Освобождение Атлантиды - Алисия Дэй

Он улыбнулся возмущению в ее голосе. Она пришла в ярость из-за их обращения с ним. Его захлестнуло тепло при одной мысли. Кто-нибудь раньше переживал из-за него? Они зависели от него, они сражались рядом с ним, и они спасли его жизнь.

Но чтобы прийти в ярость? Нет. Никогда.

Только Кили защищала его.

— Так значит, ты ему сказала, — прошептал он. — Ты сказала самому королю Атлантиды, что он был не прав. Я отдал бы всё, что имею, чтобы посмотреть на это.

Она улыбнулась ему в ответ, и разделенное веселье что-то перевернуло в его груди. Он знал, что хочет ее; он признавал, что жаждет ее. Но, вероятно, было нечто большее. Вероятно, она пробилась сквозь барьеры, которые он давно установил вокруг своих чувств.

Его разум содрогнулся от шока, и Нереид снова вырвался. Да. Впусти ее. Она рассказала нам правду. Моя, — наша, — мать была женщиной воином, как и все девы Нереиды. Она боролась за нас, и умерла ради нас. Каким-то образом она говорила с нами через эту женщину. Разве этого недостаточно, чтобы мы узнали, что эта женщина принадлежит нам?

Джастис снова посмотрел на Кили, но на сей раз, он увидел ее через призму глаза Нереида. Ее спокойная красота стала отчетливей, чувственней. Зеленый цвет ее глаза сиял, как драгоценный нефрит. Изгиб ее губ стал греховным, почти моля его завладеть ее ртом. Биение пульса на ее горле зачаровывало его. Он хотел попробовать на вкус ее кожу. Он хотел провести дорожку от ее горла к миленьким, соблазнительным грудям, спрятанным под рубашкой.

Ртом. Руками.

Да. Да, шептал Нереид. Она — наша. Возьми ее. Возьми ее сейчас же.

Джастис наклонился вперед, пойманный, словно под гипнозом, в паутину жаркого желания. Кили широко раскрыла глаза, но не возражала и не пыталась отпрянуть от него. Вместо этого, вдыхая, она слегка раскрыла губы.

Внутри него извивалось острое и дикое желание. Член напрягся до боли, что он даже подумал, что это давление сведет его с ума. Она была ему необходима.

Он должен завладеть ею.

Воин поднял руки и, наконец, запустил их в эти великолепные волосы, и она вздохнула, испытывая облегчение или сдаваясь. Он точно не знал, что именно этот вздох значил. Ему было всё равно.

Пока она позволяла ему пробовать себя.

Обе части его разбитой души соединились в одной неистовой потребности.

— Кили, — нетерпеливо простонал он. — Прошу, позволь мне тебя поцеловать. Всего… лишь раз, — сказал он, сознавая, что это — ложь. Он никогда бы не смог довольствоваться лишь одним прикосновением к ее губам.

Никогда.

Она застыла в нерешительности, и перед ним разверзлась бездна. Если она ему откажет, сможет ли он следовать ее желаниям? Или потеряет себя, свою душу в темных желаниях и возьмет ее, заставит ее, завладеет силой этой женщиной, которая так ему необходима?

Она продолжала колебаться, и хотя его разрывала ужасная боль, он остановился. Он остановил обе свои половинки. Воин отпрянул, хотя Нереид внутри него ревел и скрипел зубами от ярости.

Прежде, чем он успел освободить руки из ее волос, она положила на них свои ладони. Посмотрела ему в глаза. Раскрыла рот и нервозно увлажнила губы языком.

— Да, — прошептала она. — Да. Всего лишь раз.

Потом она подняла голову и нерешительно коснулась губами его рта.

И он пропал.

Пламя, жажда, грандиозный экстаз захватили его при первом же нежном прикосновении ее губ. Он вздрогнул и попытался не двигаться, попытался не пугать ее, но она трепетала под его руками и прижалась к нему, — и вся надежда на рассудок исчезла.

Он резко притянул ее к себе на колени, когда они оказались на полу, и завладел ее ртом, его язык пришел завладеть, захватить, завоевать. Джастис оставил руку, всё еще запутавшуюся в ее волосах, поддерживать ее голову, притянув Кили ближе к себе, а другой ласкал ее от затылка до прелестной, крепкой попки.

Давление ее на его член заставил его издать горловой стон, а ее ответный стон безрассудно воспламенил его. Она обхватила рукам его шею и поцеловала его в ответ — поцеловала его в ответ — и он потерял логику и рассудок, упав в сияющие волны чистого желания.

Джастис целовал ее, как никого и никогда прежде, и реальность перед ним раздвинулась, когда он на космической скорости отправился в мир фантазий. Она на вкус оказалась как мед, фрукты и самое ароматное вино.

На вкус она была спасением.

Он целовал его, пульсирующая жажда охватывала его. Это было всем и, каким-то образом, этого было недостаточно. Ему нужно было почувствовать ее обнаженной, теплой и желающей под собой. Ему нужно было войти во влажное тепло ее тела. Ему нужно было попробовать каждый дюйм ее кожи, пока он не поставит на ней что-то наподобие своего клейма.

Он отпустил ее губы, тяжело дыша, не в состоянии отдышаться, думая лишь о том, как сорвать одежду с ее тела. Она смотрела на него широко открытыми, затуманенными глазами. Ее губы разбухли от его поцелуев, а волосы формировали вокруг нее дикие облачка пламени. Словно она провела в его постели долгую ночь, занимаясь неистовой любовью.

Ради всех богов, именно это он ей обеспечит.

Схватив с двух сторон ее рубашку, он туманно подумал о том, что можно ее разорвать, но в его мысли проник странный звук.

Странный, грохочущий шум. Он моргнул и заметил, что щеки Кили порозовели.

— Гм, это была я, — сказала она, закусывая губу. — Вообще-то, то был мой желудок. Грохотал. Я умираю от голода.

Она сидела на его коленях, покрасневшая, теплая и невероятно желанная. Внезапно испытывая стыдливость. Его охватило странное, незнакомое ощущение, и он издал резкий, хриплый звук. Через мгновение он осознал, что это был смех. Настоящий смех, впервые за очень долгое время.

Она немного склонила голову на бок, улыбаясь.

— С небес на землю, верно? Ты целуешь меня так «словно вселенная перевернулась», а я могу думать лишь о своем желудке. Но я действительно очень голодна, — ее улыбка исчезла, и девушка осмотрелась. — Не говоря уже о том, что, несмотря на безумие из-за травмы, мы все еще в ловушке, и нам нужно понять, как отсюда выбраться.

Разочарованный Нереид ревел в голове Джастиса, но он продолжал улыбаться, чтобы Кили этого не заметила. Не догадалась, что его разум разделился надвое, не узнала, что часть его — жестокая и нестабильная.

Возьми ее, возьми ее, возьми ее. Она хочет нас; ты знаешь, что она желает нас.

Джастис на мгновение закрыл глаза, резко концентрируясь на том, чтобы снова запереть Нереида. На сей раз, это было сложнее, но он сумел.

Когда он открыл глаза, она всё еще была там. Значит, не видение, а реальность, намного прекраснее, чем он заслуживал.