Счастье Мануэлы - Анжела Марко

— Кто она?

Бернарда, заметив на полу сброшенные фотографии, обо всем догадалась, но, подняв один из снимков, на всякий случай спросила:

— Кто?

— Кто эта женщина, занявшая мое место? — с ненавистью повторила дочь.

— Ее зовут Мануэла Вереццо, — спокойно ответила домоуправительница, заботливо распрямляя помявшийся портрет Исабель.

Дочь недовольно топнула ногой.

— Я знаю это, я уже видела ее в Риме, — угрожающе проговорила она, наступая на Бернарду. — Я спрашиваю, почему у нее мое лицо?..

Исабель цепко схватила мать за плечи и затрясла, выкрикивая:

— Почему мы так похожи?.. Ты моя мать и должна знать это! Скажи мне!

Исабель с ненавистью толкнула домоправительницу на кровать. На лице Бернарды появился испуг.

— Исабель… — взмолилась женщина.

— Кто она? — настаивала дочь.

Бернарда вдруг опустила голову и призналась:

— Она твоя сестра…

Исабель растерялась.

— Это шутка?..

Домоправительница бессильно покачала головой.

— Если бы это была шутка! Но это насмешка судьбы… — горестно воскликнула она. — И за что нас так наказывает жизнь?!

— Значит, это правда, — задумчиво протянула Исабель. — Мы…

— Дочери одного отца, — подхватила Бернарда и с опаской посмотрела на дочь.

— Отца?! — поразилась та, переполняясь негодованием. — О каком отце ты говоришь?!

Домоправительница замялась.

— Кто был моим отцом?.. — Исабель, глядя матери в глаза, присела на край кровати.

— Коррадо… — прошептала мать и с отчаянием добавила: — Вы не должны были встретиться. Никто и ничто не должно было разрушить этот прекрасный мир, созданный нами для твоего счастья…

— Мир, полный ужаса! — перебила дочь.

— Нет, нет! — залепетала Бернарда.

Исабель медленно встала с кровати и подошла к окну, тихо повторяя:

— Моя сестра… Мой отец…

— Твой отец приходил в этот дом, — продолжила мать. — Коррадо Вереццо хотел познакомиться с тобой, но я ему помешала. Я правильно сделала или ты жалеешь, что не узнала его?..

Исабель ничего не ответила.

— Может, я с самого начала ошиблась… Если так, то прости… — Бернарда, безнадежно пытаясь определить по жестам дочери ее состояние, в отчаянии проговорила: — Ради Бога, скажи что-нибудь! Что ты чувствуешь?.. Я не могу понять, что происходит за этой маской!

Домоправительница, едва не заплакав, закрыла ладонями лицо.

— Это ужасно! Я не могу это вынести!..

Услышав такое, дочь резко повернулась.

— Снять ее?! — зло бросила она.

— Нет, нет! — Бернарда, видя, как расстроена дочь, вскочила с кровати и, подбежав к Исабель, обняла ее.

Однако та оттолкнула мать и, отойдя к кровати и присев, холодно спросила:

— Где он?

— Твой отец?

— Да.

Домоправительница печально посмотрела на дочь.

— Твой отец умер… Он унес в могилу и этот секрет… — Бернарда присела напротив и, решив, что настал момент для исповеди, продолжила: — Я оплакивала его. Я очень грустила… Только с ним я была женщиной. А потом я иссохла без ласки, без поцелуев… Знаешь ли ты, что значит жить и не иметь рядом человека, которого ты могла бы обнять и почувствовать жизнь во всей ее полноте…

— Возможно, это мое будущее… — задумчиво протянула Исабель, тронутая признанием матери.

— Нет! — Бернарда отрицательно покачала головой и горячо проговорила: — Ты снова станешь такой, как раньше. Фернандо Салинос не мог тебя забыть. Это твой отец бросил нас и забыл! Он жил своей жизнью. У него родилась дочь…

— Моя сестра… — холодно перебила Исабель.

Домоправительница согласно наклонила голову и призналась:

— Когда Мануэла приехала сюда, то я сразу все поняла… Она так похожа, что в первый момент я даже приняла ее за тебя…

— Что?! — переполняясь негодованием, Исабель вскочила с кровати.

Бернарда тут же попыталась успокоить дочь.

— Только в первую секунду… Ведь я тебя ждала. Ждала все время… — Домоправительница обняла Исабель и заплакала. — Прости меня, дочка, прости…

Исабель освободилась от объятий матери и отошла в сторону. Несколько минут она стояла молча, а потом тихо, как бы спрашивая сама у себя, проговорила:

— Моя сестра… Что она чувствует? Что должна чувствовать я?.. — Мысленно ответив себе, Исабель ужаснулась. — Неужели исчезнувшие в море обломки этой проклятой яхты не только изуродовали мое лицо, но и унесли все мои чувства?..

— Исабель… — Мать успокаивающе погладила молодую женщину по ладони.

— Оставь меня! — гневно воскликнула та, отдернув ладонь. — Моя сестра… У нее были отец и мать!

— Я всегда была рядом с тобой, — обиженно заметила Бернарда.

Однако дочь не слушала ее.

— Отец и мать! — задумчиво повторила она. — Нормальная семья, дом, счастливое детство…

— Ты тоже была счастлива в детстве, — возразила домоправительница.

— Потому что ничего не знала! — Исабель с ненавистью посмотрела на мать. — Я же не знала, что я незаконнорожденная!

— Не говори так.

— Да, незаконнорожденная! — повторила дочь, желая, чтобы Бернарда разделила ее душевные муки. — Исабель Герреро — великая актриса!.. А на самом деле — дочь домоуправительницы, которой посчастливилось стать сеньорой Салинос, Но даже это в прошлом…

— Да ты всегда была и будешь сеньорой Салинос. — уверенно проговорила Бернарда. — Это другая носит твою фамилию и занимает место, которое твой отец не дал тебе.

Исабель зарыдала.

— Я ничтожество, — выдавила она из себя. — Ничтожество…

Переполняясь мыслями о мести, домоправительница убежденно изрекла:

— Исабель, ты жена Фернандо Салиноса по закону. Ты жива, а это значит, что та женщина сделала Фернандо Салиноса двоеженцем…

22

Густаво, решив заскочить домой на обед, застал отца за письменным столом. Тот заполнял какие-то ведомости и на приветствие сына лишь кивнул. Молодой человек снисходительно посмотрел на сосредоточенное лицо старика и, взяв журнал, завалился на тахту. Минут десять он рассматривал одну из фотографий, а потом раздраженно отбросил журнал в сторону и произнес:

— Если честно, мне надоело все это!

Отец оторвался от бумаг и внимательно посмотрел на сына, стараясь понять, что у того на уме. Догадавшись, что речь идет о новой работе Густаво, старик недоумевающе пожал плечами.

— Я встаю в пять утра и работаю весь день, как лошадь, но я не жалуюсь, — заметил он.

— Пожалуйста, отец, хватит мне читать нравоучения, — замахал руками Густаво.