Мария Федоровна - Александр Боханов

Стали съезжаться гости на свадьбу. Фреди прибыл 20-го октября, и сестра была так рада видеть брата. Ей было в эти дни очень непросто, требовалась поддержка, а никого из близких часто не бывало рядом. Родители далеко, Царица больна, Царь все время занят, а Александр, ее дорогой жених, мог бывать с ней лишь урывками. Затем приехал Прусский кронпринц Фридрих-Вильгельм, принц Герман Веймарский, а 25 октября, в сопровождении блестящей свиты, прибыл Наследник Английского Престола Альберт-Эдуард, муж сестры Александры.

Цесаревич встречал всех высокородных гостей, а с Принцем Уэльским быстро установились самые дружеские отношения. Сын Королевы Виктории попросил Русского Престолонаследника называть его просто «Берти» и быть с ним на «ты». И каждый день череда приемов, проходов, балов, официальных обедов, вечеров. Александр Александрович был вконец затормошен и душу изливал на страницах дневника.

За два дня до свадьбы написал: «Я теперь нахожусь в самом дурном настроении духа в предвидении всех несносных празднеств и балов, которые будут на днях. Право, не знаю, как выдержит моя милая бедная душка Минни все эти мучения. Даже в такие минуты жизни не оставляют в покое и мучат целых две недели. Это просто безбожно! И потом будут удивляться, что я не в духе, что я нарочно не хочу казаться веселым. Господи, как я буду рад, когда все кончится и наконец можно будет вздохнуть спокойно и сказать себе: теперь можно пожить тихо и как хочешь. Но будет ли это когда-нибудь или нет? Вот это называется веселье брачное. Где же оно и существует ли оно для нашей братии?

Пока я еще не отчаиваюсь и уповаю на Бога, хотя и тошно приходится иногда. Что меня больше всего огорчает, так это то, что прихожу иногда к моей бедной душке в таком расположении духа и не могу удержаться, чтобы скрыть это. Каково же ей выдерживать все это и слышать от меня вечное ворчание и неудовольствие. А она, душка, для меня пожертвовала всем и даже оставила своих родителей, мать и отца, родину свою покинула, а теперь я в таком настроении духа прихожу к ней, и постоянно почти такая история. Да укрепит нас Господь Бог в эти важные минуты нашей жизни. Все упование мое на Него!»

За день до свадьбы состоялось освещение церкви в Аничковом. Был молебен, затем окропление святой водой главных помещений. Присутствовали Царь, Царица, их дочь Мария. Императрица лично взялась украшать будуар Минни. В тот день отец дал наставления сыну насчет семейной жизни. Днем была еще встреча с принцем Уэльским, который позабавил веселым рассказом о своей свадьбе и времени накануне ее. Этот последний предсвадебный день так долго тянулся. Вечером отец и мать благословили Александра и Марию образами, обняли, поцеловали, пожелали счастья. Императрица не могла сдержать слез, а Минни хоть и крепилась, но тоже была недалека от того, чтобы разрыдаться.

Вечером была еще одна беседа, очень важная для Цесаревича. К нему пришел лейб-медик Н. Ф. Здекауэр (1815–1897) и имел с женихом разговор весьма интимного свойства. Он сообщил ему то, что должен знать невинный юноша, которому предстоит встреча с новобрачной в опочивальне. В ночь перед свадьбой Александр плохо спал, его мучили разные мысли, да к тому же брат Владимир, с которым его поместили в одной комнате в Зимнем Дворце, «храпел как лошадь».

Наконец-то наступило это долгожданное число, этот день — 28 октября, который навсегда останется в их жизни самым радостным и счастливым. Не только они его будут отмечать; на несколько десятилетий он станет праздником всей Императорской Фамилии.

Встали около половины девятого. Чашка кофе, приход друзей и родственников. Затем — обедня в Малой церкви, где присутствовали только четверо: Царь, Царица, Минни и Александр. По окончании разошлись по своим комнатам и стали одеваться к свадьбе. Цесаревич быстро надел щеголеватый мундир казачьего Атаманского полка, шефом которого был. Но потом долго пришлось ждать, когда закончат облачать в свадебный наряд невесту.

Когда двери отворились, то Александр замер в восхищении. На его Минни был сарафан из серебренной парчи, малиновая бархатная мантия, обшитая горностаем, на голове — малая бриллиантовая корона. Невеста была великолепна.

Процессия тронулась в церковь. В начале 2-го дня состоялось бракосочетание по обычному чину. Император Александр II взял их за руки и подвел к алтарю. Венцы над головами держали: у него — братья Владимир и Алексей, над ней — Датский Принц Фредерик и Николай Лейхтенбергский. Вся церемония не заняла много времени, но стоила многих переживаний и жениху и невесте, теперь соединивших свои жизни перед алтарем.

Последующее было утомительным и малоинтересным для новобрачных. Парадный обед в Николаевской зале с музыкой и пением. Поздравления, тосты за счастье молодых. Вечером в концертном зале молодые принимали поздравления дипломатического корпуса, а по окончании в Георгиевском зале — полонезный бал. Народу «была пропасть», и стояла страшная духота. Затем, пройдя торжественным шествием по всем парадным залам, молодые в золотой карете отбыли в Аничков, где был накрыт ужин для членов Фамилии.

Цесаревна первый раз была в своем доме, она была теперь здесь хозяйка, но мало что видела и никак не могла освоиться. Ужин был утомительным, и было видно, что все устали, особенно новобрачные. Скоро все разъехались, остались лишь Александр II и Мария Александровна. Царица удалилась в комнаты Минни, а Император остался с сыном. Родители готовили детей к брачному ложу.

Согласно старой традиции, в первый раз жених должен войти к невесте в тяжелом и громоздком халате из серебряной нити. Но Александр не чувствовал ноши. Он был как в лихорадке, плохо соображал, мысли путались. Без четверти час ночи Императрица вошла к мужчинам и со слезами на глазах сказала, что «пора, Минни ждет». Александр встал, попросил родительское благословение и на подгибающихся ногах вошел в спальню, запер за собой дверь.

Огни были потушены, горела лишь одна свеча на маленьком столике. В полумраке на постели он увидел испуганное лицо Минни. Подошел, обнял ее. Впечатления от пережитого в первую брачную ночь на следующий день попытался описать в дневнике сам новобрачный:

«Нельзя себе представить чувство, которое овладело мною, когда я подошел к своей душке и обнялся с нею. Долго мы обнимали друг друга и целовали. Потом я помолился, запер дверь в кабинете на ключ, потушил свечку и пошел к постели. Снял халат и туфли и лег в постель. Первое чувство было непонятное, когда я очутился в постели и почувствовал все члены моей душки на моем теле, которая так и обвилась кругом меня. Здесь далее я не буду распространяться…»