10 женщин Наполеона. Завоеватель сердец - Сергей Нечаев

И все же Наполеон почти до конца 1809 года медлил с решительным объяснением. Наконец, 30 ноября 1809 года в конце обеда он объявил Жозефине, что намерен ее покинуть.

— Милая моя Жозефина, — мрачно сказал он, — ты знаешь, я любил тебя!.. Тебе одной я обязан всеми минутами счастья, которые были в моей жизни. Но теперь моя судьба побеждает мою волю. К сожалению, перед лицом выгод для Франции я вынужден заглушить голос своего сердца.

Императрица не захотела его слушать:

— Замолчи, я это знала, и я понимаю тебя…

Рыдания помешали ей продолжить.

Когда венценосный муж говорит, что намерен жениться на «брюхе», что династия без наследника — это династия без фундамента, что высшие государственные интересы требуют, чтобы у него был законный ребенок, — это не просто слова. Для неспособной иметь детей жены — это приговор. Приговор окончательный и обжалованию не подлежащий.

Говоря о чувствах Жозефины, Рональд Делдерфилд пишет:

«Несмотря на многие месяцы подавляемых предчувствий, это явилось для нее страшным ударом.

И Жозефина, вскрикнув, без чувств упала на ковер…»

Камердинер Наполеона Констан описывает эту сцену так:

«Император попросил помочь перенести императрицу в ее апартаменты. „У нее, — объяснил он, — сильное нервное потрясение, и ее состояние требует, чтобы о ней немедленно позаботились“. Господин де Боссе с помощью императора поднял императрицу на руки; и император, взяв лампу с каминной доски, освещал путь господину де Боссе вдоль коридора, из которого небольшая лестница вела вниз, в апартаменты императрицы. Эта лестница была столь узкой, что человек с такой ношей не смог бы спуститься, не рискуя упасть; и господин де Боссе призвал на помощь хранителя архивов, который обязан был всегда находиться у дверей императорского кабинета, которые выходили на эту лестницу. Хранителю архивов передали лампу, в которой уже не было необходимости, так как во дворце повсюду только что зажгли лампы. Его Величество прошел мимо хранителя архивов, который все еще держал лампу, и, взяв ноги Ее Величества, вдвоем с господином де Боссе благополучно донес находившуюся в состоянии обморока императрицу вниз по лестнице до ее спальной комнаты».

Потом, когда Жозефину уже окружили горничные, Наполеон сказал:

— Интересы Франции и моей династии заставляют меня пренебречь сердечной привязанностью. Развод — суровый долг для меня. Три дня назад Гортензия сообщила Жозефине о моем решении разойтись с ней. Я думал, что у нее стойкий характер, и не ждал такой сцены; тем более, я огорчен сейчас. Я жалею ее всей душой…

Судьба Жозефины была окончательно решена в декабре 1809 года на семейном совете. Наполеон тогда в очередной раз сказал:

— Один Бог знает, как тяжело мне было принять это решение. Но никакая жертва не может быть слишком велика для меня, если я уверен, что это необходимо для блага Франции.

О благе Франции говорила и рыдающая Жозефина. Отчаянию двух любящих сердец не было предела, но им обоим предстояло смириться с неизбежностью…

Если быть до конца честным, то следует признать, что именно Жозефина сделала Наполеона тем, кем он стал. С другой стороны, будучи замужем за Наполеоном, она шаг за шагом создала себе некий гипотетический мир, мир блистательный и благополучный. Развод теперь отнимал у нее эту иллюзию собственной исключительности. Но многое терял с разводом и сам Наполеон. В связи с этим историк Андре Кастело пишет:

«Думал ли он в эту минуту, что, отказываясь от Жозефины, он терял и свою звезду? Ту самую, которая загорелась <…> когда он встретил ее впервые. Он, конечно, человек суеверный. В этом виноваты его корсиканские корни. Через восемнадцать месяцев, когда счастье отвернется от него, он услышит, как недовольно пробурчит один из его „ворчунов“: „Не нужно было бросать свою старуху, она не только ему приносила счастье, но и всем нам!“»

16 декабря 1809 года, в девять часов вечера, Жозефина предстала перед семьей Наполеона в полном составе, перед плачущими Гортензией и Эженом, перед архиканцлером Камбасересом, перед государственным министром Реньо де Сен-Жан д’Анжели и подписала акт развода.

Перед этим она сказала:

— Я обязана заявить, что, поскольку я больше не могу надеяться родить детей и тем самым удовлетворить политические потребности императора и интересы Франции, я счастлива, что могу предоставить ему самые убедительные доказательства своей привязанности и преданности, которые когда-либо предоставлялись на этой земле… Я всем обязана его доброте: его рука короновала меня… Я останусь лучшим другом императора…

Затем она удалилась.

Во время этой ужасной церемонии император не произнес ни слова, не сделал ни одного жеста. Он стоял неподвижно, словно статуя. Почти безумным взглядом он уставился в одну точку и пребывал в подавленном настроении весь день.

Наполеон как-то сказал: «Легче создавать законы, чем следовать им». В связи с этим и в связи с разводом Наполеона и Жозефины нельзя не отметить один удивительный момент. Дело в том, что официально развод был введен во Франции революционным декретом от 20 сентября 1792 года. По мнению «строителей новой жизни», право на развод было одной из составляющих частей общей свободы человека. После этого гигантская волна разводов буквально захлестнула страну. Через десять лет, работая над своим вошедшим в историю Гражданским Кодексом, Наполеон решил ввести в принцип права развода ряд ограничений. После принятия Кодекса Наполеона простой ссылки на несовместимость характеров уже стало недостаточно (подобный довод император посчитал вульгарным). Необходимым стало доказательство факта измены одного из супругов. Были введены и возрастные ограничения, затрудняющие разводы: в частности, разрешались разводы лишь после двух, а запрещались — после двадцати совместно прожитых лет. Кроме того, самим же Наполеоном в Кодекс была внесена статья, категорически запрещавшая оставлять женщину 45 лет и старше по одному лишь требованию мужа.

Формально на момент развода Жозефине было 46 лет, и Наполеон, согласно своему же собственному закону, не имел права инициировать развод с ней. Но вот тут-то ему и пригодился их старый брачный договор, в котором возраст Жозефины был уменьшен на четыре года. Согласно этому договору Жозефине было лишь 42 года, а значит, развод с ней был возможен.

Все это лишний раз подтверждает мысль французского историка Абеля-Франсуа Вильмена, который говорил, что «в судьбе не бывает случайностей, а человек скорее сам создает свою судьбу, чем покорно встречает ее».