Удали меня из памяти (СИ) - Громова Екатерина

— Проснулась! — Лиза вышла из туалета и остановилась, чтобы буравить подругу злостным взглядом.

— Лиза? Что ты тут делаешь?

— Я что делаю? Это ты что делаешь со своей жизнью?

Из кухни появились Серёга, Алина и Сашка.

— Лиз, давай нравоучения потом, — Сергей подошёл, взял Алёну за руку и проводил на кухню.

— Как самочувствие?

— Никак. Тошнит, болит и кружится голова, и вообще всё в тумане и нереально.

— Это похмелье, детка.

Перед Алёной возник запотевший стакан с пивом.

— Пей!

— Нет. Ты что?! Меня вырвет.

— Не вырвет.

— Сереж, может лучше аспирин? — Сашка с недоверием смотрел на стакан и с сочувствием на Алёну.

— Ну кого вы будете учить, малышня?

Алина печально вздохнула и села рядом с осунувшейся, бледной, растрепанной, да ещё и опухшей от слёз подругой.

— Пей, бро. Делать нечего.

Первый глоток дался с трудом, а потом Алёна глотала с таким наслаждением, как будто это последний стакан пива, который придется выпить в этой жизни. Голова стала тяжелой и поплыла, в затылке перестало долбить при каждом движении. Она снова была пьяна.

— А теперь покушать и баиньки, до упора. Пока не откроешь глаза и не почувствуешь ужасное чувство вины за бесцельно прожитый, точнее проспанный день. Потом пообещаешь себе больше никогда не пить, даже шампанское, и захочешь в душ. После душа будешь как новенькая и вот тут нам всё расскажешь. Всё! В мельчайших подробностях! Выслушаешь много нелицеприятного в свой адрес, порешаем что делать дальше. И больше никакой самостоятельности, моя дорогая, если собственных мозгов кура накакала!

— Я …

— Ты!

— Знаешь, что бы с тобой было, если бы мне не позвонили и не сказали, что ты в стельку и готова на всё, что угодно?

Алёнка честно пыталась вспомнить, но безуспешно. Кроме несчастной, то ли пустой, то ли полной рюмки, картинки не было.

— Спасибо, что хоть в «Тархас» поехала, низкий тебе поклон, подружка, — Сергей старался держаться, наблюдая её состояние и озабоченные взгляды девчонок, но на самом деле жутко бесился. Хотелось скорее узнать что случилось, прочитать долгую и нудную нотацию Алёне и съездить по роже Рудневу.

— Спасибо, — промямлила виновница торжества и опустила голову, пряча подступающие слёзы.

— Всё хватит, все вон! — вмешалась Лиза. — Я разберусь. Я тоже сегодня не выспалась, останусь и подремлю в другой комнате.

Ребята переглянулись.

— Хорошо, мы тогда пошли, если что звоните. Собираемся вечером.

Алёна кивнула, не поднимая головы, и принялась ковыряться в тарелке.

Елизавета заперла дверь, вернулась и села напротив.

— Очень плохо? — спросила она тихим, пропитанным сочувствием, голосом.

— Жить не хочу.

Лиза прослезилась:

— Дружечка моя любимая, ну что ты такое говоришь?! — подруга вскочила, села рядом и прижала к себе. Алёна расплакалась.

— Он меня бросил. Отшвырнул как плешивого котёнка. Наговорил кучу гадостей — сравнил со шлюхой.

— Давай ты поспишь, придёшь в себя, а потом всё расскажешь.

— Схожу в душ и попьем кофе, ладно? Всё расскажу.

— Я подожду.

***

— Ничего, всё наладится, вот увидишь. Будешь потом вспоминать эти слезы со смехом.

Алёна лежала у лучшей подруги на коленях, а та как заботливая мама гладила мокрые волосы.

— Я сама виновата. Он не понимает и не принимает таких ошибок.

— Хватит тешить себя надеждами. Не случилось бы это, случилось бы что-то ещё. Прости, конечно, но Руднев та ещё скотина. Неужели ты хочешь всю жить ходить по лезвию и бояться сделать шаг в сторону. Ты накосячила, я не спорю, но нормальные люди, если действительно любят, выясняют отношения, а не бегут к проституткам. Руднев эгоистичный, самовлюбленный юнец. Думать и здраво рассуждать не может. Ему проще упиться и забыться. Он не думает, понимаешь? Его смысл жизни — бабы и секс.

