Бывший 2. Роди мне сына (СИ) - Лина Коваль

в Грецию долгое время жила в Грузии, отсюда такое неплохое знание русского языка и кавказских традиций. Ресторан, который выбрал Адриан, тоже грузинский. Нас усаживают во главе стола у стильной арки, украшенной срезанными белоснежными цветами.

Украдкой поглядываю на Наталию, Фиалу и Эрику, которые размещаются справа от нас. Женщины довольно активно разговаривают, Хлоя рядом с ними размахивает руками и тут же подбегает.

— Вера, какое красивое платье, ты отлично выглядишь.

— Спасибо, у тебя тоже, — одобрительно киваю на стройные ножки.

— Это комбинезон, вообще-то, — по подростковому закатывает она глаза. — Поздравляю вас, — искренне обнимает нас с Адрианом по очереди. — Береги папочку.

— Постараюсь, — смеюсь, поглядывая на мужа, разговаривающего с Янисом, своим кузеном.

Первые несколько часов проходят немного скованно. Пусть работа и научила меня держать лицо и быть общительной, чувствую себя слишком уязвимой, словно ожидая подвоха. Но его все нет.

Родственники по очереди поднимаются семьями, чтобы нас поздравить. Говорят тосты, подшучивают друг над другом и вручают подарки с цветами. Адриан смотрится расслабленным, домашним, и я тоже, глядя на него, позволяю себе успокоиться и развлечься.

А когда отправляюсь в уборную, снова встречаю маму с Эрикой.

— Вера, — приветливо улыбается Наталия и даже приобнимает меня, посматривая на скрытый под платьем животик. — Мы весь день обсуждаем, какая же ты русская красавица и как тебе идет белый цвет. Идеальная невеста.

— Спасибо, — смущаюсь.

— Адриану повезло. Я очень надеюсь, что вы будете счастливы. В конце концов, для счастья в итоге приходит время… Всегда.

— Я тоже на это надеюсь, — вежливо отвечаю.

Несчастья нам и вправду хватило.

Зайдя в туалет, первым делом смотрю на себя в зеркало, раздумывая, как бы поправить потекший от слез макияж.

Дверь сзади хлопает, я озираюсь.

— Привет, — выговаривает Эрика.

— Привет, — отворачиваюсь к сумочке.

Нервничаю.

Украдкой наблюдаю, как она подходит ближе и останавливается по левую сторону. Тоже разглядывает себя в зеркале.

— Поздравляю, — произносит, не сводя глаз со своего отражения. — Долгих лет.

— Благодарю.

Эрика обладает ослепительной красотой. Броской. Но… какой-то холодной, что ли. В ней не чувствуется теплоты или того, что мы обычно ждем от близких людей. В жизни нам не нужны красивые картинки. Хочется уже не видеть, а ощущать, что ли. Чувствовать себя рядом с человеком нужным.

— Прости, — слышится слева, и я снова изучаю ее озадаченное лицо.

— За что? — приподнимаю брови непонимающе.

— Ты знаешь.

Вздыхаю трудно и еле заметно киваю.

Конечно, я все знаю.

Сдохни, сука. Мертвый голубь в коробке. Так может мстить только озлобленная женщина. И никто кроме. Даже Вознесенский до такого бы не додумался.

Её «прости» безмерно раздражает.

— Я могла потерять своего ребенка, — в укор выговариваю. — Ты это понимаешь?

— Я тоже… Могу потерять своего. И до сих пор этого боюсь, — парирует она.

Резко поворачиваясь, теперь смотрю на отточенный гордый профиль.

По всей видимости, за фасадом «сильной и независимой» тоже многое скрывается. Стоит только вспомнить, как она сбежала в Грецию от мужа-тирана.

— Я… не собираюсь отбирать у тебя Хлою, — возражаю. — Она хорошая девочка и уверена — тоже не ищет во мне маму. Тем более мама у неё уже есть. Но манипулировать Адрианом и своей семьей я не позволю. И нам не обязательно быть подругами или врагами.

