Всплеск в тишине (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

— Не могу, — вздохнул я, — я обещал. Вы всё узнаете в своё время.

— Интриган! — внезапно взорвалась графиня, — Энрико! Интриган сам и сына туда же втащил!

Она подскочила с места и зависла надо мной.

— Признавайся Витале! Его план?! Отца?!

Я молча поднялся, оказавшись на голову выше её и в два раза шире. Она поняв это побледнела и отошла.

— Ничего не скажу и точка. Из города не уеду, пока не пойму, что пора, — я вернулся на место и замолчал.

Сеньор Франческо, помассировал виски.

— Витале, если я умру, то попрошу выбить на своём склепе, что это произошло, только по твоей вине, — пообещал он, — ещё предложения?

— Я успокою народ и выпущу нобилей, — ответил я, — но извиняться и выплачивать ничего не буду, а то тоже мне повадились, чуть что с бедного сироты деньги трясти.

— Витале, сиротинушка ты наш, — мама со своего места насупилась, — не доводи меня до греха.

— Да ты могла просто бедняжку принять в род! — притворно возмутился я, — мне нужно было отвлечь хорошего человека от его любовных терзаний, сменив вектор внимания на новую девушку! Он между прочим республику скоро от голода будет спасать, а то и всю Европу, а вы мне палки в колёса вставляете!

«Ну, а поскольку, я знал, что ты этого никогда не сделаешь, то это и послужило отличным поводом, чтобы меня выперли из рода, как в общем-то мне и было нужно, — прометнула мысль на грани сознания, но вида я не подал».

— Шлюху?! Не бывать этому, — отрезала она, — ты сам меня вынудил тебе так ответить, приведя свидетелей! Поэтому другого ответа не жди! Мне хватило два года уговаривать аристократов не обращать внимания на приблудную иудейку, притащенную тобой в наш род. Шлюха точно стала бы перебором. Со мной последний слуга в благородных домах перестал бы тогда разговаривать!

— Ты говорила, Амира тебе нравится! — возмутился я.

— Еврейка?! Дандоло?! — возмутилась она в ответ, — я не хотела ставить тебя в неловкое положение, отказав ей. К тому же Джованни валялся у нас с Энрико в ногах, умоляя не изгонять тебя и его из рода, ещё в прошлый раз!

— Ах вот вы как матушка заговорили! — ахнул я, узнавая подробности, ранее мне неизвестные, — ну всё, не подарю я вам новую шкатулочку с кремами и благовониями.

Она злобно сверкнула на меня взглядом и отвернулась.

— Сеньоры и сеньориты! — Франческо всплеснул руками, — надеюсь семейная ссора окончена? Можно мы вернёмся к обсуждению дел нашего города?! Который висит на волоске от того, чтобы в нём не продолжились погромы.

— Не начнутся, — самодовольно ответил я, — с утра я ввёл комендантский час и на улицах постоянно курсируют патрули городской стражи, усиленные моими солдатами.

— Хорошо, давай начнём тогда с тех первых шагов, что ты предложил, я сам пойду с тобой! Прослежу, чтобы ты ещё чего не натворил!

— Идёмте, сеньор Франческо, — я поднялся, — а то тут становится душно.

Мама сверкнула глазами и бросила вдогонку.

— Вернётся Энрико, я обстоятельно поговорю сначала с ним, а потом настанет и твоя очередь, сыночек!

— Шесть новых кремов, подводка для глаз, паста, делающая губы более сочными и пухлыми, — ответил я, стремительно закрывая за собой дверь, в которую тут же что-то прилетело, с другой стороны, разбившись на мелкие части при ударе.

— Судя по весу — это был мой дорогущий фарфоровый чайник, — предупредил меня Франческо, — будешь должен такой же!

— Да где я возьму такой же, сеньор Франческо, — поразился я, — я вам подарил императорский сервиз, он был у торговцев в одном единственном экземпляре!

— Мне всё равно, сплаваешь в Китай ещё раз, — отрезал он, и я понял, лучше не спорить с человеком, в доме которого живёшь, к тому же не один.

