Когда земли окутает мрак - Вуд Яна

Губы Хейты тронула слабая улыбка. Кто о чем, а упырь, известно, о еде!

Гэдор хлопнул в ладоши.

– Ну-ка, голубчики, скидывайте мешки!

Наконец-то припомнив о них, Брон и Харпа разом водрузили мешки у очага. Хейта занялась тем, в котором были припасы. Упырь любопытно запустил пальцы в тот, что с монетами. Улучив момент, когда Брон подошел к водопаду испить воды, Гэдор перехватил его руку.

– Ты должен ей обо всем рассказать, – едва слышно прошептал он. – Больше медлить нельзя.

Волк-оборотень упрямо мотнул головой.

– Не могу.

– Неужто ты не понимаешь?! – сдвинул брови тот. – В этот раз обошлось. Но химера сыскала нас раз, а значит, непременно сыщет еще. И вряд ли она снова позволит себя так бестолково ранить!

Брон стиснул зубы.

– Откройся ей, – настойчиво повторил Гэдор. – Пока не поздно. Не думаю, что этот мир готов для очередного темного Фэй-Чар. – Он отвернулся, подхватил вязанку хвороста и принялся разжигать очаг.

А оборотень неотрывно глядел на Хейту. И потемневший взор его источал истинно волчью тоску.

Часть 3. Безжалостные отродья

Упырёныша сшибло с ног. Он кубарем прокатился по земле, подняв облако серой пыли. Ударился головой о толстые корни деревьев, приложил ладони к рассеченному лбу и, глотая слезы с кровью, отчаянно закричал:

– Ма-а-ма!

– Ма-ар! – донеслось в ответ.

Он обернулся и замер, оторопело моргнув. Мать боролась с какой-то тварью. Та была исполинской, черной, с когтями и клыками. Мать билась неистово, точно разум потеряв. Но тварь была сильнее.

– Беги, – губами прошептала мать.

А в следующий миг челюсти твари сомкнулись поперек ее тела. Оно всколыхнулось пеплом и опало. Тварь обернулась к Мару. Облизнулась плотоядно. Длинный черный язык, точно червь, вылез из ее рта и снова втянулся внутрь. Тварь приглашающе осклабилась. Она ожидала, что он побежит. Но Мар вдруг истошно заорал и бросился вперед. И от неожиданности тварь замешкалась… Он впился ей в горло, вгрызаясь яростно, остервенело. Замелькали когтистые лапы, рассеивая над землею кровь. Тварь издала булькающий звук и повалилась на бок. Но Мар не останавливался. Он пил и кромсал. Пил и кромсал. Пока от твари не осталась лишь бесформенная груда костей…

I

Трактир был старым. Что стены, что крыша были подобны хлебной корке, покрытой серо-зеленой плесенью. А над дверью, на рассохшемся от времени дереве, рыжела надпись «Фэй-Чар». Под ней корявыми буквами было вырезано на всеобщем: «Поверьте, вы здесь не к добру. Пожалуйте!»

Упырь хмыкнул. Остальные хранили настороженное молчание. Хейта сдвинула брови. Неприветный вид трактира и его название укололи сердце ледяным кинжалом тревоги.

Неподалеку звучно прогрохотало. Яркие всполохи прочертили небо тонкими рогатыми линиями.

– Кому пришло в голову дать трактиру такое название? – спросила Хейта. – Здесь что, очень любят Чар?

– Вроде того, – уклончиво отозвался Гэдор. – Но на твоем месте я бы не стал с ходу раскрывать свою суть. Назвали-то трактир в честь Дорга Лютого. Нетрудно догадаться, какие Чары тут в почете.

В глазах Хейты протаяло неподдельное изумление.

– Здесь чтят Дорга Лютого? Они что, совсем разум обронили?

Гэдор качнул головой.

– Ну, гляди. Трактир стоит на земле Забвения, среди болот. Никто точно не ведает, где это находится, многие твердо уверены, что ее не существует вовсе. Сюда стекаются, если им, конечно, удается дойти, изгои со всех уголков волшебного мира. И не все они похожи на нас. Многие убивают забавы ради и люто ненавидят как существ, так и людей.

Хейта понятливо кивнула:

– А любой Чар – изгой по определению. Дорг Лютый, как мы смогли убедиться, был еще и редким кровопийцей. – Она вздохнула. – Тогда да, дивиться нечему.

