Вместе. Синдром Керчепина (СИ) - "Awelina"

Мы с Тэппом где-то прокололись? Где-то, в вирте ли, в его комнате, в коридорах уны, показали, что между нами и это случилось? Возможно, но вряд ли. Мы были осторожны.

У Лита Идена какие-то свои цели? Он предположил, что слияние было, и инициировал проверку. Но чего он добьется? За самовольного студента и с него жестко спросят.

И сама проверка… Ее порядок и правила уже ждали мне в планшете, когда вернулась в свою комнату. Многое было непонятно, пыталась получить информацию, в том числе в федеральной Сети, но к этим блокам у меня просто отсутствовал доступ. Одно ясно — тестирование, анкетирование и исследование направлены на выявление остаточных признаков ментального вмешательства. Любое слияние оставляет в слоях разума следы, будто тонкие шрамы, по которым читают картину воздействия: его глубина, области, последствия…

Вопросы, сомнения, тревога, паника, ярость. Несколько часов после допроса я металась по комнате, отжималась, делала растяжку — все, чтобы успокоиться, не допустить срыва, удержать зудящий под кожей дар, смириться.

Очень нужен был Нир… Отсутствие его рядом — пытка. И невозможность получить желаемое вызывало бешеную ненависть ко всему: самой себе (впавшей в зависимость, оказавшейся в западне), «Пикса три», ди-психологам, преподавателям, Деймосу, даже Тэппу.

Погода за окном соответствовала моему настроению. Болезненную, мертвецки серую и унылую весну смывал дождь. Остатки грязного снега растворялись под его желтоватыми струями, уходили в висма-материал, которым покрыли бесящий своей квадратностью двор. Мокрые туи жалко дрожали под порывами ветра и будто жались друг к дружке, страдая от сырости, холода и одиночества.

Чуть полегчало часа за два до отбоя. Когда вывела в свой сирс данные с сирса Иоданира. Судя по показателям, он спокоен, в полном порядке, наверное, отдыхает или занимается. Несколько минут следила за цифрами и значками, практически любовалась ими. Казалось, вот таким образом касаюсь его, будто нахожусь рядом, наверняка он так же «наблюдает» за мной… А потом встала и, заняв рабочее место, загрузила свой проект. Его следовало сдать через неделю… Нир по-прежнему был нужен. Хотя бы пять минут разговора. Да просто взгляд в глаза!

Пока, пусть и тяжело, но получилось принять: наша встреча случится где-то через сутки. Надо выждать, замереть на это время… Вообразить, будто мертва и ничто меня не касается.

Наверное, мое терпение было вознаграждено, потому что мы с ним увиделись во сне. Мое ли желание сыграло здесь роль, привычка ли, что Тэпп всегда рядом — какая разница, если подсознание подарило мне такую необходимую передышку от катившейся в бездну реальности.

Мы, обнявшись, стояли в нашем переходе, смотрели в ночь за прозрачными стенами, исполосованную ярким светом фонарей, установленных по периметру ограждения уны. Чувствовала его крепкие руки на своей талии, спине. Под ухом, прижатым к его груди, вибрировал негромкий голос:

— Доверься мне. Не делай глупостей.

— Я так зла, что хочу их всех убить, — прозвучало капризно и обиженно, не похоже на меня.

Иоданир усмехнулся.

— Успокойся. Смерть не всегда выход, иногда это тупик.

Я вздохнула, отстранилась и заглянула в его лицо, в светлые безмятежные глаза, как обычно, заворожившие меня. Как же сильно хотелось вновь ощутить тепло и экстаз объединения… До злых слез.

— Что покажет эта проверка? — нервно облизала губы.

— Следы слияния. Но ведь необязательно говорить, с кем оно было, что-то подтверждать или отрицать. Ты помнишь пятый пункт третьего параграфа устава уны?

Сосредоточившись, рассеянно поскребла ногтем нашивку лидера на его форме.

— Я имею право сохранять молчание при внутренних разбирательствах. Тогда администрация передаст дело Управлению или правоохранителям, это зависит от проступка, — воспроизвела строчки.

Коротко улыбнувшись, Тэпп провел рукой по моей щеке, обхватил затылок, зарывшись в растрепанные волосы.

— Вот и молчи, Мия. Пусть передают. Все будет хорошо. Доверься мне. Доверься.

Обжег поцелуем.

