Ведьмы. Салем, 1692 - Стейси Шифф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что Хоббс может сказать о привидении у них над головами? Кто угрожал ей расправой в случае, если она признается в сделке? Хэторн забрасывал женщину из Топсфилда вопросами. «Я ничего не сделала», – произнесла она и снова начала все отклонять. Если в зале произошло что-то, повлиявшее на ее поведение, то Пэррис этого не записал. Хоббс могла решить, что бесполезно пытаться переиграть Хэторна – многие обвиняемые признавались, что магистраты их подавляли. Она и раньше проигрывала в схватках с приемной дочерью. Теперь она выпалила, что Сара Уайлдс, мать топсфилдского констебля, пару ночей назад принесла ей книгу, перо и чернила; а она, Деливеранс Хоббс, околдовала девочек при помощи иголок и видений; а еще она познакомилась с «высоким черным человеком в шляпе с высокой тульей». Так у Хэторна появилось признание. И скоро появится многое другое. В течение следующих суток Хоббс внесла в заговор логику, которая связала деревенские нападения, предсказания Патнэма, черного человека, о котором рассказывала Титуба, и зловещее указание Абигейл на леса провинции Мэн.
Кроме того, Хоббс умудрилась наполнить смыслом кровавую бойню, случившуюся за день до того у Ингерсола [10]. После дачи показаний Хэторн спросил у нее в приватной беседе, не чувствовала ли она боли в четверг. Она рассказала, что почувствовала резкий укол в правый бок, который болел до сих пор. Судьи приказали нескольким женщинам осмотреть ее. Хоббс разделась за закрытыми дверями, на боку у нее красовалась колотая рана. Теперь ей сообщили, как она ее получила: видимо, именно она была женщиной, которую в таверне ударил кинжалом Хатчинсон, действовавший по подсказке Абигейл. Из той битвы воскрес Уильям Хоббс, представший перед Хэторном двадцать второго числа. Он уверял, что невинен, как новорожденное дитя. Тогда как, спросил Хэторн, он объяснит свою способность валить людей с ног взглядом? Тут Абигейл закричала, что Хоббс собирается напасть на Мерси Льюис, которая сразу же начала дергаться. Может ли обвиняемый действительно отрицать соучастие в преступлении? – потребовал ответа судья. «Я могу отрицать это до конца моих дней» [11], – поклялся фермер средних лет, один из первых поселенцев Топсфилда, человек, жена которого только что призналась в колдовстве, а непокорная дочь свидетельствовала против него, утверждая, что он не читал дома Писание. Он что, не знал, что его дочь ведьма? Хоббс этого не знал. Он согласился, что некая потусторонняя сила терзает девочек. «Ты думаешь, они околдованы?» – спросил Хэторн. Этого Хоббс сказать не мог. Констебль Херрик в тот же день отвез родителей Абигейл и еще шестерых подозреваемых в тюрьму[45].
На следующий день судьи допрашивали Деливеранс в тюрьме. Это не могло происходить вдали от ушей других узников, заточенных в тесном переполненном помещении. Женщина из Топсфилда дополнила свое признание рассказом еще об одном сборище в Салеме в ту пятницу. Созванные дьявольской трубой, ведьмы опустились на деревню и провели что-то вроде пародии на божественную литургию. Деливеранс в итоге назвала одиннадцать имен. Вообще цифры редко совпадали, но стабильно росли – от девяти, названных Титубой, до двадцати трех либо двадцати четырех (о которых слышал Деодат Лоусон) и до сорока у Абигейл [13]. В более поздних отчетах будет фигурировать цифра сто, которая потом увеличится до трехсот семи, а в итоге и до ошеломительных пятисот – это почти все население деревни. Ведьмы собрались на пастбище Пэрриса, не слишком заброшенном для их сатанинских целей, которые раскрыла Хоббс: им надлежало околдовать каждого из жителей деревни, хотя делать это следовало постепенно. Племянница Пэрриса вышла из пастората как раз вовремя, чтобы увидеть ведьм за длинным столом, с кружками в руках. Для своего таинства они приготовили «красный хлеб и красное как кровь вино» [14]. Деливеранс Хоббс подтвердила, что присутствовали все ранее обвиненные, только опустила имена тех, кто уже признался.
Что особенно важно, Хоббс разъяснила ситуацию с событиями на границе с провинцией Мэн, упомянутую ее приемной дочерью, и с визитером, посетившим Энн Патнэм – младшую незадолго до того, как ее отец сочинил свое перегруженное смыслами письмо. Это был пугающий призрак в темном плаще. «А что, пасторы тоже колдуны?» – спросила у него Энн [15]. Он набросился на нее, начал душить и почти разорвал на куски, и только потом представился. Нечестивец уже умертвил нескольких женщин и – очевидно, являясь секретным агентом французов и индейцев, – перебил какое-то количество служивших на границе солдат. Это он убил ребенка и жену Лоусона. Это он околдовал племянницу Пэрриса. Заодно призрак признался в своей ужасной миссии: ему, призванному учить детей бояться Бога, теперь предстояло «уговаривать несчастных созданий отдавать свои души дьяволу». Ведьмы и колдуны не только представлялись своим жертвам, но еще и рисовались перед ними – так, любой злодей из фильмов про Джеймса Бонда подробно расписывает попавшим в его лапы, как он собирается их пытать.
Некто проткнутый вилами рядом с таверной Ингерсола, жалеющий себя пастор из рассказа Энн Патнэм, служитель на ведьмовском шабаше и властитель дум, стоявший за заговором из письма Томаса Патнэма, – все они оказались одним человеком. Это не какой-нибудь рядовой колдун, предупреждала Энн. Дитя Новой Англии, она обладала очень хорошо развитым чувством иерархии. Апрельский визитер Энн хвастался, что занимает более высокое положение, чем остальные из этой шайки. И что более силен, потому что он заклинатель (вскоре непрошеный гость явился к Абигейл и перечислил те же регалии). По совместительству он оказался еще и маленьким черным человечком, жившим в лесах, сильным, хитрым и всеведущим [16]. Он был знаком каждому. Кровожадный заклинатель раньше являлся юной