– Вы закончили? – нетерпеливо воскликнул упырь. – Взялись рассуждать у дверей трактира, под дождем. Умнее ничего не придумали?

– На редкость здравое замечание, – хмыкнула Харпа и шагнула вперед.

Но упырь оказался быстрее. Прошмыгнув между Гэдором и Броном, он галантно распахнул перед девушкой дверь со словами:

– Прошу!

Харпа опешила.

– Занятно, – наконец изрекла она. – Не то чтобы я не могла открыть дверь… Однако приятно знать, что ты сможешь прийти на помощь.

Минуя дверной проем, она ехидно добавила:

– Если у меня руки отсохнут!

Упырь лишь скривился в ответ, но присутствия духа не потерял. Проводив Харпу долгим, глубоким взглядом, он хотел нырнуть в трактир следом за ней, но Гэдор властно похлопал его по плечу.

– Погоди, голубчик. Вызвался дверь держать – так держи!

В глазах следопыта сверкали насмешливые искорки. Мар картинно приуныл и, отвесив почтительный поклон, пропустил вперед остальных. Влетел же он следом за ними как вихрь, едва не сорвав с петель скрипучую дверь.

Полумрак трактира окутал путников словно липкий туман. Масляные плошки на стенах не могли породить достаточно света, и потому внутри было еще темней, чем снаружи. Но кое-что друзьям разглядеть удалось.

С деревянных балок свисала пыльная паутина. Стены украшали нагромождения из пожелтелых костей и черепов. Хейта поежилась. Страшно было представить, кому принадлежали эти многочисленные останки!

Клыки на некоторых челюстях были чересчур большими, а на других все зубы на подбор были острыми, как иглы. Однако попадались среди вставленных экземпляров, без сомнения, и человечьи.

Почерневшие от времени столы расползлись по залу, как кочки по болоту. Подле каждого стояло несколько таких же грязных табуретов. Несмотря на всё это, свободных мест было почти не видать. Красноречиво переглянувшись, путники принялись неторопливо пробираться вперед.

Посетители трактира встречали их взглядами, преисполненными мрачного любопытства. Хейта тоже смотрела во все глаза. Никогда прежде ей не доводилось разом видеть так много всевозможных существ! Хотя вид у них был такой, что сердце помимо воли уходило в пятки.

По левую руку возвышался редкий громила. За густой каштановой шевелюрой и бородой лица было почти не видать. Из-под кустистых бровей глядели маленькие близко посаженные глаза цвета сажи. Ноздри втягивали воздух так свирепо, точно он насилу сдерживался, чтобы не подскочить и не разорвать кого-нибудь в клочья.

– Оборотень, медведь, – прошептал Мар.

По правую руку разместились трое. Длинные и тощие, как щепки. Взгляд острый, как и серо-зеленые зубы. Один не спеша потягивал известный багровый напиток, другой – барабанил по столу когтистыми пальцами, третий же пристально следил за толстым тараканом, деловито сновавшим меж грязных тарелок.

Бац! Узловатые пальцы ухватили насекомое за коричневую спинку. Разверзся уродливый рот. Острые зубы жадно впились в тараканье брюхо. По подбородку потек желто-коричневый сок.

Хейту аж передернуло от отвращения.

– Не знала, что упыри едят жуков!

– Только если жрать совсем нечего, – брезгливо поморщился Мар. – Ну, или если они того, – многозначительно покрутил он пальцем у виска.

Девушка хотела было пошутить, что, может, на вкус те даже ничего. Как вдруг…

– Чар!

Пронзительный возглас заставил всех пятерых напрячься в мгновение ока. Друзья ищуще огляделись.

И вновь трескучее:

– Чар! Фэй-Чар!

Крупный иссиня-черный ворон, взгромоздившись на хозяйское плечо, пытливо склонил набок голову и сверлил путников цепким взглядом обсидиановых глаз.

Хозяин же его, надежно укрытый от праздных взоров мешковатым плащом с капюшоном, вдруг вскинулся и потянул носом. Два желтых глаза вспыхнули, продырявив полумрак. Глаза оборотня. Волка.

А ворон не унимался:

– Чар!

Хейта невольно подалась вперед.