История города Рима в Средние века - Фердинанд Грегоровиус

2. Колонна занимают гарнизоном Ватикан. – Отозвание императорского гарнизона. – Примирение Колонна и Орсини. – Бегство Иоанна Савиньи. – Народ низвергает правление аристократии и делает капитаном Иакова Арлотти. – Энергичное правление его. – Призыв народом Генриха VII резидировать в Риме. – Климент V признает демократию в Риме. – Веллетри изъявляет покорность Капитолию. – Гаэтани в Кампаньи. – Падение Арлотти. – Император в борьбе с Флоренцией. – Вооружения его в Пизе против Неаполя. – Угрожающая булла папы. – Выезд Генриха, смерть его и ее последствия

Отъезд императора вызвал немедленно в Риме большие перевороты. Тосканские гвельфы, отозванные Флоренцией обратно, 20 августа покинули город с целью возвращения на находящуюся в опасности родину, а также и принц Иоанн удалился в Неаполь, согласно требованию послов папы. Война партий через это не прекратилась, ибо Колонна и Орсини боролись в ежедневных схватках, и гибеллины большей частью одерживали верх. Граф Гуго фон Бугек, оставленный императором с 300 человек в Риме, и Стефан Колонна успели даже прорваться в Ватикан, прогнать оттуда Орсини и занять гарнизоном неважного теперь уже более Св. Петра, к которому так долго и тщетно стремился император. Между тем папа отнюдь не желал, чтобы гибеллины властвовали в Риме, ни чтобы вообще в городе оставалась императорская власть. Он, напротив, требовал от Генриха удаления его войск, по отозвании и Робертом своих. Неохотно уступил Генрих; он отозвал в Тоскан Бугека, и таким образом Колонны оказались покинуты императором, причем роптали и Орсини, что их бросил Роберт.

Разорение города и явная бесцельность борьбы партий побудили наконец Орсини и Колонн заключить договор. Магнаты эти предчувствовали уже свою судьбу: они страшились лишиться своего могущества и своих привилегий от руки разъяренного народа, давшего во время присутствия Генриха столь много уже доказательств самостоятельной воли. Аристократические партии вели переговоры через послов и пришли к соглашению отказаться от всяких общественных и личных усобиц, породниться путем взаимных браков и наконец вернуться к старой системе, по которой ставились от обеих фракций два сенатора. В то время еще Иоанн де Савиньи был капитаном на Капитолии, но уже без всякой опоры; Колонны не препятствовали Орсини изгнать этого вице-короля Генриха с помощью восстания, и Савиньи бежал и принес императору, стоявшему в лагере С.-Сальви при Фиэзоле, весть об утрате для него Рима через отпадение бывших его сторонников. Теперь из Орсини сенатором сделан был Франциск, сын Матфея де Монте-Джордано, из Колонн – храбрый Счиарра, и покинутые императором граждане снова с трепетом очутились во власти необузданных аристократов, пекшихся об одних лишь собственных выгодах. Они громко роптали, с жалобами собирались на улицах, водворили между собою мир, отказались от всяких партий и в общем сознании своего бедствия мужественно взялись за оружие. Обнаружилось, что воля граждан оказывалась непреодолимой каждый раз, когда они единодушно преследовали одинаковую цель. Депутация предъявила ультиматум народа знати. Он требовал участия в правлении капитана и апцианов, народом выбранных. Когда это было отклонено, граждане произвели столь яростное нападение на Капитолий, что сенаторы бежали, не оказав сопротивления. Перед этим же народным штурмом сдались важнейшие городские крепости, именно: замок С.-Анджело, Милиции и остров Тибра. Среди радостных кликов свободы провозглашен был теперь капитаном народа Иаков, сын Иоанна Арлотти, из дома Стефанески из Трастевере, и с триумфом отведен в Капитолий, где в помощь ему учредили общинный совет из 26 излюбленных людей. Арлотти взошел в свой трибунал; он потребовал к себе аристократов, которые и явились с безмолвным послушанием. Своевольные главы Орсини, дерзавшие безнаказанно глумиться над императором римским, и, не менее того раболепно, знаменитые главы Колонн, низвергшие некогда Бонифация VIII и приведшие в Рим Генриха VII, с трепетом стояли перед лицом капитана народа. Гентилис, Пончелло, Пончеллет, экс-сенатор Франциск, светлейший Стефан, грозный экс-сенатор Счиарра, Иордан Колонна, Савелли Иоанн и Петр, Анибальд Анибальди и другие дворяне, как злоумышленники перед народом, заключены были в оковы и ввержены в темницы Капитолия. Лишь после долгих просьб и благодаря сильному поручительству дал уговорить себя Арлотти отпустить на волю этих врагов общественного благоденствия, вместо того чтобы, как того более желал, повергнуть главы их к ногам своим; он сослал их из города в поместья под страхом смерти в случае нарушения ими приговора.

Народ римский ликовал по поводу первой победы после столь долгого и тяжкого времени. Воскрес новый Бранкаоне, и новый капитан народа легко мог взять себе в образцы этого знаменитого сенатора. Один просвещенный историограф этих событий, исполненный духа древности поэт, с негодованием сетовал на возобновление Арлотти декрета о разрушении монументов и дворцов Рима, изданного некогда энергичным графом д’Андало, когда он порешил с корнем вырвать власть тиранов в городе. Народ приступом брал дворцы своих угнетателей; он сокрушил башню Монцоне у Ponte Rotto, и одна лишь крепость старых изразцов защитила от такой же участи орсиниевский замок Ангела, гробницу Адриана. В это время нашли свою гибель не один монумент древних, не одна краса города.

