Заклятые подруги - Мария Мусина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зарегистрировались они без помпы, просто съездили на трамвае в бюро записи актов гражданского состояния. А в день, когда нужно было идти оформлять документы на съезд, бабушка вдруг заартачилась: другие родственники успели обогреть старушку, внушив мысль, что у внука ей не поживется.
Обмен сорвался. Штамп в паспорте остался. Это был удар, от которого Сафьянов оправился с трудом. Трагедия его положения усугублялась еще и тем, что нужно было делать вид, будто ничего особенного не произошло. Не станешь же заламывать руки и стенать перед женщиной, на которой жениться не хотел, а женился. Но постепенно Сафьянов смирился и с этой бякой судьбы.
Тем более что долго горевать, принимать какие-то попятные решения Сафьянову было некогда. Начались серьезные изменения в жизни страны, и журналист Сафьянов вдруг оказался востребованным, вдруг пошел в гору. Повалились заказы, валютные в том числе — тогда еще наша страна была интересна всем, тогда еще весь мир на первых полосах газет печатал вести из перестраивающегося СССР. Появились наконец деньги в доме. Сафьянов стал пользоваться бешеным светским успехом.
Однажды, когда Оксана уехала к себе в деревню погостить (она могла теперь появиться там с победой), на вечеринке Андрей познакомился с Ларисой Верещагиной. Роман был бурный. Лариса тогда была юна и наивна, не занималась еще астрологией, не была знаменита. Она только-только развелась с мужем, окончила факультет журналистики, пошла работать в газету.
Весь опыт Ларисиной жизни говорил о том, что, если мужчина любит женщину, он непременно хочет на ней жениться. Весь опыт жизни Сафьянова говорил о том, что, если мужчина женщину любит, он ни в коем случае не должен жениться на ней.
Оксана вернулась из отпуска, и ей тут же доложили о существовании Верещагиной. Тогда Оксана впервые не просто устроила скандал, а пригрозила рассказать всем о том, что знала о любимом муже. А надо сказать, владела она компроматом для Сафьянова убийственным, способным окончательно и бесповоротно уничтожить его в глазах общественного мнения. Сафьянов тогда несколько опешил, но быстро подсобрался с мыслями.
— Ты все расскажешь? — спросил он. — Рассказывай. Я потеряю все, но и ты тоже все потеряешь. Так что давай-ка все-таки договоримся.
Но это уже была договоренность военного времени. Сафьянов, конечно, усилил конспиративность своих встреч с Ларисой, хотя для всех это был секрет Полишинеля. Оксана делала вид, что ничего не знает и не замечает: тот козырь, которым она владела, был последним. И означал месть — но уже вне жизни с Сафьяновым. А она хотела остаться его женой. Они оба как бы очертили некий круг и сражались в нем, стараясь не заходить за условную линию и соблюдая строгие табу.
Лариса не могла ничего понять. Ее учитель Виталий Александрович был не совсем прав — Лариса стала заниматься астрологией не от несчастной любви, а от непонимания того, что творится вокруг нее.
Однако ее роман с Сафьяновым продолжался. Оксана втихую стала собирать сведения о Ларисе, с годами у нее набралось целое досье. Оксана знала о сопернице больше, чем сама Лариса знала о себе. Сафьянова располагала данными обо всех Ларисиных знакомых, она доподлинно установила, кто хорошо относится к Верещагиной, кто и за что точит на нее зуб. Оксана занималась сбором информации о Ларисе самозабвенно и неустанно, словно обретя наконец смысл жизни. Померанцева, которую Оксана люто ненавидела главным образом за то, что та, не подозревая о последствиях, не думая не гадая ни о чем крамольном по отношению к Оксане, познакомила в свое время Андрея с Ларисой, — тоже вносила свою лепту в этот банк данных. Правда, со временем сведения Померанцевой становились все осторожнее и скуднее: Катерина здраво рассудила, что с Ларисой ей дружить сподручнее и надежнее, чем с простоватой, грубоватой Оксаной.
Оксана была свято убеждена, что все несчастья ее жизни заключены в Ларисе Верещагиной. Сафьянов не раз пытался убедить жену, что, если бы не появилась Лариса, была бы другая женщина, что он, Андрей, такой уж по природе, что ему необходимо иногда отвлекаться и развлекаться. Оксана не верила. Она сосредоточилась на Верещагиной.
Через четыре года Лариса решила расстаться с Сафьяновым. Она уже достаточно разобралась в астрологии, чтобы понять, что означает в ее жизни Сафьянов. Однако она поняла также, что жизнь Сафьянова, его жены и ее, Ларисы, жизнь завязаны в крепкий узел, который не то что развязать — разрубить-то невероятно трудно. Потому поддерживала с Андреем вялые отношения, не тратя больше на них эмоции и силы. Все должно произойти само собой. И произойдет само собой.