Глава 23

Едва мы вышли на улицу, то почти сразу оказались окружены жителями Венеции, которые делали вид, что просто прогуливаются рядом с домом семьи Бадоэр, а на самом деле, повязанные на рукавах красные повязки, выдавали их с головой. Я натянул на лицо улыбку, стал со всеми здороваться, кланяться, поднимал в воздух руку, сжатую в кулак и говорил, как мантру.

— Мы выстоим! Мы победим!

Взметающиеся в воздух сжатые кулаки на всём протяжении пути до дворца дожа, а также восторженные крики людей, сопровождали нас, заставляли всё сильнее бледнеть моего компаньона.

— Слушайте сегодня вечером новости друзья! — крикнул я напоследок, прежде чем войти в здание, — я вышлю глашатаев!

Раздавшийся восторженный рёв, утонул за закрывшейся дверью.

Мы прошли в охраняемый моими воинами зал и я, сел на кресло дожа. Франческо недоумённо на меня посмотрел, прежде чем побледнеть во второй раз.

— Мы ведь вроде как собирались выпускать аристократов из тюрем?

— Да, но раз так уже дело обернулось, — я достал из кипы лежащих на столе бумаг, один свиток, — я хотел прежде спросить вашего мнения об этом.

Он осторожно, словно гремучую змею взял бумагу в руку, и округляющимися по мере прочтения глазами прочитал написанное.

— Кто тебя на такое надоумил?! — изумился он, — ты хочешь разорить всех аристократов? Ты ведь первый попадёшь под свой же закон!

— В городской казне пусто, шаром покати, — ответил я. — И это в Венеции! В одном из самых богатых городов Апенинского полуострова! И если с казнокрадами я разберусь, то наполнить её можно только так! Не может нобиль платить тот же налог, что и простой ремесленник! Должна быть введена прогрессивная шкала, в зависимости от доходов каждого!

— Тебе-то самому зачем это?! — изумился он, — только не нужно мне тут рассказывать о защите бедных. Витале я тебя уже двенадцать лет знаю. Можешь свои пылкие речи, оставить для тех, кто за окном.

— Городу нужен акведук с материка, — ответил я спокойно, — я уже и раньше прикидывал с архитекторами, во сколько обойдётся стройка, и сумма получалась просто чудовищная, тем более, если будем строить по чертежам, что я откопал в римской библиотеке Святого престола. Предки умели строить, но это и правда было дорого, даже для такой огромной империи. Я бы попробовал сам оплатить строительство, но это никто не поддержит, и не возьмёт потом обслуживать, а там тоже сумма выходит за год приличная.

Франческо задумался.

— И что ты хочешь? — он вернул мне бумагу.

— Сегодня объявлю об этом на всех площадях, — спокойно ответил я, — как о введении повышенных налогов на богатых, так и о строительстве акведука для поставки в город питьевой воды на эти полученные деньги. Поэтому при освобождении нобилей, каждый из них будет подписывать согласие. Мы с вами, его подпишем первые.

Он побелел.

— А если я откажусь?

— Сеньор Франческо, — я развёл руками, — вы потеряете шанс вписать своё имя в века. Вы только что сказали, что хорошо меня знаете, как думаете, я остановлюсь теперь, когда внезапно оказалось, что город лежит у моих ног? Не регионы, до которых всё дойдёт со временем, а Венеция — краса и гордость нашей республики.

— Кто ещё его подпишет?

— Сеньор Бароцци, оба дяди, — я стал перечислять тех, с кем успел предварительно поговорить, и заручиться согласием, но их было мало, слишком мало.

— И что, ты даже не будешь мне угрожать? — удивился он.

— Я довезу вас до дома и съеду от вас, но вот что подумают жители города в этом случае? — поинтересовался я у него, — ведь сейчас вы мой ближайший сподвижник, который приютил меня после изгнания из рода.

Он тяжело вздохнул.

— В принципе, — он поднял на меня взгляд и усмехнулся, — свежая вода — это не такое уж и плохое дело. Давай сюда свою бумажку.

— Вы согласны?! — изумился я, не думая, что он так быстро согласится.

— Только при условии, что моё имя будет теперь везде выбито на акведуке, рядом с твоим, — проворчал он, подписывая указ, — как на тех бронзовых табличках, что рядом с больницей и собором.

— Сеньор Франческо! — я сорвался с кресла и поднял его в воздух, закружив, — я обещаю! Вы не пожалеете об этом!