Лихо - Кирилл Викторович Рябов

— Подумал, так будет лучше.

— Так тоже неплохо. Ваше здоровье! — Соболенко выпил и признался: — Авторы нужны. Парадокс в том, что авторы есть, но их нет. Как один известный кот.

Мужчина продолжал о своем:

— Я потратил довольно много сил и времени. Думал, не получится. Но вроде смог выразить…

— Поздравляю. Написать книгу — уже подвиг.

— Вы совершенно правы.

— О чем книга? В двух словах. Это же роман?

— Вроде как да. Это книга обо мне, моей жене и нашем умершем сыне.

— Семейная сага, — пробормотал Соболенко.

— Наверно.

— Обязательно прочитаю.

— Спасибо.

— Ваши контакты там есть?

— Там мой номер телефона и емейл.

— Вот и прекрасно! Значит, не потеряетесь.

Он дежурно улыбнулся. Мужчина понял намек, встал, еще раз поблагодарил и ушел. Соболенко отодвинул папку, налил и выпил. Включил телефон, открыл чат с женой, но не сумел придумать для нее ни одного слова. Вскоре объявился аппетит. Соболенко съел остывшую солянку. Покосился на папку.

«Ну а вдруг», — подумал он.

Развязал тесемки, вытащил толстую рукопись. На титульном листе прочитал: «Константин Аверьянов. „Боль“». Очень оригинально! Ладно, если что, над названием можно подумать. Он перевернул страницу. Обычно все становилось понятно с одного абзаца. Ну, не с одного, так с двух.

Соболенко пробежал глазами первую страницу. Нахмурив брови, дернул головой. Заглянул дальше. Быстро пролистал половину рукописи, а потом заглянул в конец. На последней странице так и было написано «конец».

Единственное слово, не считая названия и имени автора, которое отличалось от остального текста. Впрочем, текста не было. Была лишь одна заглавная буква «А», размноженная на пятьсот с чем-то страниц. Сплошное «А». И больше ничего. Одно только:

ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА

Соболенко отодвинул папку, выпил последнюю рюмку. И вдруг понял: «Это розыгрыш. Наверняка Сельдин, гад, подослал какого-то своего приятеля».

А впрочем, смешно.

Он даже хмыкнул, так что немножко потекло из носа.

23

Неподалеку от дома Аверьянов остановился у спортивной площадки, посмотреть, как мальчишки играют в футбол. Неожиданно увлекся, подозвал одного пацана и спросил:

— Вратарь не нужен?

— На воротах Кабан, — ответил тот немного испуганно и убежал.

Аверьянов отошел.

У лифта он встретил соседа Серёжу. Тот странно улыбался.

— Поймал наконец-то, — сказал Серёжа.

— Что?

— Не что, а кого! Птицу! Идем, покажу.

О какой птице идет речь, Аверьянов сообразил не сразу. Потом вспомнил. И удивился. Зачем Серёже этот ворон? Они зашли в квартиру.

— Серёжа, зачем он тебе? — спросил Аверьянов.

— Как это «зачем»? Ты что, дурак? Стой тут. Сейчас вынесу.

Оставив его в прихожей, Серёжа убежал в комнату. Оттуда донесся его ласковый голос:

— Ути-пути, мой малыш. Кто тебя любит? Я тебя люблю.

Он вернулся с клеткой в руках. Внутри сидел чуть живой взъерошенный и напуганный сизый голубь.

— Ну как? — спросил Серёжа.

И, не дождавшись ответа, утащил клетку назад в комнату.

— Я пойду, Серёж, — крикнул Аверьянов.

— Пива хочешь?

— Нет, не хочу.

— А чего хочешь?

У Аверьянова был ответ. Но он постеснялся сказать вслух. Да и вряд ли Серёжа мог ему это дать.

