Поиграй со мной в любовь - Мария Жукова-Гладкова

Потом кто-то вспомнил выстрел в Славу, заметили меня, как раз спросили, как он себя чувствует.

– Да что за криминальные элементы живут в нашем подъезде! – заголосила неизвестная мне бабка и уставилась на меня. – Вот почему в твоего мужа стреляли? А? Можешь нам сказать?

– Стреляла сумасшедшая, – пришел мне на помощь следователь, за что я была ему благодарна. – Сегодня уже было проведено освидетельствование.

– А зачем сумасшедшей твой муж? – не отставала от меня бабка. – Он ее ради тебя бросил?

– Это его мачеха, – сказала я.

– А, тогда понятно, – кивнула бабка.

Интересно, что ей было понятно? Мне лично казалось, что всех нюансов происходящего со Славой и его родственниками я не пойму никогда. Да и надо ли мне это? Мне нужно, чтобы Слава был жив…

Потом соседи начали обсуждать, почему произошел взрыв – кто-то подложил взрывное устройство в лифт (это мог сделать только неизвестный парень с пакетом) или дело в самом старом лифте?

Сотрудники органов отправились по квартирам опрашивать жильцов – тех, которые не проявили любопытства и не прибежали к месту взрыва. Но ведь шахту-то покорежило на нашем этаже…

Мужа Ланы наконец удалось оторвать от тела жены. К этому времени приехала какая-то специализированная бригада, которая занялась поисками остатков взрывного устройства и осмотром места преступления – чтобы определить, что это было за взрывное устройство, его мощность и еще какие-то характеристики. Хотя кому это нужно? Лану-то не вернуть! Хотя сотрудникам правоохранительных органов надо писать отчеты. Может, описание взрывного устройства поможет найти изготовителя. Я краем уха услышала, как двое представителей этих самых органов тихо обсуждали, будет ли взрыв зарегистрирован как террористический акт или не будет, а если будет, то на кого его спишут… Боже мой, что же волнует людей, когда погибла женщина?!

Ланин муж смог прояснить хотя бы один момент. Оказалось, что она собралась выкинуть мусор (в этом доме не было мусоропровода), а выйдя из квартиры, увидела, что кто-то поставил пакет у лифта, не удосужившись снести вниз. Лана решила, что это молодые мужики, которые снимают еще одну квартиру на нашей площадке. И она, и ее муж с ними неоднократно ругались – и из-за громкой музыки (это я помнила), и из-за ночных воплей (женских), которые проникали сквозь толстые стены, и из-за частых перекуров на нашей лестничной площадке. Я этих мужиков еще ни разу не видела – вероятно, мы приходили и уходили в разное время. Но у Ланиной квартиры с ними была общая стена.

На этот раз Лана увидела пакет с какими-то платами – по крайней мере, она так сказала мужу. «Неужели решили, что это кому-то у нас тут пригодится?» – произнесла она. Лана позвонила соседям в дверь, ей не открыли, и она решила не ждать соседей, которые неизвестно когда вернутся, а сама отнести пакет на помойку, но при встрече высказать соседям все, что о них думает.

– А вдруг он им еще нужен? – спросил муж. – Ну, мало ли, вышли, забыли… Поставили на пол, пока лифт ждали…

– Что ты несешь? – спросила тогда Лана. – Они специально его тут поставили! Знают, как меня их мусор раздражает! Я же сколько раз их заставляла за собой площадку подметать после курения! А тут вроде не гниющие очистки, а металл, который вонять не будет, но меня из себя выведет. А если он им еще нужен, а я его выкину – так еще и лучше! Так им и надо!

И с этими словами Лана вошла в лифт. Вскоре прогрохотал взрыв.

После этого рассказа сотрудники правоохранительных органов насели на тетку, которая видела длинного худого парня. Соседи Ланы их не заинтересовали. Кто-то из полиции отправился снимать записи камер наружного наблюдения, которых, к сожалению, на нашем доме не имелось, но ведь парень пришел с определенной стороны, ушел туда же. А там по пути есть кафе, даже отделение банка. Были все основания считать, что какая-то камера его записала, соседке придется его опознать. Но удастся ли его найти? У него же на лбу не написаны фамилия, имя и отчество…

– Кавказец или русский? – спрашивали женщину.

– Наш. Славянская внешность. Только худой и волосатый. Выглядит как какой-нибудь панк, или рэпер, или рокер. Я точно не знаю, как кто из них выглядят, ну, в общем, вот такой вот.

Вскоре ко мне опять подошел следователь и предложил подняться в квартиру. Я кивнула. Джессика так и оставалась у меня на руках. Мужу Ланы было не до собаки. Я взяла Джессику к себе. Она тут же стала носиться по квартире, как носилась при жизни Ланы.

