Крысиная башня - Павел Дартс

— Элеонора… Уважаемая… («О, „на Вы“ перешел!» — подумал я. В машине, небось, попроще было. Или в ресторане, где ее за руку хватал, эдак по-простому, не представившись…)

— Я этот подарок не приму. По разным причинам, которые я объяснять не буду. Нет и все.

(- «Ага, морду мне били, а часы — брательнику!..» — демонстративно-обиженно вякнул Толик, — «А он еще ломается…»)

— Олег, Сергеевич, я прошу Вас…

Мама неодобрительно так на батю посмотрела и говорит:

— Олег, отказываться от подарка — это гневить мироздание.

Во загнула а?…

Батя только на ее реплику буркнул — «С мирозданием я уж как-нибудь сам разберусь, у меня с ним давние счеты… Все ты меня ЖИЗНИ УЧИШЬ…» — и, взяв опять коробку из Элеонориных рук, еще раз полюбовавшись часиками, вынул, поднес поближе к светильнику — а у них задняя крышка стеклянная, прикольно так — весь механизм видно, как там что тикает; постукал ногтем мизинца по корпусу и говорит:

— Нет, я не возьму. Только вопрос — разрешите? Я не очень разбираюсь — это розовое золото или платина?

Мама слегка ахнула, а Элеонора, покраснев, говорит:

— Розовое золото, Олег Сергеевич… Хронограф…

— Не нужно, Элеонора, пожалуйста, не нужно отдариваться, — и вернул ей коробочку. Та покраснела сильно-сильно, аж, кажись, вспотела. Коробочку взяла обратно. И говорит:

— Олег Сергеич… Я не настаиваю, конечно, это ваше право, принимать или не принимать подарки… Но я… Вот… Попрошу вас…

— Ну?… Ну! — стал понукать ее уже Толик, которому тоже, как и мне, стало интересно, что еще Рыжей надо — кроме пожрать, это мы уже поняли. Наконец решилась: оказалось — пожрать и хочет.

— У папы остались некоторые ценные вещи, но, к сожалению, я не нашла денег… Пока. Я знаю, папа не был бы против. Не поможете ли вы мне обменять… Или продать… Скупки, ломбарды ведь закрыты, а к уличным скупщикам я, как вы понимаете…

— Я понимаю, — заверил батя, — Уровень. Не уличный это, прямо скажем, уровень. Ну да ладно. Поможем. Толя! Как думаешь, поможем?…

— О чем речь, брателло! Канэшно! — подтвердил Толик, и тут же, метнув взгляд на маму и Элеонору, поправился:

— Конечно же поможем девушке, о чем речь, Олег Сергеевич! Как подобает порядочным людям и жжжентльменам!

Повеселевшая Рыжая хихикнула. Атмосфера, вроде бы, нормализовалась. Но я, честно говоря, этой интермедии не понял — что за часы, чего вокруг них эти пляски с бубном? Так себе часы, не то что Омега, что мне нравятся.

Когда уже прощались, в прихожей, батя притащил ей здоровенный пакет — я глянул: макароны, гречка, сало в целлофане, пакеты какие-то, печенье, чай… «Вот это, — говорит, — в коробке, — небольшой кемпинговый светильник, заряжается от сети, — когда свет есть. А вот это — простой карманный фонарик, в подъезде хотя бы посветить, — и пяток батареек к нему. Это вам, типа, „в пользование“ — вернете потом, „когда все образуется“». Дипломат! В магазинах-то фонарики и светильники в первые же дни размели, как начались перебои со светом — а ведь, казалось бы, сколько этого барахла китайского там лежало!..

— «Это, — говорит, — Вам, Элеонора, как аванс за то, что мы будем пользоваться вашими услугами в плане предоставления нам места под складирование некоторых припасов!»

— Так сказать, паек складского работника! — подсказал Толик и осклабился. Батя пожал плечами:

— Можно и так сказать.

Толик тут же вызвался помочь донести пакет и ушел с Элеонорой, явно охмурять. Батя шепнул ему «- А макароны варить она хоть умеет?» — тот подмигнул: «-Надеюсь научить!»

Мама только скептически посмотрела им вслед и тогда вот и сказала, что «не его это уровень».

А мы с батей потом еще поговорили, наедине. Он оказался высокого мнения о Элеоноре, особенно после этого визита. И не из-за «благосостояния», не из-за часов или внешних данных — он говорит «у нее есть потенциал!»

Что за «потенциал», говорю?

Ну он и выдал свои соображения.

Сильная сторона женщины, говорит — это умение грамотно управлять мужчиной.

Вот кто ее папа?… Да, кстати, о ее папе. Она наверняка и сама понимает, что прикопали ее папу, скорее всего, где-то в лесочке. И, скорее всего, даже не «партнеры», а случайные люди — может, за машину; может за часы, за важный вид или за грубое слово. Иначе бы «партнеры» и в коттедж давно наведались бы к ней, чисто «порыться» — у таких бобров должны быть заначки. Кстати, вот ведь — вроде бы деловой, преуспевающий человек — а дочку оставил, считай, голенькой — по нынешним временам ведь ни коттедж, ни квартира или цацки блестящие много не стоят. Ну да, наверное, есть и счета за бугром — скорее всего, уже заблокированные; и недвижимость там же — куда уже не добраться, а добраться — так там и зарежут; и акции, доли в компаниях… Которые сейчас уже почти ничего не стоят! Да, говорит — излишне люди обожествляли «золотого тельца», — все это, как я и говорил тогда, ценности второго — третьего рода, их не укусишь. Вон, Элеонора — законная и единственная наследница наверняка немаленького состояния, а кушать — нечего… Акциями и записями в реестре собственников сыт не будешь!

Пока батя так-то вот философствовал, я невольно подумал, что ведь прав, прав он тогда был — насчет «собственности первого рода», что рассказывал у костра в лесу, — но ни у меня, ни у Владика, Тимура, Игоря, их жен — ни-че-го тогда в голове не отложилось… А надо бы… Надо бы — да! — надо бы быть повнимательнее хоть теперь к тому, что батя говорит, он, судя по всему, знает, о чем вещает…

Так вот, — продолжил батя, — Батя ее, сильный и умелый хищник в деловых джунглях, был слопан или еще более сильным и опасным хищником, либо, что скорее всего, был «загрызен» сворой хищников мелких. В то же время и сам-то он, наверняка, начинал — Элеонора упоминала — с малого. Не исключено — с криминала. «Все большие состояния нажиты нечестным путем», как говорится. «Поднялся», стал своего рода «динозавром». Потом — раз! — условия существования изменились; больше чем «деловая хватка» стало котироваться умение первым выстрелить; навык сломать замок или отбиться от шакалья — стал важнее чем умение грамотно делать финансовые инвестиции — и так далее. Оно все это, конечно, вернется — но не исключено, что не скоро; не исключено, что и через поколение-другое; а пока надо бы «меняться», — скажем, «отращивать вместо рогов и брони ядовитое жало и быстрые ноги»… Кто не успел, не сообразил — тот вымер. Как динозавр.

Но девка- то молодая! И, что хорошо — сообразительная! Ты не заметил — она ведь на нас ставку сделала. Это показывает ее женскую сообразительность и потенциал к выживанию в новом мире…