Блэкторн и мадонна - Виктория Ли

Старалась — и не могла, поскольку все это исходило от сердца, а сердце… сердце было полно любовью.

Он вез ее к Джереми. Бет была столь возбуждена этим, что едва могла выдержать ожидание. Перед приземлением Майк сказал, что они поедут прямо туда, где находится ее сын, и она поцеловала его прямо на глазах Болтона — и Бога, не смущаясь тем, что на них смотрят.

Майк поцеловал ее в ответ, также не озабоченный свидетелями.

Они ехали из аэропорта через весь город, а затем повернули в тихую, обсаженную деревьями улочку. Майк молчал, и только отвечал на ее вопросы. Когда они дважды проехали по одним и тем же местам и она это заметила, он объяснил ей, что это мера предосторожности, и пожал ее руку, которую держал в своей всю дорогу, пока машина не остановилась возле маленького домика.

Водитель вышел и пошел к дому. Они же остались в машине.

— Я должен сказать тебе кое-что, что ты должна принять, Бет.

— Что? — Она пристально смотрела вслед водителю и видела, что тот зашел в дом без стука.

— Мы не можем остаться здесь с Джереми, а он не может ехать с нами.

Она смотрела на него, не понимая, не умея разглядеть то, что таилось в его взгляде.

— Что такое ты говоришь?

— Пока Робертсон не разберется с твоим бывшим мужем, ничего не изменится. И хотя в моем офисе постоянно снабжали Корбета ложной информацией, он уже подозревает — что-то нечисто, потому что иначе мы давно бы уже достигли Альбукерке. И потом я не знаю, что мог сказать ему Саттон. Только предполагаю, что после ареста он использовал свое право на телефонный звонок для того, чтобы проинформировать Корбета.

— Ты думаешь, что Стивен нанял других людей, чтобы те искали Джереми?

При этой мысли у нее засосало в желудке от страха.

Майк пожал плечами.

— Вероятно. Саттон, скорее всего, не сможет выбраться из Дюранго раньше, чем через несколько дней, так что теперь он бесполезен для Стивена.

Бет поглядела еще раз вслед исчезнувшему в доме водителю, а затем перевела взгляд на Майка:

— Тогда зачем мы здесь? — с испугом прошептала она.

— Чтобы ты увидела сына, Бет. Я хотел, чтобы ты убедилась, что он жив, здоров и в безопасности.

— Ты думал, я тебе не верю?

Он взял с нежностью обе ее руки:

— Я не думал об этом, — признался он. — Я просто думал о себе самом. Я сделал это для себя, чтобы ты не волновалась.

— Почему ты называешь это «для себя»?

Он положил ее руку себе на лицо:

— Потому что сегодня, когда я привезу тебя в свой дом и буду любить тебя всю ночь, я хочу, чтобы все твои мысли были обо мне. О нас двоих.

Ее сердце учащенно забилось, и ей стало трудно говорить.

— Это — не «для себя», Майк. Это просто хитрость.

Они оба рассмеялись. Бет разрывалась между желанием скорее увидеть сына и желанием продлить их проникновенную беседу. Майк разрешил ее сомнения: он просто открыл для нее дверцу машины. Он последовал за ней, помогая ей перелезть через снежный сугроб у обочины. Майк твердо держал ее под руку, и Бет думала, как спокойно и надежно чувствовать себя в его руках, и как естественно, что она приняла его любовь.

Дверь открылась, и Бет увидела Джереми, отчаянно сучившего при виде матери всеми четырьмя конечностями. Его держала на руках Кора, и светлые волосенки на голове его сияли, как нимб.

Блэкторн отступил и стал наблюдать, как Бет берет на руки своего малыша. Шелковистые каштановые волосы упали ей на лицо, когда она наклонилась над ним и проговорила ласковые и восхищенные слова. Майк ощутил странное чувство одиночества, наползающее на него.

Он взял шляпу и пошел было поговорить с Корой в другой комнате, когда вдруг Бет тронула его за плечо. Ее глаза были подернуты дымкой нежности, а улыбка светилась мягкостью и добротой:

— Не уходи, — шепнула она.

Он взял ее руку и поцеловал ладонь:

— Я здесь, милая, — едва слышно ответил он. — Без тебя я не уеду. Но теперь побудь одна со своим сыном.

Он взял из ее рук Джереми, чтобы она смогла раздеться. Затем, усадив их обоих на софу, пошел посмотреть, где водитель и Кора.

Чувство одиночества как рукой сняло.

Дом Майка удивил ее и размерами, и стильностью. Она ожидала увидеть неказистое жилище. Дом стоял в тихом пригороде, на собственной земле, и был выстроен из кирпича в два этажа. В убранстве комнат чувствовалась традиционность, к тому же везде было много живописи, в особенности английских художников и импрессионистов. Единственное место, где верх одержал модерн, оказалось кухней. Но и она была спроектирована так, чтобы напоминать деревенский дом ранне-американской эпохи, с застекленными буфетами и открытой стойкой для китайского фарфора.

Пока Майк ходил и проверял окна, Бет бродила по нижнему этажу. Когда они встретились в столовой, Бет ошеломленно качала головой.

— Что-то не так? — спросил он.

— Нет, все так. — Она рассмеялась. — Просто все не так, как я себе представляла. — Она прошла вдоль стола к двум стульям у окна. Проведя рукой по фикусу, возвышавшемуся до самого потолка, Бет упала на один из стульев и сбросила с себя сапоги. — Это… это… — Она водила рукой в воздухе, не находя выражения своих чувств. — Это просто чудесно.

Он усмехнулся и поднес руку к выключателю. Комната погрузилась в темноту. Он подождал минуту, чтобы глаза привыкли к лунному свету, и подошел к ней.

— Этот дом купила моя мать, когда на нее нашел очередной «прилив», как она говорила, «возврата к основам». Когда она устала от него, я перекупил его.

— А где она сейчас? — спросила Бет, вставая на стуле на колени и поворачиваясь к Майку лицом.

Майк взял ее голову в свои руки, наслаждаясь ощущением мягкости ее волос.

— С моим отцом. Я думаю, где-нибудь на юге. Она так и не привыкла к холоду.

— Но почему именно этот дом, Майк?

Он оперся спиной на стул и начал массировать ее голову.

— Потому что он удобен, я полагаю. И потому что мне нравятся старые вещи. Они придают мне уверенность в постоянстве. — Он провел пальцами за ее ушами, и она тихо вздохнула.

— Моя работа заставляет меня часто разъезжать, и не всегда я оказываюсь в комфортабельных условиях. А когда приезжаю домой, я чувствую себя спокойно.

— Ты сложный человек, Майк Блэкторн. — Она взяла его за руки.

— Вовсе нет, Бет. Я делаю свое дело, поскольку должен делать его. Я живу так, как хочу жить. — Он коснулся губами ее лица. — И я касаюсь тебя, потому что не могу не делать этого. И мы с тобой любим друг друга, потому что так было задумано.

— Ты слишком уверен во всем, — прошептала она.

— Не во всем, — ответил он. — Но в этом — да. Ты принадлежишь мне, моим рукам и моей постели.