Тем временем у Оксаны начался невроз. Естественный, впрочем, для женщины, живущей в условиях нелюбви. Невроз выражался в постоянном сильнейшем насморке, который поначалу был принят за аллергический. Оксана провела несколько месяцев в больнице, где врачи безуспешно пытались выявить аллерген. Оксана, не склонная к интеллигентским рефлексиям, не могла понять, что удручающее физическое состояние — следствие ее безумных упорств в деле приручения Сафьянова и внушения ему любви к себе под страхом смертной казни. Оксана была абсолютно уверена, что это Лариса наслала на нее порчу.
Выйдя из больницы, продолжая задыхаться от кошмарного насморка, Оксана впервые переступила порог дома Алевтины Коляды в надежде найти избавление от своих мучений.
Померанцева, увидев на пороге высокого широкоплечего мужчину, суровое лицо которого не вызывало сомнений в его недобрых намерениях, взвизгнула и попыталась захлопнуть дверь. Кудряшов, однако, успел всунуть ногу в узкий проем. Екатерина Всеволодовна всей своей не успевшей источиться на тренажерах массой навалилась на дверь и тихонько верещала что-то типа «спасите», но голос отказывал ей. Кудряшов упрямо молча сопел. Наконец, когда Померанцева, овладев собой, заорала глубоким, утробным голосом, Вячеслав резким движением втолкнул артистку вместе с дверью в квартиру и вошел сам, мысленно ругая себя за позволенное себе срывание зла на защищенной презумпцией невиновности женщине. Тем не менее эта борьба на пороге помогла: опер унял клокочущее внутри бешенство.
Померанцева, сменив выражение лица, надменно оглядела Кудряшова, подошла к зеркалу, поправила прическу. Кудряшов наблюдал за артисткой с восторгом: вот это выдержка, вот это нервы, вот это высокохудожественные выразительно-изобразительные средства, не то что у сотрудника уголовного розыска.
— Я что-то не понимаю, — Померанцева, сложив губы куриной жопкой, нежно мазала их помадой, — что-нибудь еще от меня надо?
— Вот вы, Екатерина Всеволодовна, уже и губы накрасили, — упрекнул Кудряшов, — а человеку даже пройти в дом не предложили. Надо быть проще, Екатерина Всеволодовна, и люди к вам потянутся.
От такой дешевой понтярной наглости Померанцева окончательно успокоилась.
— Пожалуйста, — протянула она и первая направилась в комнату. — Я вся внимание.
— Это я весь внимание, — легко и беззаботно хлопнул глазами Слава. — Расскажите, будьте любезны, в каких отношениях вы состоите с Сафьяновым Андреем Андреевичем.
Екатерина Всеволодовна бросила взгляд на часы и вроде бы искренне опечалилась.
— К сожалению, у меня мало времени. У меня, знаете, проба сегодня на «Мосфильме». Через полтора часа.
— Мы успеем.
— Да? — засомневалась Померанцева. — Неужели? Но, видите ли, я, разумеется, вам — как на духу. Но мне не хотелось бы…
— Понял.
— Да, да, не хотелось бы…
— Понял вас, понял. Но поскольку у нас мало времени, я сразу задам вам и второй вопрос: как часто вы бываете на даче Тани Метелиной?
Лицо Екатерины Всеволодовны не изменилось. Екатерина Всеволодовна даже не вздрогнула. Но Кудряшов с интересом заметил, что подвески хрустальной люстры, висевшей прямо над головой Померанцевой, тихо закачались, позвякивая. «А еще говорят, что биополе — это ерунда», — с упоением наблюдая за передергиванием хрусталя, подумал Слава. Он долго, с мальчишеским восторгом задрав голову, любовался произведенным эффектом.
— Итак, — весело проговорил, — я что-то не понял, чего мы молчим?
— Что, собственно, Таня? — Померанцева красивым жестом откинула назад волосы. — Таня — сумасшедшая. Она всегда такой была.
— Да?
— Ну, с придурью. Да я ее и не видела лет сто уже. Таня! При чем здесь Таня?
— При чем тут «здесь»? Я вас вообще спрашиваю. А вы что имеете в виду?
— Ой, да перестаньте, — наконец вышла из себя Померанцева, — не морочьте мне голову. Стали бы вы спрашивать про Таню, если бы не думали, что она как-то связана с убийством Алевтины.
— А вы так не думаете?
Померанцева помедлила и сказала:
— Нет, не думаю.
— Почему? — Кудряшов поставил вопрос ребром.