Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

Айдена подставили. Он не только выглядел вульгарным и неотёсанным в глазах Нэвир из-за своей неконтролируемой жестокости, а также его ещё выставили дураком. Пока он играл мускулами и позёрствовал в Проходе Улы, Экзарх Пауков Варпа Эйнгил перенеслась в Сентриум и похитила ясновидца. Хотя Уйшнех тайно радовался такому исходу, он не мог не презирать Тейрту за его недальновидную глупость. «В самом деле, так ему и надо, — подумал он. — Этот дурак даже оставил своего отвратительного сына Морфрэна отвечать за безопасность дворца.»

Одно мгновение Уйшнех обдумывал своё предположение, и понял, что, возможно, оказал молодому Силти слишком много чести. Не было причин подозревать, что юный ученик сам разработал этот план, который так хорошо сработал. Более того, эмоциональная действенность плана скорее зависела от искренности Силти. Уйшнеху вдруг стало ясно, что это смелое предприятие целиком было задумано лукавым умом самого Экзарха Пауков Варпа.

Она поощряла в Силти того же простого воина, которого Уйшнех оплакивал в Айдене. Они оба шли на Сражение в Проходе Улы, думая, что они возрождали последнюю эпическую битву между Тейрту и Ансгаром, и они оба были готовы поставить на кон всё, что у них есть. Силти выбрал смерть за эту смешную честь. Между тем у Эйнгил был совершенный план.

Его подозрения и интерес возросли, когда Уйшнех задался вопросом, планировала ли экзарх что-либо ещё, что может произойти в это же время. Внизу на Площади Ваула Уйшнех и Синния могли видеть церемониальную платформу Морфрэна и Орианы, которая легко выплыла за ворота дворца и повернула по направлению к движущейся платформе Айдена. Сиятельная Ориана как обычно держала на руках маленького Тьюри, словно они были неразлучны.

Он немного нервничает, — пробормотала Синния, как будто сама с собой. — Он собирается выйти, чтобы встретить своего отца.

Она задавалась вопросом, как Морфрэн собирается объяснить похищение ясновидца своему уже рассерженному и потерявшему рассудок отцу.

Возможно, у него хватит ума сообщить новости в публичном месте, — в ответ предположил Уйшнех, не спуская глаз с Морфрэна.

Несомненно, он сделал большое событие из своей раны. — Синния смотрела вниз на медицинскую повязку вокруг правой ноги Морфрэна. Она была, безусловно, свежая, но уже было заметно проступившее пятно крови. — Я думаю, он надеется, что Айден прежде всего отец, а потом уже лидер.

Уйшнех молча кивнул. В этот момент они одновременно осознали: Он не был ранен во время похищения! Пауки Варпа не тронули его! Он выстрелил себе в ногу, чтобы это выглядело так, словно он сражался, защищая ясновидца!

Нэвир на балконе насилу смогли сдержать отвращение, вызванное поведением этих стикс-тан Тейрту среди них. Они наблюдали, как платформа Морфрэна приблизилась к платформе Айдена, и они могли видеть ритуальный обмен приветствиями, предписанный для общественных церемоний, но они были слишком далеко, чтобы слышать, что было сказано. Спустя несколько мгновений они увидели, как и без того уже мрачное и искажённое страданием лицо Айдена побледнело от гнева. После чего он набросился на своего сына и наследника, ударив его по лицу посреди переполненной Площади Ваула, заставляя весь Сентриум замереть в шоке от такого ужасного нарушения внешних приличий.

СВЯТИЛИЩЕ Храма Пауков Варпа пережило разрушение остальной части святыни почти нетронутым. Руны и символы, которые испещряли стены, пылали ярким светом жизни, который Эйнгил прежде никогда не видела в своём храме. Паутина на алтаре была словно в огне, светясь с большой интенсивностью, и её свет преобразовывал реликвии до неузнаваемости.

Посмертная маска Колдуна Араконида пристально смотрела слева от алтаря, её глаза светились прошлым величием и властью, словно бы маска внезапно ожила. С другой стороны алтаря висевший над ним славный золотой доспех Ликосидая сверкал невыразимым внутренним светом. Он был путеводной звездой. Он звал и притягивал своего избранника. Казалось, словно бы сам Флюир-герн проходил через этот древний психопластик и звал нового героя, чтобы тот снова дал ему жизнь.

