Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели - Василий Звягинцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Новиков отвел ствол пулемета в сторону. Живи, герой.
Все они были молодые, симпатичные, подтянутые парни, готовые умирать неизвестно за что. Чтобы присоединить к Империи еще полмиллиона квадратов, населенных людьми, которые вас на дух не принимают? В таких никчемных войнах и потеряла Британия свой золотой генофонд, а теперь (в 2005-м) ходят по улицам Лондона ожиревшие мужики, в большинстве своем – с не тронутыми интеллектом лицами, а треть столицы уже заселена выходцами из бывших захолустных колоний. Стоило ли лезть в драку этим отважным ребятам? Которых только что постреляли. Для того, чтобы через век случилось то, что случилось?
– Слушай, брат, – сказал Левашов. Шульгин, тот покуривал, усмехаясь, и в разговор товарищей не встревал. – Ты мне не нравишься совершенно. Или напейся, как…
Олег сделал паузу, в которую немедленно встрял Шульгин:
– Как? По профессии. Сапожник напивается в стельку, плотник – в доску, стекольщик – вдребезги, портной – в лоскуты, старьевщик – в хлам, поп – до положения риз. Печник – в дымину, железнодорожник – в дрезину. Есть и еще примеры, но я не помню… Вот как философ должен напиваться? Интересно…
– В Канта, – слабо усмехнувшись, предложил Андрей.
Вот тут ливень и грянул. Настоящий тропический ливень! Если бы не роботы, друзьям пришлось сейчас прижиматься к стволам деревьев, кутаясь в плащи, но без малейшего комфорта. То есть – сидеть по колено в лужах и радоваться, что сверху не сильно достает.
А вот Джонсон с товарищами сделали так, что в шалаше было сухо и тепло. При том, что по особенностям южноафриканского климата двадцатиградусная дневная температура упала почти до нуля. Небольшой костер горел посередине шалаша, соразмерный, обогревая и освещая убежище. Дым утягивало в оставленное для него отверстие, дождевые струи скатывались с ткани и убегали в подготовленные ровики. Если где-то вода и проникала между полотнищами ткани, так многослойная листовая мозаика дальше ее не пропускала.
Электронные мозги четко соотнесли местную метеорологию с реальной инженерией. И создали хозяевам абсолютное укрытие. Собственно, то же самое умели делать и первобытные люди. Если бы их вигвамы и чумы не защищали от любых превратностей окружающей среды, где бы сейчас было человечество?
– Ох, и здорово, ребята. – Левашов откинулся на заменяющее спинку кресла седло. Ливень бил по крыше так, что нормальным «туристам выходного дня» стало бы очень не по себе. Слабый дым костра, над которым грелся котелок для чая, прибавлял уюта. – Девчатам я отзвонил, что у нас полный порядок, и они просили не переживать: стоят в хорошем месте, тенты фургонов не только этот, и метеоритный дождь выдержат. А англичанам сейчас каково? Что сами нарвались – без вопросов. Но ведь хреново им сейчас. В голой степи, с двумя сотнями раненых, под жутким ливнем…
– Так, – сказал Шульгин. – Как каждый честный русский интеллигент, начиная с меня, поскольку оным являюсь в третьем поколении, вас, князьев, во внимание не беря, желаю спросить: Я, бывший самоотверженный врач районной «Скорой помощи», должен сейчас снова подхватиться и бежать, поскольку долг требует?
Он демонстративно медленно выцедил походный стаканчик. Тут же и закурил.
– И побежал бы, если бы имел под рукой хоть одну армейскую «автоперевязку».[66] С полным штатом персонала и уставным медснабжением. Я человек ответственный и врач не херовый, сутки-двое над столом готов простоять, этих придурков с того света вытягивая…
Помолчали. Сашка реально представил себе возможный вариант. При двух опытных фельдшерах в нормальной машине он смог бы за полный световой день, иногда выходя покурить, оказать первую врачебную, а иногда и квалифицированную[67] помощь максимум трем десяткам тех, кого так четко приложил до того.
Смех, да и только. Альберта Швейцера из него не получилось еще десять лет назад. Англичане же, затеваясь воевать, должны были сами озаботиться организацией медпомощи и эвакуации. В меру своей цивилизованности.
– Лучше всего – забудем, – предложил Левашов. – Кто все это затеял, тот пусть и разбирается, а мы уж как-нибудь…
– Все вокруг сволочи, – мрачно сказал Новиков, влезая в спальный мешок. – Собрались ведь как люди отдохнуть, попутешествовать, так нет, сами лезут, нарываются, в грех вводят…
– Это, брат, карма, – ответил Сашка, – желающего судьба ведет, нежелающего тащит.
