Две мелодии сердца. Путеводитель влюблённого пессимиста - Дженнифер Хартманн

– Эмма случайно разбила мой кларнет за несколько недель до… – Он сжимает челюсти и опускает голову. – Она чувствовала себя ужасно. Пообещала, что все исправит, но я сказал ей, что это не так уж и важно. Я выбросил его в мусорное ведро, но обнаружил, что в тот же день она вытащила его и, кажется, спрятала в своей спальне. Я так и не узнал, что с ним случилось, но решил, что она пыталась собрать его обратно.

Мои глаза затуманились, чувство вины превратило мой желудок в кусок черного угля.

– Она всегда занималась подобной ерундой, – выдыхает он, его тон становится мягче, чем когда-либо. – Чинила вещи. Восстанавливала сломанные части. – На его лице появляется легкая улыбка. – Она всегда была связующим звеном.

Чувство отчаяния сжимает горло, и я отвожу взгляд в сторону, поджимая губы и сдерживая рыдание.

– Думаю, это одна из причин, по которой я сломался, понимаешь? Ее не было рядом, чтобы удержать меня. Чтобы я не развалился на части, – вздыхает Кэл, и мы медленно останавливаемся посреди катка. – В любом случае я, наверное, никогда не узнаю, что случилось с этим барахлом. Мама клялась, что не выбрасывала его, но я в это слабо верю. Ей было слишком легко избавиться от всего, отбросить воспоминания, как будто они ничего не значили, – ей, вероятно, было так же легко выбросить и дневник.

– Нет… нет она бы этого не сделала, – твержу я, мои слова звучат надломленно. Мое сердце колотится от тревоги и стыда. – Я знаю, что она бы этого не сделала. Поверь мне, он точно еще где-то в доме, и мы его найдем.

– Ты не можешь точно знать. Она снова вышла замуж через год после смерти отца… через год, Люси. Это полный бред, – говорит он. Признание повисает между нами тяжелым грузом. – Она сказала, что ей нужно двигаться дальше, иначе она утонет в своем горе. Но «двигаться дальше» для нее – это все равно что найти замену. У того мужчины есть дочь, ровесница Эммы. Мадлен. Мама увезла меня от всего, что было мне дорого, от тебя – и я просто должен был это принять. Мне тоже следовало двигаться дальше. – Кэл качает головой, отгоняя мрачные мысли. Из него вырывается вздох, и он сжимает мои руки. – Прости… не хотел сваливать все это на тебя. Предполагалось, что это будет веселая и непринужденная часть вечера. Больше никаких депрессивных воспоминаний.

– Все в порядке… я сама хотела побольше узнать о твоей маме. Я скучаю по ней.

Кэл ворчит.

– В другой раз. Мы можем поговорить об этом позже, – заявляет он. – Ну же, давай выпьем горячего шоколада и согреемся.

Прерывисто вздохнув, я позволяю Кэлу подтащить меня к краю катка, где мы ступаем на твердую землю и переобуваемся обратно в ботинки. Я понятия не имею, что сказать. Я собираюсь поведать ему о дневнике, о вещах Эммы, но мне не стоит делать этого здесь – не в эти особенные выходные.

Лучше сознаюсь, когда мы вернемся домой.

Я расскажу ему все, а потом буду извиняться, пока у меня не отсохнет язык.

Я надеваю угги, пока Кэл зашнуровывает свои черные зимние ботинки. Лунный свет ведет нас к небольшому киоску, где мы заказываем два горячих какао.

Пока мы пьем напитки, идя по тихой тропинке вдоль воды, между нами царит тишина. Каждый из нас погружается в старые воспоминания и думает о грядущем.

В итоге Кэл заговаривает первым.

– Расскажи мне о чем-нибудь, что ты всегда хотела сделать, – просит он.

Я смотрю на ледяную воду и подношу чашку к губам. Мой ответ дается легко.

– С самого детства я мечтала построить свой собственный приют. Место, где можно было бы приютить ненужных животных, потому что они больны или у них особые потребности. Тех, кто уже стар и кто сломлен. Наподобие как «Вечно молодые», но… я хотела сделать его более интерактивным и уникальным. Оборудовать кафе-бар, сцену для пения и инструментов. Я бы проводила мероприятия, на которые люди приходили бы со своими питомцами и развлекались, а собранные средства тратила бы на содержание приюта. – Поджав губы, я гляжу на Кэла, который задумчиво смотрит на меня сверху вниз. – Это большая мечта, но, может, когда-нибудь… Но, думаю, мне стоит сначала разобраться со своими счетами. – Я слегка усмехаюсь. – Вероятно, мне придется чаще организовывать живые концерты. В винном баре или же в других заведениях. Я создаю себе имя, так что это кажется вполне выполнимым.

– Хм. – Кэл медленно кивает, делая большой глоток какао. Он облизывает губы и смотрит прямо перед собой, пока мы идем рядом. – Это похоже на тебя.

– Музыкальные концерты?

– Приют для животных, – отвечает он. – Менять что-то к лучшему, занимаясь любимым делом.

Я улыбаюсь, кивая головой.

– Похоже на то, что мог бы сделать вечно преуспевающий человек, у которого слишком много грандиозных идей. Я хочу сделать многое, но чувствую, будто не делаю ничего.

– Неправда. Ты сделала больше, чем думаешь. – Он пронзает меня тяжелым взглядом, который прожигает до костей.

После этого он ставит свой стакан с какао и отступает к заснеженной траве позади нас. Я наблюдаю, как он падает на землю, превращаясь в большой белый холмик, совсем как в День благодарения на переднем дворе дома моей мамы. Его руки скользят вверх-вниз, ноги – слева направо.

Он лепит снежного ангела.

Я стою на месте с минуту, впитывая образ этого неприступного парня, который не боится простых и беззаботных моментов.

Который не шарахается от меня.

– Присоединишься?

Сглотнув, я ставлю свой стакан рядом с его и опускаюсь на снег. Мы смеемся, когда наши руки соприкасаются, а ледяные комья снега попадают нам в ботинки. Я формирую снежный шар в рукавицах и бросаю в него, наблюдая, как он разбивается о его куртку. Кэл отвечает тем же. Лежа под звездами, я начинаю хихикать и визжать, чувствуя, как снег набивается в мой бушлат.

Кэл переворачивается и нависает надо мной.

От смеха у меня перехватывает дыхание, и я замолкаю.

Кэл поднимает руку и убирает прядь волос с моих губ, его взгляд скользит по моим розовым щекам и широко раскрытым глазам. Он резко выдыхает.

– Я хотел поцеловать тебя на День благодарения… прямо как сейчас, – говорит он, судорожно сглатывая. – Я так сильно, черт возьми, хотел поцеловать тебя.

Стон застревает у меня в горле.

Я тоже хотела поцеловать его, но тогда не позволила себе. Страх пронзил меня, не давая двигаться.

Я поднимаю обе руки, хватаюсь за воротник пальто Кэла и