Его украденная невеста - Шелли Брэдли

Эверил с негодованием наблюдала за сценой внизу. Дрейк убрал ладонь с ее рта. Женщина снова что-то тихо сказала. Безжалостная пощечина, нанесенная Мердоком, заставила ее голову мотнуться назад. Эверил ахнула. От такого удара к утру наверняка появится синяк.

– И за этого человека ты хотела выйти замуж. – Рот Дрейка изогнулся в презрительной усмешке.

Эверил вздрогнула, признавая правду.

– Ты избежала бы многих неприятностей, если бы не раздвигала ноги перед каждым встречным, – глумливо произнес Мердок. – Подумай об этом в следующий раз, когда тебе понадобится мужчина, чтобы навязать ему свое отродье.

Небрежно отмахнувшись от женщины, он повернулся к невысокому мужчине, стоявшему рядом:

– Уоллес, займись-ка ею, пока она не запилила меня до смерти.

Поклонившись, женщина и воин исчезли, по-видимому, зашли в дом.

Эверил не могла прийти в себя от шока. Правда, она уже некоторое время сомневалась, что Мердок и есть тот возлюбленный, о котором она мечтала, но все же считала его порядочным человеком, не чуждым доброты. Грубость и бессердечие, проявленные им по отношению к женщине, находившейся в деликатном положении, повергли ее в ужас.

– Это жестоко, – прошептала она.

Дрейк кивнул:

– Особенно если учесть, что ребенок его.

– Но Мердок сказал…

– Что она отдавалась всем, кому не лень? Во всем Дунели не найдется дурака, который стал бы путаться с любовницей Мердока. Жизнь – слишком дорогая плата за несколько минут удовольствия.

Эверил промолчала. История, рассказанная Эдиной, предостережения Дрейка и поведение самого Мердока складывались в омерзительную картину, рисуя облик человека, за которого она чуть не вышла замуж. Едва ли жизнь с ним была бы спокойной, а тем более счастливой, особенно если он и вправду убил своего отца, как утверждает Дрейк. В том, что Мердок на это способен, Эверил теперь почти не сомневалась. Она не смогла бы полюбить такое чудовище. Да и Мердоком, по всей вероятности, движет отнюдь не желание жениться на ней, а необходимость выполнить условия отцовского завещания. А это значит, что если она сбежит от Дрейка, то не для того, чтобы вернуться к Мердоку. Выйти замуж за такого человека – все равно, что спуститься в ад, где царит вечное зло. Но что же ей делать?

Проглотив ком в горле, Эверил вынуждена была признать горькую правду: она не может покинуть Дрейка, поскольку ей некуда бежать. Эбботсфорд слишком далеко, а отец постарается выдать ее замуж все за того же Мердока. И потом, как быть с этим нелепым браком, который связывает их с Торнтоном…

Ловко же он поймал ее в ловушку – правда, до поры до времени.

Тем временем на улице мужчина по имени Уоллес, успевший к этому времени вернуться, поинтересовался у Мердока:

– Куда теперь, милорд, учитывая, что на западных островах мы никого не нашли?

Дрейк улыбнулся. Судя по его реакции, их тайное убежище осталось нераскрытым. Как ни странно, но Эверил тоже испытала чувство, похожее на облегчение.

Макдугал задумался, потирая большим пальцем квадратную челюсть.

– Спроси у хозяина, не видел ли он эту свинью и его тощую сучку.

Эверил устремила на Дрейка панический взгляд. Он с невозмутимым видом отпустил ее и взялся за сумку с ее вещами.

– Нам пора идти.

– Куда? Они схватят нас, как только мы выберемся отсюда.

Бросив взгляд в окно, Дрейк покачал головой.

– Гордон и Эдина наврут им с три короба. От них Мердок не узнает ничего полезного. Но нам нельзя здесь задерживаться на тот случай, если он вздумает обыскивать трактир.

– Да, – прошептала Эверил, когда он подтолкнул ее к двери.

Но они замерли, когда голос снаружи оповестил:

– Хозяйка говорит, что они провели здесь прошлую ночь.

– И что? – нетерпеливо рявкнул Макдугал.

– Они уехали рано утром по северной дороге.

Дрейк снова улыбнулся. Он не ожидал услышать от Гибсонов вопиющей лжи. У Эверил отлегло от сердца.

После непродолжительного молчания Мердок заметил:

– В Нагорье полно мест, где можно затаиться. Но выродок Дайры не может прятаться вечно.

– Верно, – поддакнул Уоллес.

Дрейк напрягся. Не задумываясь, Эверил дотронулась до его руки.

– Обыщите комнаты, вдруг он что-нибудь оставил, – приказал Мердок и исчез из виду, войдя в трактир через главный вход.

Сердце Эверил подскочило к горлу. Но Дрейк лишь приподнял брови и, хищно улыбнувшись, поставил на пол сумку. Эверил задрожала, когда он вытащил из-за голенища сапога нож. Ни секунды не колеблясь и не дрогнув ни единым мускулом, он провел лезвием по своей ладони, проложив по смуглой коже алую полоску. Эверил в изумлении наблюдала, как Торнтон вытер порезанную руку о белоснежную простыню, оставив на ней кровавые пятна.

Когда Дрейк подошел к девушке, уголки его рта приподнимались в лукавой усмешке.

– Пусть Мердок делает выводы…

Эверил потупилась, скрывая приступ горечи. Он считает ее настолько нежеланной, что ему легче пролить собственную кровь, чем исполнить супружеский долг. Сердце ее сжалось от возмущения. Все еще усмехаясь, Дрейк перевязал руку носовым платком, подхватил поклажу. Они вышли из комнаты и спустились по черной лестнице на улицу, прочь от грязных ругательств Мердока.

Возвращение на остров заняло почти целый день. И когда они, наконец, оказались в отсыревшей хижине, сгустились сумерки. Вместе с ними на Дрейка нахлынули воспоминания о нежном теле Эверил и ее страстных стонах.

Только переступив порог жилища, Дрейк плеснул эля в жестяную кружку. Ему хотелось привести мысли в порядок. Взгляд ее зеленых глаз теребил его совесть. Он понимал, что обидел Эверил прошлой ночью. Поднеся кружку к губам, Торнтон одним махом проглотил хмельной напиток и налил еще. В течение нескольких секунд он повторил эту процедуру дважды, надеясь утопить свою похоть и чувство вины.

Как же он хочет ее! Просто сгорает от желания. Собственно, его прямой долг овладеть ею сегодня же ночью – можно сказать, сейчас, – дабы закрепить их брачные узы. Но он не в силах заставить себя сделать что-либо, что причинило бы ей боль.

И все же одно предполагает другое. Кровь Христова, ей, видите ли, нужна любовь – эта дурацкая выдумка о сердечной преданности и рыцарской галантности, которых не существует на свете!

Дрейк бросил осторожный взгляд на Эверил, примостившуюся на краешке кровати. Ее зеленые глаза все еще негодующе сверкали. Может, она просто не понимает, что такое любовь на самом деле, не знает, что она творит с человеком? Да и откуда ей знать? Едва ли ей доводилось видеть губительные последствия любви в том защищенном мирке, где она выросла.