Богатый, сильный, одинокий (СИ) - Черногорская Ксения

- Ты читала моё письмо?

- Думаю, что его написали не вы.

- А кто же? Твоя подружка Люси? - он хохотнул, обрызгав стол слюнями с кофе и пережёванными круассанами, затем вытер рот салфеткой и, бросив её на стол, продолжил: - Эта меркантильная сучка всё сохнет по мне? Она думает, я такой дурак, что впечатлившись её бабскими манипуляциями, введу её в бизнес. Ага, щаз. Прям бегу и падаю. Знаешь, она хорошо трахается, громкая такая девочка, страстная, но это, пожалуй, все её достоинства.

- Мне это неинтересно, - сказала я, внутренне подавляя сильное желание влепить ему пощёчину.

- А что тебе интересно?

- Я вам не далее, чем три минуты назад сказала об этом. Больше - от вас ничего.

- Ну, хорошо, - сказал урод, снова отхлебнув кофе и нежно погладив выпяченный толстый живот толстой короткопальцевой ладошкой, - Давай-ка мы с тобой посоображаем. Ты вот на моём острове. Полностью в моей власти. Я могу хер забить на тебя и всё равно буду чувствовать себя прекрасно. никуда ты отсюда не денешься. Чуть позже тебя, сейчас такую строптивую, приведут сюда твои же ножки, только при этом ты будешь умолять отсосать у меня лишь бы я дал тебе глоток водички и немножко хлебушка. При этом спать ты будешь там, где положено спать строптивой суке - на псарне, среди собак. И я тебя никуда больше не отпущу.

Наверное, что-то в моём взгляде его напугало, потому что он резко поднял ладонь и сказал:

- Но-но-но, даже не думай. Ты под прицелом. И стрелять будут не на поражение. Ты что думаешь, ты первая такая? Я понаблюдал, как ты трахаешься, навёл о тебе нужные справки и уверяю тебя, ты никому не нужна, а твоя престарелая мама не сделает ничегошеньки, чтобы тебя так сказать, выручить. Она даже не узнает, где ты. А ты, детка, на другой части планеты. Это понятно?

Я промолчала.

- Будем считать, что это молчание - знак согласия. Итак, раз тебе это понятно, смотри, что я предлагаю. Ты будешь здесь всего одну неделю, которая вовсе не покажется тебе такой ужасной, как ты себе там думаешь. Уже на второй день привыкнешь. Я обычный секс не очень люблю, а вот когда у меня сосут - обожаю. Ты будешь обеспечена всем необходимым, включая душ, прислугу, вкусную еду и конечно же питьевую пресную воду. У тебя будет достаточно свободы, чтобы гулять по острову, купаться на пляже - ты его не видела, он в другой части острова, и всякое такое. По окончании недели ты получишь искомое, уплывёшь отсюда, я прикажу, чтобы тебя доставили в целости и сохранности домой и забудешь этот остров и меня, как страшный сон. Но главное - я дам тебе лям. Один лям долларов. Без обмана. Я слово своё держу, ты знаешь. Захочешь повторить - повторим, получишь ещё лям. Я же говорю - взаимовыгодное сотрудничество. всё, не трать моё время, давай свой ответ.

Он поставил чашку на стол.

- Вам не кажется, что вы очень сильно переоцениваете мой минет? - холодно спросила я.

- Ты подзабыла, что тебе объясняла Люси про вопрос ценообразования, детка. А я ещё отметил, какая же она умничка, что просветила тебя. Но видно не в коня корм. Миллион долларов - это мой средний доход за день. И уверяю тебя, оплатить им весьма приятную неделю мне совершенно не трудно. Я люблю такие недели. Приезжает какая-нибудь красивая недотрога вроде тебя и сначала строит из себя целку, при том, что трахалась на камеру, а потом так старательно сосёт - а я люблю, долго, по часу-два, что только диву даёшься - дорвалась, так сказать, сучка. Вот и ты, уверяю тебя, ничем, ничем не отличаешься от них. И лучше бы тебе не доводить себя до истощения. Потому что моё предложение денег за минет действует для тебя только сегодня, а ещё точнее - сутки. Сегодня, в то же время, что я предложил тебе минет вчера, время истекает. И дальше ты получишь за своё искусство оральных ласк только водички, хлебушка и место на псарне. Всё поняла?