Неожиданный переворот в Риме во всем походил на повторявшиеся во Флоренции революции каждый раз, как народ изгонял знать. Граждане и ремесленники властвовали теперь на Капитолии как блюстители законов; но юная демократия проникнута была сознанием своей слабости и поэтому поспешила стать под защиту того же самого императора, которого не признавала знать. Плебесцитом объявлен был Рим императорским городом и Генрих VII приглашаем с триумфом возвратиться на Капитолий и там навсегда основать свою резиденцию; римский император должен был лишь признать, что приял свою власть полномочием народа. Замечательное это постановление, долженствовавшее заслужить одобрение Данте, истекло столько же из отчаяния измученного народа, надеявшегося получить возмещение за утрату папского двора в императорском, а наипаче всего ожидавшего восстановления мира от императора, сколько из гибеллинских доктрин о правах величества города Рима. Оно предвозвещало события в ближайшем будущем, когда этот муниципальный правовой принцип вызвал одну из самых странных революций. Итак, римский народ призывал императора вернуться и основать резиденцию в Риме; ибо почему было ему не основать трон свой здесь, коль скоро папа, вопреки праву и долгу, пребывал вдали от города? Искусная легенда рассказывала про императора Константина, что он почтительно удалился в уголок империи на Босфоре, чтобы предоставить Рим одному папе, а теперь, как, естественно, могли рассуждать римляне, преемник Константина мог вполне удобно вернуться в законную свою резиденцию, после того как папа удалился на край Запада. Ответ Генриха VII римлянам не известен; но собственный опыт научил его, что в анархическом Риме императора могла ожидать лишь судьба пап или еще худшая. Долгого затягивания авиньонского пленения не предугадывал ни он, ни любой современник; знали хорошо, что рано или поздно папа должен вернуться в Рим, ибо лишь в качестве епископа римского мог быть он и верховным главой христианства. Генрих VII никогда серьезно не помышлял сделать Рим снова политической главой империи. Если бы ей у удалось овладеть Тосканой, то, наоборот, он там, в Пизе или во Флоренции, основал бы свою императорскую резиденцию. Таково, по-видимому, в самом деле было его намерение. Но предложения римского народа имели важность для него и теперь, ибо восстановление авторитета его в Риме долженствовало иметь для него великое значение на случай кампании его против Неаполя. Климент V поспешил, впрочем, признать переворот в Риме, чтобы не восстановлять против себя народ. Правда, он потребовал 27 января, чтобы капитан народа под страхом церковных кар сдал снова церкви, занятые ими в Патримонии замки, но тем не менее утвердил его, согласно просьбе послов римского народа, на целый год сенатором и капитаном 10 февраля. Он официально даже выразил свою радость по поводу того, что стараниями народа установлено было наконец мирное положение дел в Риме. Климент был умен и осторожен; он не вмешивался чересчур глубоко во внутренние дела Рима; он признавал здесь совершившиеся факты, коль скоро лишь соблюдаем был принцип супрематии церкви. Таковой всегда вообще была политика авиньонских пап, которым всем люба была слабость олигархических родов. Арлотти правил с поразительной энергией. В видах удержания подольше в отдалении неаполитанцев, призываемых Орсини, он завязал сношения с гибеллинами Кампаньи. Граф Чеккано, бывший там главой императорской партии, завоевал Чеперано на Лирисе, где в ту пору стояла рать Роберта, и сперва с успехом сражался против гвельфов. Веллетри принят был под патронат Рима и обращен даже в камерное имение Капитолия. Важный этот город, постоянно дружественный церкви, до сих пор независимый как от баронов, так и от Капитолия, находящийся под покровом пап и их епископов, теперь лишь впервые вступил в те же точно зависимые отношения к Риму, в каких состоял со времен Бранкалеоне Тиволи. Веллетринцы стали с этого времени получать от Капитолия подесту на шесть месяцев и другого римлянина, самими ими избранного, в судьи; с этих пор они стали посылать депутатов на общественные игры Рима и приносить две восковые свечи в виде дани римскому народу ежегодно, в день Успения Пресвятой Богородицы, один из главнейших городских праздников (назывался mezz'Agosto); они изъявили, наконец, подобно тивольцам, всякого барона навсегда от правоспособности приобретать оседлость в районе их города. Так возрастало политическое могущество Капитолия через удаленность папы. Изгнанные магнаты помышляли между тем о низвержении ненавистной демократии, и одна победа гвельфов даровала им неожиданную силу, ибо Ричард де Чеккано наголову был разбит пфальцграфами из дома Бонифация VIII. С низвержения этого папы Гаэтани лишились влияния своего в Риме и удалились в великие свои лены в Кампанью, где все еще продолжали войну возмездия против Колонн и прочих гибеллинов. В качестве вассалов неаполитанской короны, как графы Фунди и Казерта, служили они в войске Роберта и начали с этого времени пользоваться большим влиянием в Неаполе. Главами их рода были в то время Лоффред, первый граф Фунди, и брат его, пфальцграф Бенедикт. И вот после победы их над гибеллинами под предводительством графа Чеккано покорился еще раз весь Лациум власти Роберта, войска которого снова перешли Лирис. Поражение это подорвало императорскую партию в Кампаньи и невыгодно повлияло на Рим. С такой же быстротой, с какой совершился демократический переворот, реакция ниспровергла снова народное правление. Аристократы с успехом выполнили предусловленную рукопашную схватку; в сумерки проникли они в город и к Капитолию; тщетно звонил колокол в набат – врасплох захваченные граждане явились слишком поздно и трусливо рассеялись по домам, когда скорбная весть разнеслась по Риму о том, что мужественный их сенатор и капитан находится в цепях. Правление Арлотти исчезло, как призрак; прогнанные в октябре сенаторы Франциск Орсини и Счиарра Колонна снова заняли Капитолий, и народ римский после короткого промежутка свободы снова понес иго мстительной знати.