Алёна понимала и даже соглашалась. Понимала ещё тогда, но решила рискнуть и попала в болото, которое засосало по самые уши. Теперь, рядом с очень близким человеком, в ожидании всех на вечер, она радовалась, что не одна. Пусть придется не раз выслушать: «мы предупреждали», не раз расплакаться и извиниться, но они будут рядом, и это главное.

— Лиз, прости меня.

— Это ты прости меня. Прекрасно зная, куда ты влипла, я ничего не сделала. Не настояла, не убедила, не помогла. Обиделась на твою отстраненность, разозлилась.

Алёна сжала родные колени в крепких объятьях.

— Что мне делать дальше? Как жить?

— Последний экзамен и улетишь домой. Там семья, малыш, твоё обожаемое море. Постепенно всё рассосется, надо немножко потерпеть. Поверь мне, всё проходит. Ты только жить начинаешь, столько ещё будет бед и потерь, если всё настолько близко принимать к сердцу, можно и до тридцати не дожить.

— Ты так говоришь, как будто тебе девяносто лет, — Алёна невесело усмехнулась.

— Нет, конечно. Я в облаках никогда не витала. Родители рано развелись, пришлось вникнуть как всё бывает и почему. Хэппи энды, моя дорогая, как правило, в книжках, а в жизни всё по-другому.

— Ты думаешь, это конец?

— Мне бы хотелось. Руд не тот, человек, которого ты заслуживаешь.

Подруги помолчали. Лиза думала о своём парне, с которым всё-таки порвала. Он дважды обещал не появляться в той компании, однако добрые люди донесли о его похождениях. Алёна думала, что жить дальше с этим грузом невыносимо. Как справиться с «хочу» и «нельзя», она пока не представляла.

— А вы прилетите ко мне на день рождения?

— Спрашиваешь?! Кому не хочется провести недельку в Ялте на халяву?

Девчонки рассмеялись.

— Виталику!

— Да брось! Ну поноет как всегда о своем безденежье. Сто пудов начал копить ещё с прошлого лета на билет и подарок.

— В этом весь он.

— Угу.

— Я так рада, что вы у меня есть. Я люблю вас. Очень.

— Ты знаешь, что это взаимно, — Лизка чмокнула подругу в затылок, — давай поспи.

— Останешься со мной?

— Разве я могу уйти?

***

Не так давно вечер сулил азартом и приключениями, а теперь грозил стать последней каплей в этом водовороте абсурда. Невыспавшийся, растерянный, злой Кирилл Руднев стоял напротив входа в «Сицилию». Он медлил. Хотелось знать правду, но только ту, которая придется ему по душе. А иначе … Что иначе, юноша не знал. Что делать дальше, если Алёна окажется той, кем он назвал её сгоряча.

— Мне нужно видеть Антона Николаевича.

Администратор клуба посмотрел на него с неприязнью. Сей факт, подбесил и остался без внимания одновременно. «Как непрофессионально», — подумал Кирилл. Ни при каких обстоятельствах служащий персонал не должен показывать свои эмоции посетителям.

— Вас ожидают?

— Нет. Иначе бы я не опустился до общения с Вами.

Девушка напряглась, напускное высокомерие как рукой сняло:

— Как Вас представить?

— Кирилл Сергеевич Руднев.

— Одну минуту, — кинув напоследок настороженный взгляд, она удалилась.

Услышав имя, Антон встрепенулся. Отложил документы и встал из-за стола, громко отодвинув стул. Конечно же, он его ждал, но не так скоро. Видя взволнованную реакцию директора, девушка нахмурилась:

— Может сказать охране …

— Нет, — весьма нелюбезно перебил тот, но тут же реабилитировался, — нам действительно нужно поговорить. Проводи, пожалуйста.

— Хорошо.

Глава 41

Неудержимая ненависть в глазах, напряженное тело и сжатые кулаки. Хозяин кабинета провел в ожидании рукоприкладства несколько секунд, но видимо Руднев пришёл не за этим.

— Присаживайся.

— Постою.

— Кофе, чай, воды?

— Нет.

— Виски?

— Нет!

Антон развёл руками и присел на тахту, стоящую напротив гостя:

— Я тебя внимательно слушаю.

— Мне нужна правда.

— Какая, позволь спросить?

Кирилл подошёл и всё-таки разместился в кресле, чуть поодаль рабочего стола.