… Это случилось около полудня. Как раз покинула кабинет Лейды после двух часов проклятой проверки реакции, эмоционального фона, ассоциативной памяти и еще часа в поле психографа, регистрировавшего отклик на мыслеобразы.

— Все чудесно, Мия. Я уверена, ты не нарушала правила. Кер Идена просто перестраховался, — сказала на прощание ди-психолог. Противоречие между ее милой улыбкой и холодным напряжением во взгляде разозлило и позабавило одновременно.

Ведь она знает, что я нарушила правила, готова закрыть на это глаза и теперь обдумывает, как выйти из опасной ситуации. Видимо, в ее уравнении Лита Идена тоже не было, как и в моем. Что ж, если бы не столь привычное и практически узаконенное везде лицемерие, позирование на камеры службы безопасности, мы с ней могли бы сесть вместе, обдумать тактику. Тем более что мой сон очень удачно подсказал, как могу действовать…

В мысли ворвался короткий, но будто насквозь пронзивший мозг звук сигнализации. Первая серия, после вторая, еще более высокая, от которой передернуло и заныли зубы. Несколько студентов, оказавшихся вместе со мной в том же проходе, на секунду застыли, а потом, встревоженные, заторопились в рекреацию поблизости, к информационному голоэкрану.

Но дойти мы не успели. Над головами раздался автоматический голос:

— Внимание, студенты и преподаватели «Пикса три». Всем необходимо немедленно разойтись по своим комнатам. Инструкции о дальнейших действиях будут даны позже. Вводятся ограничения по пункту 7.5 устава. Передвижение без разрешения администрации уны запрещено.

— Что происходит?

— Что это? — раздались за спиной раздраженно-изумленные голоса учащихся, их вновь прервало автоматическое сообщение:

— Внимание, студенты и преподаватели «Пикса три»…

Оглядевшись по сторонам, увидела испуганные побледневшие лица. Подумалось, что мое собственное не слишком от них отличалось.

— Расходимся! — прозвучал со стороны рекреации зычный приказ кого-то из администрации или же преподавательского состава. — Все слышали: расходимся!

Сбросив оцепенение, я опрометью бросилась в свою комнату. Интуиция подсказала, что ответ найду в Сетях… Если не закроют доступ. Кажется, пункт 7.5 устава предполагал это.

Долго тянуть не решилась, поэтому, скрывшись за углом, достала из сумки планшет, активировав. На нужное наткнулась сразу — ролик был в Сети Рийска, которая пока работала.

— Сограждане, друзья, единомышленники, — со скорбным лицом говорил мужчина на экране планшета. Внимание привлекла его одышка, испарина на белом высоком лбу и траурная лента, закрепленная у правого плеча, выделявшаяся на фоне темно-серого костюма. — Сегодня мы потеряли нашего лидера, вождя, авторитета для каждого гражданина Дель-Эксина, Ровальда Базеля. Мы все безмерно скорбим об этой утрате…

Слова нагромождались друг на друга, громыхали и хрипели, но проходили мимо моего осознания. Похолодевшими пальцами я вцепилась в планшет, отсутствующим взглядом смотрела в лицо говорившего и старалась осмыслить всего одну фразу: президент мертв.

— Что ты здесь делаешь? — раздался грубый вопрос над ухом.

Вздрогнув, очнулась, взглянула в лицо незнакомого мужчины, раздраженное, с искривленными от неприятия губами. Судя по знакам на плечах, сотрудник администрации уны.

— Простите, задержалась. — Мгновенно убрав планшет в сумку, я отвернулась и быстро направилась в корпус общежития.

Предположение было верным: когда пришла в комнату, доступ в Сети уны и местную был закрыт. Оставили лишь подключение к модулям и учебным блокам «Пикса три».

Президент мертв. Неудивительно. Или удивительно? Сколько ему было? Кажется, сто четыре. Хотя со всех плакатов, голографий, инфоэкранов и прочих носителей на граждан взирал солидный мужчина в возрасте, но с хитрым, умным взглядом, с молодившими его острыми скулами, высокими бровями, все знали: этим голографиям лет тридцать, а то и больше. Ровальд Базель уже давно не появлялся на публике, его устами говорили многочисленные секретари, помощники, премьер и прочий штат чиновников. Ходили слухи, что на самом деле лидера и первого человека в стране давно нет, что он умер или выжил из ума, а у власти просто приспешники, те, кому крайне невыгодна кончина и недееспособность покровителя…