Пятнадцать ножевых - Алексей Викторович Вязовский

По дороге мужика еще раз вывернуло. Нет, таким женам надо памятники ставить. Она не только собрала всё своему мужу для поездки в больницу, но даже додумалась взять с собой кастрюльку, которую заботливо подставила ему под рот. Ни тебе брезгливости, ни гонору. Ни на кого не надеется, всё сама, и чтобы никому не мешать при этом. А я даже не знаю, как зовут ее, всё обходился до этого универсальным «Извините, пожалуйста».

А мужику то реально хреновее становится. Задышал чаще, бледный, губы синие. Нет, Лебедев, ты держись, голубчик, живи! У тебя вон какая жена, ей же хреново одной будет!

Наверное, услышал господь мои молитвы, выгрузили мы болезного в приемник, а там только глянули, и в операционную потащили. Ну правильно, всякие анализы и по ходу действия взять можно, не это главное.

Я подошел к его жене, растерянно стоящей у стеночки, куда ее смело набежавшими медиками, взял ее за локоть. Она посмотрела на меня, и тут ее прорвало. Видать, всё боялась перед мужиком своим слабость показать. А тут — слезы ручьем, ревет в голос. Я достал из кармана носовой платок, даю ей, а она машет головой, свой вытащила из сумочки. Отвел ее к скамеечке, усадил.

— Спасибо вам, — говорит она. — Сколько неудобств из-за нас...

Что-то у меня в глазах защипало. Сентиментальным становлюсь. Это старость, наверное. Наклонился, поцеловал ее в мокрую от слез щеку.

— Молитесь. Всё у вас хорошо будет, — сказал я и поспешил к выходу.

***

Помощник товарища Лакобы ответил с пятого гудка. И с третьего раза, кстати. Похоже, днем его просто не бывает на месте. Я объяснил, так, мол, и так, один товарищ порекомендовал обратиться для получения помощи в одном вопросе.

— Кто номер дал? — прервал он мои словесные кружева.

— Земляк ваш. По телефону сказать не могу.

— Чиго надо? — прорезался у него акцент.

— Один человек не хочет... выполнять обещание, — нашел я эвфемизм для своей проблемы. Кто его знает, насколько плотно пасут этого парня наши органы. И какие, тоже немаловажно. Да хоть и никто, если есть вероятность — зачем рисковать? Вот и мой собеседник придерживался того же мнения.

— Завтра в два возле касс ипподрома стой с земляком. Тогда встретимся. Не сможешь — больше не звони сюда.

А кто обещал, что будет легко? Надо бежать в общагу, искать Давида. А ведь он очень не хотел светиться перед земляками. Но с другой стороны, присутствие рекомендателя — это как гарантия. Кто привел, тот и отвечает. Вряд ли эти ребята столь наивны, что поверят любому, кто просто позвонит по телефону.

Давид, к счастью, никуда не пропал, сидел в общаге. Вернее, лежал, и читал журнал «Новый мир».

— Что пишут? — спросил я для завязки беседы.

— Да вот, какой-то «Альтист Данилов», девчонки присоветовали. Про демона, который стал на Земле музыкантом. Представляешь, в советском журнале такое выдают?

Да уж, лет через десять на тебя обвалится такое количество литературы, что этот опус с домовыми и чертями тебе милой сказочкой покажется.

— Прочитал уже? — поинтересовался я.

— Нет, это третий номер, четвертый, с окончанием, в понедельник обещали.

— Слушай, дело есть. Не на миллион рублей, но доходное. К сожалению, не очень приятное.

Само собой, Давид не был рад участию в предстоящем рандеву. Начал ныть и канючить.

— Когда я на ночной смене, можешь пользоваться моей квартирой, — зашел я с козырей.

— Да ладно?!

Парень неверяще уставился на связку ключей.

— Только заведи свой собственный комплект постельного белья.

— Ой, уважил! — Давид бросился жать мне руку. — Я тут с одной девочкой познакомился. Она с родителями живет, а в общагу не проведешь... Одна вахтерша пускает, другая нет...

Распространенная проблема. Как правильно заметил Булгаков, москвичей испортил квартирный вопрос. А самое главное — продолжает портить уже новые поколения. Вот хотя бы взять Томилину. Живет с родителями в тесной двушке. Вернулись папа с мамой с дачи — куда пригласить, даже не кавалера, а просто друзей? В ресторан? Они переполнены. У самых популярных типа Метрополя или Арагви — очереди нет, просто народ знает, что соваться туда смысла нет. Ночных клубов нет, дискотеки — только «колхозные», на окраинах. Их и посещать страшно — можно легко выхватить в репу. Разве что Дом студента на Вернадского, но это как исключение. Кстати, там столовка мировая, можно туда обедать ездить. Нет, с ночной жизнью в столице натуральная беда.

— Продукты в холодильнике — не тырить, компании не приводить. Договорились?

— Само собой!

— Тогда завтра в половине второго у касс ипподрома встречаемся.

Я очень надеялся, что Давид не устроит в квартире бордель. Парень он любвеобильный, полный энергии. Но в октябре уже сдавали дом на 1905-го года и я надеялся побыстрее туда переехать. А съемную можно будет передать Ашхацаве. Это сейчас он рассказывает, что в общаге веселее и к народу ближе. Надоедает эта близость, хочется индивидуализма, и чтобы ни одна гадина в твою сковородку с жареной картошкой нос не совала. Судя по прикиду — родители у него не бедные, помогут оплачивать аренду. Или нет. Если сочтут, что сынок на отдельной хате совсем пойдет в разнос.

***

Не подвел Давид, ждал меня как пылкий влюбленный. Наверное, уже прикидывал, когда сможет заняться развратом. Мы поболтали о том и о сем, потравили анекдоты. Поддерживали друг друга морально, короче. Хоть теперешние авторитетные ребята не чета отморозкам в кожанках и «адидасах» из девяностых, а все равно — люди сложных характеров и причудливой логики. Не всегда угадаешь, что у них на уме.

Подошедший к нам паренек ничем из толпы не выделялся. Серые брючки, остроносые черные туфли, синяя болоньевая куртка, кепочка коричневая. Без предисловий спросил что-то у Ашхацавы на абхазском. Давид ответил на родном языке, попытался еще добавить что-то, но собеседник только махнул рукой.

— Со мной пойдем, — сказал он мне, и я двинулся за ним дальше уже один.

До бежевой «копейки», за рулем которой сидел совсем уж рязанский типаж — толстячок лет сорока, нос картошкой и губы варениками, весьма заметная лысина зачесана от уха набок. Наверное, на ветру смешно выглядит. Это у меня уже нервное, хотя и тот паренек, и этот