Эрика смахивает слезу со щеки и поправляет безупречно уложенную прическу. Вытерев руки салфеткой, молча покидает туалет, даже не обернувшись. Наверное, для всего нужно время.

Закончив с макияжем, отправляюсь обратно зал.

Оставшийся вечер проходит неожиданно весело. Гости становятся в круг и танцуют сиртаки — греческий танец, а потом официанты вывозят целую стопку белоснежных тарелок, и вся семья превращается в маленьких детей, которые с восторгом и грохотом разбивают посуду о каменный пол, громко хохоча. Оказывается, это тоже греческая традиция, совершаемая для достатка и счастья в новой семье.

Зажигательные танцы перетекают в медленный танец жениха и невесты, а потом в долгие проводы.

Когда мы наконец-то на третий раз со всеми прощаемся и выходим из ресторана, на улице уже глубокая ночь, а я чувствую такую наполненность счастьем и приятную усталость, что, кажется, усну, едва коснувшись подушки.

Внутри наконец-то никакой тревоги, только покой. У Адриана чудесная семья! Какие они дружные! И я теперь — её часть. А наша дочь? Она будет расти в окружении целого клана. Слезы на глаза наворачиваются.

— Адриан, — сзади тихо окликают.

— Да, — отвечает он, когда мы оба поворачиваемся.

Слабо улыбаюсь, увидев Эрику.

— Можно тебя на пару слов?

Сталкиваемся с ним непонимающими взглядами и снова уставляемся на неё. Чувствую, как напрягаются его плечи.

— Это касается Хлои, — обеспокоенно выговаривает она. — Вера, надеюсь, ты меня извинишь. Вопрос деликатный.

— Конечно, — отвечаю, сжимая мужскую ладонь. — Иди, я подожду.

— Только зайди, — кивает Андрей на здание ресторана. — Не стой здесь одна.

— Хорошо, — закатываю глаза от его заботы.

Наблюдая, как Макрис с матерью своей старшей дочери скрываются за аркой, не чувствую ничего негативного.

Наконец-то.

С опаской посматриваю на белую дверь. Чтобы еще раз туда зайти и попрощаться? Ну нет. Да и душно там.

Обняв себя, стискиваю в ладонях пиджак Адриана и склоняю голову, чтобы ещё раз ощутить запах его туалетной воды.

Муж.

Обалдеть.

С улыбкой смотрю на свои бежевые туфли, которые Андрей преподнес мне сегодня утром. Действительно, очень удобная колодка. Ноги чуть-чуть тянет, но это результат того, что к вечеру от жары немного отекли.

Подняв голову, наблюдаю, как к ресторану подъезжает темная машина. Поравнявшись со мной, она останавливается, а окно открывается.

— А где Адриан Константинович? — спрашивает водитель.

Голос кажется смутно знакомым.

— Он сейчас подойдет, — с улыбкой отвечаю. — Я пока сяду? Устала очень.

— Да, конечно, я пододвину переднее сидение, чтобы вам было удобно.

Открыв дверь, еще раз посматриваю за угол, откуда доносится равномерный голос Андрея. Улыбаюсь, снова радуясь, что негативных эмоций во мне ни грамма.

А дальше все происходит слишком быстро.

Только усевшись на сидение, даже не успеваю забрать ногу с асфальта, как водитель с пробуксовкой резко стартует с места, а я теряю туфлю. По инерции быстро закрываю дверь, чтобы не вылететь.

— Вы куда? — пугаюсь.

В ответ молчание.

Паника внутри максимальная. Повернувшись, оглядываюсь и пытаюсь распознать удаляющиеся огни ресторана. Вижу движение, наверное, Адриан услышал звук и возвратился.

— Немедленно остановитесь, — грубо тыкаю его в плечо. — Что происходит? Что за шутки?

Мужчина протягивает руку и поправляет зеркало заднего вида. В один момент сталкиваемся глазами.

Нет…

В вены будто дикий ужас впрыскивают. Эта инъекция медленно и неумолимо растекается по всему телу, замораживая и заставляя каменеть.

— Ты? — шепчу, безвольно опуская руки.

— Привет, Вер…