Мы со следователем прошли на кухню, я заварила кофе. Мужчина попросил бутербродов. Я нарезала и извинилась, что не могу его накормить – мне в последнее время было не до готовки.

– Вы сегодня ели, Лариса Павловна? – спросил мужчина.

– Не помню. Кофе пила.

– Лариса Павловна, вам нужны силы. Давайте-ка со мной бутербродик за компанию.

Вместо ответа я заревела.

– Лариса Павловна, я понимаю, что вам сейчас трудно. Но ваши силы нужны не только вам, но и вашему мужу. Не забывайте об этом. Кстати, что вы думаете о случившемся?

– О чем именно? – шмыгнула носом я. – Знаете, сколько всего в моей жизни произошло за последнее время?

– Я про взрыв.

– А что я могу про него думать?

– Вы знакомы с теми соседями, про которых говорил муж погибшей? Что вы можете про них сказать?

– Никогда в жизни их не видела. Но… зачем оставлять взрывное устройство на той площадке, где живешь сам?

– Вот именно. Вам не пришло в голову, что это по вашу душу?

Я моргнула.

– Это устрашение вам. Этот самый драгдилер, которого мы сейчас пытаемся найти, вполне мог организовать этот взрыв. Прислать кого-то из своих должников с пакетом, в котором лежало взрывное устройство. Наркоман за дозу сделает все. К тому же он мог просто не знать, что находится в пакете. Мне сложно сказать, когда это взрывное устройство должно было сработать – при прикосновении, при сотрясении, просто в определенное время. Но я почти уверен, что оно предназначалось вам. Может, дело как-то связано с бизнесом вашего мужа.

Я опять заревела.

– Когда вы поймаете этого урода?!

– Работаем. Давайте вы еще раз расскажете мне, что про него знаете.

Но я знала очень мало. И во время этого разговора со следователем внутренне сжималась. Он ведь профессионал. А ну как каким-то образом выяснит, что я не Лариса, что я…

А я разве совершила какое-то преступление? Хотя я живу по чужим документам. С другой стороны, у меня и свои есть. Правда, я никого не убивала, ничего не украла. Но я в прокуратуре представляла документы Ларисы!

Нет, все-таки для меня будет лучше уехать домой. Уехать и навсегда забыть про этот город и все то, что тут со мной произошло! Снова стать Лидой, вернуться в библиотеку, жить своей, а не чужой жизнью. Но я не смогу забыть Славу…

С кем бы мне посоветоваться? Кто бы взял на себя решение всех моих проблем?

Следователь вскоре ушел, я осталась. Из размышлений меня вывела Джессика. Собачка хотела есть и уже сделала лужу в коридоре. Мне требовалось заниматься еще одним ребенком, оставшимся без мамы.

Глава 27

Я так устала, что собралась лечь спать в десять вечера. Я не знала, что мне готовят предстоящие дни. Предполагала, что ничего хорошего. Да и теперь мне предстояло перемещаться между двумя больницами, да еще и думать, как раздобыть деньги. То есть я уже решила как. Завтра, после того как навещу Настеньку, заеду по двум или даже трем адресам и послушаю, сколько мне предложат за машину.

Заснуть я не успела, хотя уже лежала в кровати, когда зазвонил мобильный. Опять неизвестный номер. Очередное предупреждение драгдилера? Хотя ведь могут и из больницы звонить! Из двух больниц!

– Слушаю вас, – устало сказала я, включая запись разговора.

– Это Лариса?

– Да.

– Вас беспокоит Борис Исаакович Липкин.

– Вы кто? – спросила я.

– Вы меня не знаете?!

В процессе подготовки меня к роли Ларисы ни Костя, ни его жена, ни теща этого человека не упоминали ни разу. Значит, он не входил в круг постоянного общения Ларисы.

– Нет, не знаю, – сказала я.

– Ну, тогда вы – единственный человек в нашей стране, который меня не знает. Мне раньше таких встречать не доводилось. Вы в самом деле про меня никогда не слышали?

Неужели из окружения Андрея, отца моей Настеньки?! Какой-нибудь политик, который почему-то решил меня использовать?

– Я не интересуюсь политикой, большинство людей, ею занимающихся, не узнаю, если столкнусь лицом к лицу. И не знаю их фамилий. И знать не хочу.

– Ну что же вы сразу же так плохо думаете о человеке?! Я не замаран членством ни в одной партии, даже в КПСС. Состоял только в октябрятах, пионерах и комсомольцах. Но этого было не избежать. Хотя вы, как я понимаю, те времена уже не застали. Вам повезло. Или наоборот?

– Борис Исаакович, что вам от меня нужно? Я очень устала и хочу спать. Я уже лежу.

– Вы рано ложитесь? Это плохо. И всегда так?