Ливень начал стихать после полуночи, а утром небо снова было чистое, без единого облачка, день обещал быть жарким. Прежних следов, естественно, вельд не сохранил, теперь и опытный следопыт не смог бы определить, в какую сторону ушли фургоны.
Но зато сейчас конские копыта отчетливо впечатывались в размокшую землю.
На всякий случай друзья описали порядочную дугу, сначала поднявшись на плато и километров пять проехав на запад, и лишь потом, увидев широкую полосу щебенчатой осыпи, свернули вдоль нее на север.
После целого дня скачки по равнине, покрытой набирающей силу весенней травой, сквозь обширные рощи ярко-зеленой мимозы, перелески деревьев-исполинов, вдвое больше любого среднерусского дуба, всадники нагнали караван, не спеша продвигающийся в заданном направлении. От места сражения с уланами их теперь отделяло около сотни километров, и опасаться очередной встречи с неукротимыми британцами не стоило.
Тем, кому очень хотелось побеседовать с гостями из Европы, теперь, по обычной логике, следовало послать за ними дивизию со средствами усиления. Так не успеют, пехота ходит медленно, а вернее того – не решатся. Испугаются огласки в прессе, запросов в парламенте и прочих демократических процедур. Слишком смешно это будет выглядеть в глазах общественного мнения, и возникнет слишком много вопросов у иных заинтересованных лиц.
Можно было по другим схемам – десятка два человек уровня хорошего спецназа. Таких, наверное, под руками не имелось. В итоге – безвыходная ситуация.
– И куда же мы теперь? – спросила Ирина, когда все обычные при встрече слова были сказаны, случившийся бой описан без мрачных подробностей, в духе рыцарских романов.
– Дорога приведет, – ответил Новиков, поскольку и сам не знал ничего, кроме общего направления. По пути у него случилось два коротких ментальных контакта с Удолиным, по инициативе профессора. Да и неудивительно. Сейчас Константин Васильевич выступал в роли подлинного медиума-некроманта, поскольку осуществлял связь с далеким для него прошлым, как бы с персонажами загробного мира. Велика ли разница – вызвать дух Наполеона или Андрея?
Удолин дал понять, что существа, с которыми предстояло встретиться, тоже чувствуют эфир, ловят эманацию его могучей мысли и вроде бы не против того, чтобы познакомиться поближе. Для этого профессор передал не словесную формулу типа заклинания, а нечто вроде параметра волны, на которой можно пытаться выйти на связь с интересными аборигенами.
На третий после сражения день пути, с хорошей для конных повозок скоростью странники начали углубляться в леса, окружающие ту самую реку Лимпопо, для большинства советских детей известную не по учебникам географии, а по «Доктору Айболиту».
Дикие звери, обильно населявшие окрестную местность, им не докучали. Наверное, запахи крашеного металла и солидола, исходившие от фургонов, отпугивали их лучше огня ночных костров. А возможно, роботы создавали вокруг себя неподходящую ауру.
Пару раз навстречу каравану выходили местные жители. Это были уже совсем не те кафры и бечуаны, что с таким вкусом описывали авторы приключенческих книг середины XIX века. Не став достаточно цивилизованными, они утратили очарование дикости. Маргинальное состояние, когда и не туда, и не сюда. Двух десятков английских и голландских слов им хватало, чтобы просить подаяния – табак, спиртное, что-то из вещей. На обмен могли предложить только кукурузу и изделия местных мастеров, которые, наверное, через столетие станут настоящими раритетами.
– Нет бы с копьями из зарослей выскочить, боевой танец исполнить, объяснить, кто здесь хозяин, мы бы им впятеро больше дали, – с грустью сказал Левашов.
– Ага, читаем «12 стульев». «Деньги давай! Капитальные затраты не требуются, доходы не велики, но в их условиях ценны», – согласился Новиков. – Нам бы переводчика лучше поискать.
– Ира, – вдруг спросил Шульгин, – а ты из африканских ни по-какому не знаешь?
– Нет, – с некоторым смущением ответила та, с жалостью смотря на голых бечуанок с голыми же детьми, впрочем, вполне упитанными. Не похожими на жалких рахитиков из прогрессивных журналов эпохи всеобщего либерализма. Натуральное хозяйство кормило все же лучше, чем гуманитарная помощь ООН и всяческих благотворительных фондов. И племенные вожди в отличие от будущих президентов «Роллс-Ройсов» и вилл на Лазурном Берегу себе пока еще не покупали.
