Лионесс: Зеленая жемчужина - Джек Вэнс

«Допуская, конечно, что тройской армии удастся нанести поражение ска».

«По этому поводу у меня нет особых опасений. Да, ска накопили большой опыт ведения военных кампаний, но их сравнительно мало, и каждый вынужден драться за пятерых. Поэтому потеря каждого ска равна потере пятерых тройсов. Я намерен постепенно их обескровить».

«Похоже на то, что ты считаешь войну со ска неизбежной».

«Как ее можно избежать? Южная Ульфляндия несомненно занимает первое место в списке завоеваний ска, необходимых для обеспечения их мирового господства. Как только они почувствуют себя достаточно сильными, они пойдут в наступление — надеюсь, это произойдет не раньше, чем я успею подготовиться».

«И когда начнутся военные действия?»

«Я не могу напасть на них первый, это исключено. Если бы я пользовался безусловной поддержкой баронов — тогда другое дело». Эйлас пригубил вина: «Сегодня я получил странное сообщение от сэра Кира, младшего сына сэра Кэйвена из Орлиного Гнезда. Три дня тому назад некий рыцарь, предположительно прибывший из Западных топей Даота, нанес визит владетелю Орлиного Гнезда. Он представился как сэр Шаллес и со всей серьезностью заявил, что король Казмир скоро развяжет войну и захватит Тройсинет, после чего всех союзников короля Эйласа изгонят из крепостей. По мнению сэра Шаллеса, настала пора организовать тайное сопротивление тройсам, чтобы предотвратить полное уничтожение ульфского благородного сословия».

Шимрод усмехнулся: «Надо полагать, ты уже организовал поиски сэра Шаллеса».

«Самые тщательные. Сэр Кир собственной персоной мчится во весь опор по вересковым лугам, чтобы выследить Шаллеса, схватить его и привезти в Исс».

Дожди кончились; наступил ясный и тихий рассвет. На рыночной площади Шимрод заметил служанку Меланкте, куда-то торопившуюся с корзиной. Шимрод догнал ее: «Доброе утро! Вы меня помните? Меня зовут Шимрод».

«Я вас хорошо помню. Вы умеете выбирать отличные отбивные».

«А вы прекрасно умеете их жарить!»

«Готовить я умею — что правда, то правда. Свинина отлично жарится на открытом огне, а вместо дров или углей лучше подкладывать виноградную лозу».

«Полностью с вами согласен. Хозяйка хвалит вашу кухню?»

«А! Она какая-то странная — по-моему, она иногда даже не знает, что она ест, ей все равно. Но я заметила, что она обглодала косточки отбивных — сегодня я куплю еще, если найду, и, пожалуй, пару курочек пожирнее. Курицу я нарезаю на кусочки поменьше и обжариваю в оливковом масле, добавляя много чеснока, а потом подаю, вместе с маслом и чесноком, на ломте хлеба».

«У вас душа поэта! Может быть, мне…»

Служанка прервала его: «К сожалению, мне запретили вас пускать во дворец. А зря! Хозяйке нужен кто-нибудь, кто развлек бы ее и похвалил! Она все время в печали. Я начинаю думать, нет ли тут какого-нибудь сглаза или порчи?»

«Все возможно! Тамурелло ее навещает?»

«По правде говоря, ее вообще никто не навещает, кроме вас. Ну, еще вчера приходили какие-то синдики из города, чтобы занести ее в свои списки».

«Какая жалость! Какая одинокая жизнь!»

Поколебавшись, служанка выпалила: «Может быть, мне не следует об этом говорить, но сегодня последняя четверть луны — значит, если погода не испортится, леди Меланкте выйдет из дому за час до полуночи и вернется позже, когда луна уже зайдет. Опасная это привычка — у нас на берегу кто только не бродит!»

«Хорошо, что вы меня предупредили, — сказал Шимрод, всучив служанке золотую крону. — Вот, это вам поможет выйти замуж».

«Очень даже поможет, большое спасибо! Пожалуйста, только не обижайтесь на то, что вас больше не будут пускать во дворец».

«Хотел бы я знать, чем вызван этот запрет».

«Такой уж у нее характер — она не желает с вами развлекаться, вот и все».

«В высшей степени странно! — огорченно сказал Шимрод. — Я добивался успеха и у крестьянок, и у благородных дам. Даже фея однажды согласилась стать моей любовницей. Герцогиня Лидия Лоэрмельская удостоила меня существенным вниманием! А теперь, на этом пустынном, почти забытом берегу прекрасная дева, одиноко прозябающая во дворце, запрещает мне ее видеть! Разве это не смешно?»

«Действительно странно, сударь! — кокетливо просияла служанка. — Если бы вы постучались в мою дверь, я бы вас не выгнала».

«Ага! Такую возможность не следует упускать!» — Шимрод схватил служанку за плечи и чмокнул ее сначала в одну щеку, потом в другую. Смеясь, служанка убежала на рынок.

Шимрод тщательно готовился к ночной вылазке. Он надел черный плащ с капюшоном, полностью закрывавшим его светло-каштановые волосы и затенявшим лицо. В последний момент, вспомнив о чем-то, он натер подошвы сандалий волшебным водоотражателем — составом, позволявшим ходить по воде. Шимрод сомневался в том, что сегодня такая способность ему пригодится, но в прошлом эта магическая формула неоднократно оказывалась полезной — за исключением тех случаев, когда сильный прибой вызывал досадные помехи.

Последние проблески заката уступили место темной ночи, и по небосклону стала спускаться бледная половина ноздреватого лунного диска. Наконец Шимрод направился по берегу к дворцу Меланкте. Не доходя до террасы, он сел на береговую дюну и приготовился ждать.

Высокие арочные окна дворца мерцали тусклым желтым светом масляных ламп. Один за другим светильники погасли, и все сооружение погрузилось во тьму.

Шимрод ждал — луна подползала к горизонту. Из дворца выскользнула фигура: не более чем тень, скользящая по песку. Размеры тени и ритм ее движений выдавали Меланкте. Шимрод последовал за ней, держась на достаточном расстоянии — еще одна черная, бесшумная тень.

Меланкте шла целенаправленно, не спеша — до сих пор, насколько мог судить Шимрод, она не беспокоилась о том, что за ней кто-нибудь мог следить.

Пройдя примерно полмили по влажному песку вдоль поблескивающей пены тихого прибоя, Меланкте приблизилась к пологому обнажению темного камня, выступавшему в море подобно неровному языку длиной в сотню шагов. В шторм океанские валы разбивались об этот уступ и перекатывались через него; теперь, однако, ленивые волны, едва отражавшие дорожку слабеющего лунного света, лишь за-подняли впадины по краям маленького мыса, отступая с чмокающими и булькающими вздохами.

Остановившись у основания мыса, Меланкте оглянулась — Шимрод тут же пригнулся и закрыл лицо черным капюшоном.

Меланкте его не заметила. Она взобралась на уступ и, огибая трещины и провалы, прошла к самой оконечности мыса — туда, где отполированное волнами каменное плечо обрывалось над морем примерно на высоте человеческого роста. Там она села, обняв колени, и стала смотреть в темное море.