Измена. Во власти конкурента - Лита Летинская

— Вот именно, ваш муж… сидит, а это удар по репутации школы, мы не имеем дел с нечистыми на руку родителями, школа воспитывает в детях только лучшие качества. — смотрит на меня так многозначительно, словно я научила своих самым мерзким вещам и теперь подсунула школе на перевоспитание.

Она подталкивает по столу две увесистые папки, ближе ко мне.

— Дела ваших детей. Мы к сожалению не можем портить репутацию нашей школы и продолжать обучение ваших детей. Вы знаете, некоторые родители уже поднимают шумиху по этому поводу. Они не хотят, чтобы с их детьми учились ваши отпрыски.

— Но как же так, мы же заплатили за обучение! — привожу последний аргумент, так жаль расставаться с этой школой. Здесь очень хороший педагогический состав и детям здесь нравится.

— Школа выплатит вам компенсацию, в половинном размере от стоимости обучения. Мы, к сожалению, понесли репутационные потери и вынуждены поступить так. Это большее, что я могу сделать для вас. На этом все. Наша бухгалтерия сделает перерасчет и переведет на счет плательщика.

Выхожу из кабинета директора опустошенная и расстроенная несправедливостью, что уж, безэмоционально перенести этот удар не получается, негодование клокочет в груди. Мои мальчики хорошо учатся, Даня даже участвовал во всех олимпиадах по алгебре и геометрии, выигрывал медали для школы.

Сжимаю папки у груди. Я найду хорошую школу моим детям. В конце концов, я училась в самой обычной школе возле дома, и получила прекрасное образование. Конечно с этой школой у мальчишек был бы отличный старт в жизни, и прекрасные рекомендации в лучшие вузы страны. Но это не последний их школьный год. Я придумаю что-нибудь с их обучением. Слава богу это не единственная школа в городе и свет клином на ней не сошелся.

Мальчики, конечно, расстроятся. Здесь у них была куча друзей, кружки по интересам — Тема мастерил модельки самолетов и военных машин, а Даню приняли на занятия по самбо в этом году и он очень гордился своими первыми достижениями.

Нужно как-то помягче сообщить им, что в этой школе они больше не учатся.

И Яр куда-то запропастился. Звонки переходят на голосовую почту, где я уже отметилась несколькими сообщениями не получив никакого ответа от Ярослава. Недельный срок истекает завтра, а я не получила никакой информации от Яра, так рассчитывала на него, придется сдаваться отцу и просить его.

Как будто этого мне было мало, по дороге домой звонит Катерина, в ее голосе паника и отчаяние.

— Лада Андреевна у нас ЧП, приезжайте пожалуйста поскорее в офис.

44

— Что случилось, Катерина?

— Лада Андреевна, тут приехали люди. В костюмах! Требуют документацию, приезжайте пожалуйста, я в туалете заперлась, чтобы вам позвонить, но что они там творят… Я без вас не справлюсь, — умоляющим голосом всхлипывает она.

— Без паники, Катерина! Мужчины представились?

— Да, — неожиданно прекращает всхлипывать. — Сказали из Министерства Юстиций, пришли с проверкой.

— Так, Катерина! Вам нужно пойти к этим мужчинам и зорко следить за ними пока я не приеду. И во всем содействовать.

Только после получения согласия я отключаюсь и мчу в офис.

Залетая в приемную наблюдаю следующую картину, мужчины с коробками документации заняли все свободные столы. Встречаюсь с растерянным взглядом Катерины с большущими глазами. Она точно не в состоянии, сейчас, никому содействовать.

— Вы руководитель? — обыденным, скучающим тоном обращается ко мне очень высокий, субтильно сложенный мужчина, даже не удостаивая меня взглядом, продолжая изучать документы.

— Да, я! — с готовностью отвечаю. Встаю в стойку, кого кинуться и кого обезвредить?

— Фонд Добрые сердца, входящий в группу дочерних компаний ООО Капиталстрой, проходит внеплановую проверку в связи с поступившей жалобой о неправомерном использовании средств благотворительной организации. — монотонно поясняет мужчина.

— Какая еще жалоба? — растерянно сдуваюсь я, готовая повременить с боем, пока мне все не проясняет.

— О нецелевом использовании средств организацией Добрые сердца. Вы не переживайте, мы уже начали проверочку. Сейчас все выясним и примем меры.

В кармане назойливо вибрирует телефон — свекровь. Ее сейчас не хватало. Снова будет выедать мозг своими претензиями.

Бухгалтер идет с еще одной коробкой, наполненной доверху папками.

— Почему не в архиве, Любовь Петровна? — интересуюсь сипло. Голос сел от шока и неожиданности таких известий.

— В архиве было тесно, господа пожелали переместиться в более комфортные условия, — не без сарказма выдает она.

Я бочком продвигаюсь к дивану, на котором обосновалась Катеринка и плюхаюсь рядом. Ноги не держат, дело всей моей жизни под угрозой, я словно попала в жернова судьбы и от того выберусь ли я, будет зависеть вся дальнейшая моя жизнь.

Еще и еще настойчиво названивает телефон, раздражая своей вибрацией. Как же не вовремя я понадобилась свекрови. Еще с прошлого разговора остался осадочек и звонок принимать совершенно нет желания.

Судя по ее настойчивости я зачем-то ей срочно понадобилась. Нехотя принимаю звонок и не разочаровываюсь в своих ожиданиях.

— Ты, все таки добилась, чего хотела — испортила жизнь моему мальчику! Русланчик в тюрьме, ты его бросила в самый трудный момент! Ни стыда ни совести у тебя! Знаешь, как мне нелегко. Мое здоровье подорвано, кто будет носить ему передачи? Я не могу, уже возраст не тот, ни сил ни здоровья. Лада, ты обязана простить его!

От моей сварливой, почти бывшей свекрови не стоило ожидать ничего другого. Но не зря говорят: «свекровей бывших не бывает». Чувствую, даже после развода она не оставит меня в покое.

По ее тону начинаю подозревать, что разговор выйдет не из легких. Спешно покидаю маленькую приемную, что так понравилась инспекторам. Захожу в свой кабинет.

— Ты должна вернуться к Руслану. У вас же дети, должна простить его, — продолжает она пока я ищу комфортное место в своем же кабинете, мне нужны моральные силы для общения со свекровью. Наконец, устраиваюсь у окна, наблюдая как осенняя дымка тумана окутывает здания, поглощая город.

— Он изменял мне, я не могу найти оправдание его поведению. Вы как женщина должны понимать меня.

— Я как женщина, как раз таки понимаю. Мне тоже приходилось многое терпеть. Но я понимала, что без мужчины в нашем мире никак и прощала. Ты тоже должна! — безапелляционно заявляет она, не давая ни капли передышки. — Одумайся. Прости Русика моего бедного, слезами своими прошу, заклинаю. Ты же выходила замуж по любви. Ты клялась что любишь моего сына! Как жена ты должна быть тылом мужчине, его опорой, а не клинком в спину.

Как же неприятно и обидно, когда такое светлое чувство как любовь