Большие Надежды (СИ) - Оськина Варвара

– Пойдёмте, – приказал Хант, а она вдруг растерялась.

Зачем ему к ней домой? Уж здесь-то, в родных стенах, ей точно ничего не угрожало. Но её провожатый явно считал иначе. Поднявшись на пару ступеней, он взглянул на Флор сверху вниз, но, когда она так и не шевельнулась, устало заметил:

– Давайте в последний раз сыграем в вежливость. Вы пойдёте впереди и сделаете вид, что это нормально. Я же просто удостоверюсь, что опасности нет, и уйду.

Она промолчала, но послушно направилась вверх по шатким металлическим ступеням, чей ржавый скрип противно резал по ушам.

– Вы живёте одна?

– Да. У меня было два соседа, но оба недавно получили инъекцию.

– Причина?

– Возраст, – сухо откликнулась Флор, которой не нравилось это подобие допроса. – Им было тридцать четыре.

– Рановато.

– Они работали на производстве, – ещё суше отрезала Флор.

– Ясно, – пришёл негромкий ответ, и Хант замолчал.

Ему действительно было нечего сказать. Любое производство в Городе было убийственным, несмотря на все предпринимаемые меры. В свои тридцать молодые парни, к которым подселили Флор в распределительном центре после интерната, походили на ссохшиеся развалины. Их кожа была покрыта язвами из-за химических ожогов, а от тела несло медленным некрозом внутренних органов. Оуэн и Гэрри были живорождёнными с минимальным уровнем умственного развития, а таких всегда отправляли на самые безнадёжные работы. Они никогда особо не общались, разбредаясь по своим комнатам и сталкиваясь только на общей кухне, но даже Флор, которая вечно пропадала в Лаборатории, ощутила приступ невероятного одиночества, когда в один день вернулась в пустую квартиру. Эти двое никогда не стали бы спорить. Бога ради! В их головах места хватало только на слепое исполнение простейших инструкций, и всё же Флор не ожидала. Какой-то частью сознания, она не верила, что мыслящий человек мог так просто собраться и молча уйти, чтобы умереть.

– Вы будете открывать, или мы постоим здесь ещё пару минут?

Каркающий голос Ханта вывел Флор из задумчивости. Она вздрогнула от неожиданности и с удивлением обнаружила, что стоит около обшарпанной двери в квартиру и зачем-то перебирает ключи. Спохватившись, она торопливо открыла скрипучий замок.

Дом встретил её привычной затхлостью из-за давно не меняных воздушных фильтров и темнотой. Свет включать не хотелось, но ради гостя Флор нащупала на стене тумблер, и после нескольких щелчков тесный коридор озарила одна-единственная лампа, что находилась в самом конце. Света она давала немного, но зато стала для Ханта чем-то вроде приглашения войти. Он ступил через порог, и в этот же миг раздался переливчатый звон.

Дальше всё случилось с какой-то немыслимой для Флор быстротой. Вот Хант ещё стоит в дверном проёме, оглядывая голые стены и ряд дверей с облупившейся краской, а вот он уже в боевой стойке держит на острие своего клинка одну из свисавших с потолка тонких металлических пластин. Где он нашёл место, чтобы сгруппироваться и достать оружие, Флор просто не понимала. Однако вид устрашающего главы Карательной службы, сражающегося с самым обычным украшением, оказался настолько нелепым, что Флор сначала улыбнулась, затем фыркнула, а потом не выдержала и разразилась смехом. Она понимала, что за это её, скорее всего, прямо сейчас и убьют, но переживаний этого дня оказалось слишком много, чтобы не выплеснуться через край. Поэтому она смеялась почти до слёз и лишь каким-то невообразимым усилием заставила себя подойти к Ханту, а потом осторожно отвести клинок от тревожно колыхавшихся и переливавшихся глухим звоном свёрнутых в тонкие трубочки пластин.

– Они не причинят вам вреда, – выдавила Флор, стараясь унять неконтролируемый смех, но не выдержала и снова постыдно хихикнула.

Впрочем, тут же испугавшись своей невоспитанности, она было взглянула в визоры Ханта, но вся его поза и выразительное недоумённое молчание вновь защекотали что-то в груди. Флор закрыла лицо руками и всхлипнула от раздиравшего её хохота. Это нервное. Да. Точно. Осталось только объяснить это Ханту, который всё же решил не убивать свисавшие с потолка на тонких проволоках железки и спрятал клинок. Правда перед этим он легко ударил по одной из них чёрным лезвием. Послышался звон, и именно он оборвал безумное веселье Флор. В коридоре стало тихо.