Маленький Г

Катя отложила списки и позвонила старшему воспитателю. Из трубки вместо привычных длинных гудков грянул симфонический оркестр, с большим количеством ударных. Звучало слишком помпезно. Катя поморщилась и отстранила телефон от уха. Слушать пришлось долго, прежде чем ответили.

— Простите, Катерина Дмитриевна, я отходила, — немножко задыхаясь, сказала старший воспитатель.

«В туалет», — подумала Катя машинально. А вслух сказала:

— Ничего страшного, Лидия Андреевна. Это вы извините, что отвлекаю. Я тут просматривала документацию. Кое-что показалось странным. Решила уточнить.

— Так-так, слушаю.

— У нас тут есть один мальчик по фамилии Молчанов. Везде, во всех списках только фамилия. А имени почему-то нет. Я специально проверила.

— Молчанов, Молчанов, — повторила Лидия Андреевна, будто бы вспоминая. Но Кате показалось, что старший воспитатель сразу догадалась, о ком речь.

— Да, Молчанов. Это, согласитесь, выглядит странно. У других детишек имя и фамилия, а у него только фамилия. Я вот еще увидела. Он участвовал в конкурсе детского рисунка, даже занял третье место. И вот я читаю: «Первое место — Наташа Зимина, второе место — Лена Ковалькова, а третье место — Молчанов». Просто Молчанов.

— Да, я поняла, о ком речь, — вздохнула Лидия Андреевна.

— И вы знаете, почему он так записан?

— Ну, в общем, знаю.

— Скажете? Или это секрет?

Лидия Андреевна тихонько сопела в ответ. Катя ждала, постукивая пальцами по столу. Под стеклом лежала семейная фотография — она, муж Валерий и сын Валерий-младший. Средний и безымянный пальцы стучали мужу по лбу. Заметив, Катя отодвинула руку.

— Катерина Дмитриевна, можно я зайду? — сказала Лидия Андреевна.

— Ну конечно можно. Зачем вы спрашиваете? Не выгоню же я вас.

— Буду через пару минуток.

— Хорошо, — сказала Катя. — Ой, Лидия Андреевна. Захватите те вкусные конфеты, которыми вы меня угощали. Я чайник поставлю. Чаю попьем заодно.

— Да, обязательно, спасибо, до свидания, — невпопад ответила старший воспитатель и отключилась.

Катя вышла из кабинета. В коридоре стоял кулер. Она налила в чайник воды, вернулась и включила его. Достала из шкафчика чашки, упаковку «Гринфилда», шоколадные вафли «Яшкино», зефир и упаковку мармелада «Французский сад».

Лидия Андреевна пришла минут через десять. От нее пахло табаком. Катя нахмурилась. Ей не нравилось, что некоторые сотрудники курят. Они об этом знали. Курили тайком, за территорией. И на глаза заведующей лишний раз старались не попадаться, чтобы не дышать табачищем.

— Присаживайтесь, — сказала Катя. — Я уже чай налила.

— Спасибо, — сказала Лидия Андреевна. — Ой, а конфеты закончились. Но я принесу завтра.

— Да это не так важно, но спасибо. И у меня тут есть к чаю. Вы угощайтесь.

Сама Катя выбрала зефирку. Лидия Андреевна взяла вафлю. Некоторое время они молчали. Жевали сладости и пили горячий чай маленькими глотками. Старший воспитатель старательно смотрела куда угодно, только не на Катю — так ей показалось.

— Лидия Андреевна, — позвала она.

— Да-да?

— Так что там с Молчановым нашим? У него что, имени нет?

— Есть. Имя у него есть, — сказала Лидия Андреевна. — Но лучше бы не было.

— Как это так?

— Я в том смысле, пусть бы оно было какое-нибудь другое — Миша, Коля или Серёжа, наконец. А такое имя, как у него, лучше, конечно, не иметь.

— И какое же оно? — спросила Катя, делая глоток чая.

— Ну-у-у… Его зовут… Гитлер, — сказала Лидия Андреевна, с любопытством разглядывая свою ничем не примечательную чашку.