- Да, - сказала я.

- Ну и каков твой ответ?

- Мой ответ - нет.

- Ну-ну, - ухмыльнулся он. - Тогда вали отсюда. И если передумаешь, знай, свой ответ - одно слово "Да" - ты можешь в любое время передать мне через Бранди. либо его сменщика. давай-давай, вали.

Дико подавленная, совершенно опустошённая и абсолютно не понимающая, что делать дальше, я направилась к воротам. Спустя мгновение Бранди открыл их передо мной и я пошла по дорожке к океану.

Глава 20. "Изнеможение"

Накатила какая-то жуткая слабость и свернув за поворот, там, где меня не могли видеть хотя бы вживую, без камер, я присела на край дорожки и сняв обувь, обхватила колени руками, положив на них голову. Последний раз я спала в самолёте и смена широт, а также бессонная ночь и стрессы само собой сделали своё дело - меня стало вырубать. При этом я впала в апатичное состояние, вот прям здесь бы, под пальмой, легла и заснула и плевать на них на всех. Пускай сосут друг у друга. Пускай швыряются миллионами долларов, хоть костры из них жгут. Плевать, что они там обо мне думают.

Глаза закрывались. Но одновременно с тем я хорошо понимала, что поспать сейчас означало, во-первых то, что выспавшись сейчас, ночью я точно не засну, а мне повторять ночь, во время которой я вздрагивала от каждого шороха, не хотелось от слова "совсем", а во-вторых потерю времени - меня кормить никто бы во время сна не стал и не найдя еды, я вынуждена буду искать её ночью, а такого желания у меня тоже не было вовсе.

К тому же становилось жарко, а здесь было ещё и душно. Поспать лучше в тени какой-нибудь большой одинокой пальмы на берегу океана. Без змей, сколопендр и кто там ещё водился.

И я заставила себя открыть глаза и встать. Это было реально непросто, меня повело в сторону и я едва не упала. Туфли стали казаться неимоверной тяжестью и я, поднеся их к лицу и осоловело на них посмотрев - зашвырнула их куда подальше в эту пышную растительность джунглей. Вроде бы стало получше. По меньшей мере я задолбалась их таскать.

Медленно бредя по дорожке идущей вниз, к лестнице, я тёрла то нос, то щёки, они отчего-то ужасно чесались и старалась сосредоточиться на реалиях. Это получалось плохо, голова отказывалась нормально соображать. Понятно было только одно: времени у меня до заката солнца. После заката солнца, что бы я не выбрала, я останусь здесь навсегда. И вряд ли при таком раскладе жизнь моя будет долгой.

Минет старику стал видеться спасением. Дело было даже не в этом миллионе долларов, я грезила в те минуты вовсе не о том, я просто очень хотела напиться, что-нибудь типа яблока съесть и лечь в прохладную постель. И чтобы меня никто не трогал.

Меня никто и не трогал. Только вот живот от голода уже побаливал, а облизывание губ стало чем-то привычным, иначе они пересыхали. Нужно было идти к океану, его прохладная вода взбодрит меня и я подумаю над тем, что делать дальше.

"Торопиться некуда", - думала я. - "Океан не убежит. Надо экономить силы. Почему вода на листьях высохла? Потому что солнце уже печёт. А может где-нибудь в тени она ещё осталась? Может, но можно ли её пить? Лихорадки нам не надо... Дура, не запасла воды... А как бы я её интересно запасла? Надо идти к океану... Вот ведь урод..."

Спускаясь с лестницы, на последних ступеньках я всё-таки навернулась, но успела схватиться за перила и потому не скатилась кубарем вниз. Из-за столь яркой смены положения тела я даже немного взбодрилась и к океану шла уже относительно быстро, а когда дошла до пенистой кромки воды у песка, сделала несколько шагов вперёд и, выставив вперёд руки, рухнула лицом вниз в воду. Господи, как же мне стало хорошо... Правда в следующее мгновение я едва не захлебнулась и потому, отфыркиваясь я и отплёвываясь, встала на четвереньки и опустив голову, смотрела на то, как в воде оседают песчинки и как волны гоняют их туда сюда.

Мне пекло макушку, но я довольно долго пробыла в таком положении, несколько минут точно. Мне нравилось, как приближающаяся волна окатывает прохладной водой мой живот, а потом с платья на нём струйки стекают в океан.