– Забавно, – медленно произнёс Хант.

Было непонятно, оскорблён он или нет, весело ему, неуютно или… или никак. Однако, взглянув в визоры, Флор вдруг поняла, что шкалу веселья немедленно развернули в противоположную сторону. И с той же скоростью, с какой она лишь минуту назад разразилась хохотом, теперь её лицо залила краска стыда. Стало неловко. Впрочем, Хант ничего не сказал. Он какое-то время гипнотизировал молчавшую Флор своим взглядом, который ощущался даже сквозь маску, а потом отвернулся и осторожно коснулся пластин. Послышался мягкий переливчатый звон.

– Что это? – спросил Хант, разглядывая металлические огрызки разных форм и размеров. Те висели на подвесах разной длины и образовывали что-то вроде спирали ДНК.

– Уловитель ветра, – откликнулась Флор, чем заслужила поворот головы в свою сторону. Хант молча требовал пояснений, и она торопливо продолжила: – Его придумал Гэрри. Мой сосед. Бывший сосед. Он увлекался предсказанием Бурь, и сделалэто.

– И что,этоработает?

В голосе Ханта явно слышалась насмешка над творением Гэрри, но Флор упрямо наклонила голову и процедила:

– Конечно.

Послышалось невоспитанное фырканье, и это почему-то задело Флор. Она нахмурилась, стремительно подошла к Ханту, который, похоже, смотрел на неё с откровенной насмешкой, а потом встала на цыпочки и едва ощутимо дунула на неподвижно висевшие металлические цилиндрики. Те дрогнули, отчего воздух вокруг наполнился звоном.

– Вибрация, – пояснила Флор. – Перед Бурей, какой бы слабой она ни была, ветер уплотняется и вибрирует. Уловитель реагирует на малейшее колебание. Его звон нарастает по мере приближения фронта, а потом резко стихает, когда включается Щит. Воздух становится слишком разреженным, чтобы проводить звук. А значит… Буря уже здесь.

Флор замолчала, чувствуя себя перед Хантом немного неловко. Право слово, какое ему дело до баловства какого-то Гэрри, который вот уже месяц, как и не Гэрри вовсе, а удобрение или топливо, или бог его знает что. Поэтому следовало бы простить ему такое пренебрежение, но вместо этого она с какой-то тоской смотрела, как Хант отвернулся и снова уставился на Уловитель. Он взял в руки одну из пластин, повертел, словно разглядывал, а потом небрежно отпустил, отчего та обиженно стукнулась о соседку и грустно зазвенела.

– Забавная вещица.

– Немного. Она срабатывает раньше сирены, а потому с ней… – Флор замялась, не зная, стоит ли озвучиватьтакое, но Хант продолжил вместо неё.

– Не так страшно?

– Да.

– Но вамдолжнобыть страшно. – Скрестив за спиной руки, он оглянулся на Флор. – Если вы хотите выжить, то вам нужно бояться, а не маскировать страх перезвоном каких-то железяк. Я считаю это баловство вредным. Даже опасным.

– Вы его заберёте? – тихо спросила она и в ожидании ответа стиснула пальцы в кулак.

Хант помолчал. Он какое-то время изучал стоявшую перед ним Флор, которая сама едва не звенела от напряжения, прежде чем неожиданно спросил:

– Вы ведь не ради безопасности его держите, я прав? Используй вы изобретение этого Гэрри действительно по тому назначению, которое мне описали, то повесили бы его около окна или прямо над дверью. Но ваш Уловитель болтается в углу. В том месте, где не только приближающаяся Буря вызовет дрожание пластин, но и каждое ваше движение. Я хотел бы знать, зачем вы так делаете, однако опыт общения с вами подсказывает, что правду мне не узнать. Верно?

Умей маска Ханта по-человечески улыбаться, то прямо сейчас она точно выдала бы какой-нибудь особо жуткий оскал. Но вместо этого на Флор уставились равнодушные визоры, и предстояло только догадываться, какие эмоции вились в том клубке, что сгущался вокруг главы Карательной службы. Хант был глух, точно стена генератора, которую Флор видела накануне. Ни щербинки, ни выбоины, ни хотя бы крошечной трещины. Монолит, будь он проклят.