— Храм ожил, — пробормотала Эйнгил, придавая своим мыслям звучание, словно закрепляя их в реальности. Она в удивлении оглядела святилище, чувствуя себя так, словно бы вошла в самое сердце своего Аспекта. Впервые со своего возвышения она почувствовала некоторую отчуждённость от святыни, хранителем которой была все эти годы. Она не могла объяснить, что происходило, и она не знала, почему такого никогда не происходило с ней. Она не испытывала чувства зависти насколько могла помнить, с тех пор, как стала Экзархом Каина, и её обычная эльдарская жизнь закончилась. И всё же в её чувство благоговейного страха закралось что-то похожее на горечь.

«Почему это была не я?» — мысленно спросила она себя.

Ясновидец и Арахнир Адсулата хлопотали вокруг алтаря, укладывая странно изменившееся тело Найса на его пылающую, покрытую паутиной поверхность, словно подношение Каину или Флюир-герну, кто бы ни пожелал. Юный ученик потерял сознание и вывалился из огромной плетёной корзины над ареной. Он был истощён и полностью обессилен, словно бы его напряжение за время отсутствия остальных вытянуло из него всю энергию. Его кожа выглядело как-то неестественно, словно была керамической, как если бы сразу под ней сформировался слой тонких кристаллов, и Найс, казалось, был не в состоянии закрыть свои серебряные глаза, которые покрылись чёрными прожилками в виде отражения паутины, захватившей его душу. Его взгляд был прикован к золотому доспеху над алтарём, глаза остановились на нём и всё ещё были расфокусированы.

Силти стоял рядом с Хукулином в проходе, который вёл в святилище, всё ещё опираясь на старого воина. Они наблюдали за происходящим не в силах поверить в случившееся. Прошло всего несколько часов с того времени, когда они отчаянно сражались за честь Ансгара в Проходе Улы, а теперь они были в святилище Пауков Варпа с Сиятельным Ясновидцем, и наследник Ансгара балансировал на краю зловещего метастаза. Где-то в глубине своего разума Силти задавался вопросом, являлось ли это конечной целью событий прошедших дней: его собственное возвышение от статуса ученика раньше, чем Найс — чем он так гордился — а затем безнадёжное сражение с Тейрту. Все эти события были тайно подстроены лишь для того, чтобы вызвать трансформацию Найса? Всё это было в конечном итоге ради Найса, а не ради него? Несмотря на явное страдание своего кузена на алтаре, Силти не смог подавить волну огорчения, которое тонкой струйкой сочилось в его душу. Он всегда будет оставаться в тени Найса?

Даже из прохода они могли видеть конвульсии Найса. Его тело внезапно затвердело, а затем обмякло, словно все его мышцы по очереди испытывали спазм. Его тело изменялось на их глазах, а глаза, казалось, кричали от нестерпимой и ужасной боли, словно бы в муках перерождалась сама его душа.

Когда Эйнгил поспешила вперёд, чтобы помочь Адсулате удерживать юношу, ясновидец отступил от алтаря и начал шептать песнь. Он касался своими пальцами друг друга в сложной последовательности фигур и движений, порождающими тонкие пучки ша‘эйль, срывавшиеся с его рук и стекающими по бьющемуся телу Найса, покрывая его запутанной сеткой из нитей, которые, казалось, успокаивали его и сдерживали беспорядочные движения.

В это же время маленькая Эла протолкнулась между Силти и Хукулином внутрь святилища. Она медленно подошла к ясновидцу и остановилась сбоку от него, наблюдая за его действиями с искренним интересом. Она, казалось, была спокойна, и состояние брата нисколько не удивляло её, она совершенно спокойно стояла рядом с Ясновидцем Ривалином, словно бы это место принадлежало ей. Со своей стороны Ахирн искоса бросил на ребёнка-провидца короткий взгляд со слабым намёком улыбки на своём лице, прежде чем снова вернуться к субъекту, лежащему поблизости.

Через несколько мгновений конвульсии Найса ослабли и затем совсем прекратились, оставив его лежать на алтаре в умиротворении, покрытым плотной паутиной ша‘эйль. Эйнгил и Адсулата отпустили его конечности и отступили назад, позволив вздоху облегчения пронестись по святилищу. События, казалось, находились под контролем.

Очень медленно, тело Найса начало светиться. Свет струился по нитям сети ша’эйль, которые покрывали поверхность его тела, словно усиливая их и питая энергией от некого невидимого источника. Скоро он купался в свете, и паутина, которая покрывала его, превратилась в кокон, который обёртывал его как куколку.

Тем временем Ахирн продолжал монотонно петь, и тонкие струйки энергии струились с его рук. Спустя несколько мгновений пространство вокруг Найса начало пульсировать, словно становясь нестабильным, а затем тонкие вьющиеся ростки света стали ползти вверх в поисках доспеха Ликосидая, который уже ярко пылал золотым светом.