшая по дороге плотной колонной, ружейными залпами отразила нападение. Казачий отряд повернул обратно в лес и перебил там тех неприятелей, которые уцелели от истребленного отрядного авангарда.

Самого Франсуа спас от гибели добрый конь, который пронес его живым и невредимым сквозь строй казаков. Новых ран он не получил, зато открылась старая рана с потерей много крови. Офицера, который не мог держаться в седле, доставили в Москву в обозном фургоне. В полку товарищи встретили Франсуа как настоящего героя. Каждый сделал на радостях ему подарок «из предметов, найденных ими среди дымящихся развалин» города. Это были: серебряный столовый прибор, слиток сплавившегося золота, разливательная ложка из серебра, подбитая горностаем шуба. Мемуарист констатировал: «все это составляло значительную сумму денег».

…Во время преследования бегущей из российских пределов вражеской армии казаки захватили немало архивов штабов Наполеона. Среди этой добычи оказались и бумаги французского разведчика капитана де Лонгерю, адъютанта посла Парижа в Санкт-Петербурге Ж. А. Лористона. Первый (личный) секретарь императора Бонапарта барон Агатон Фэн в своих мемуарах писал: «В России казаки захватили у нас коляску, где находились наши книжки об их армии…»

Это были разведывательные данные о 25 полках и одной дивизии (генерала Лаврова) русской армии и деловые характеристики многих ее военачальников – Голенищева-Кутузова и Барклая де Толли, Кульнева и Уварова, Милорадовича и Воронцова, Депрерадовича и Бахметьева, Сен-При и Колюбакина…

Среди собранных капитаном де Лангерю в городе на Неве данных на высший командный состав русской армии была характеристика на генерал-адъютанта графа Василия Васильевича Орлова-Денисова, командира Лейб-гвардии Казачьего полка, удачно действовавшего с первого «неманского» дня войны 1812 года. Французский разведчик в ранге дипломата составил на него такую характеристику, с которой знакомился и Наполеон, и его маршалы империи: