Птица малая - Мэри Дориа Расселл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Далее в состав экипажа входили Джеймс Коннор Куинн, двадцати восьми лет, специалист по космонавигации и коммуникации, a также музыковед Алан Пейс из Общества Христова. Тридцатидевятилетний отец Пейс, жилистый англичанин, производил впечатление человека сонного, повидавшего всё и вся. Подобная характеристика несколько смущала Д. У.; Пейс в последний момент заменил Анджея Геласича, с которым случился сердечный приступ во время одной из силовых тренировок. Анджея до сих пор оплакивали, с утратой его было сложно примириться. Однако Алан был квалифицированным специалистом – отличным музыкантом, но по характеру представлял собой чистейший геморрой. Подобно многим музыкантам, он располагал точным и упорядоченным умом, и более того, в качестве вспомогательной дисциплины в университете изучал математику. Они с Джимми Куинном, пианистом-любителем, отчасти дублировали друг друга, и месяцы подготовки ушли у них как на изучение новых фрагментов инопланетных песен, так и на изучение методов космической навигации, необходимых для полета к альфе Центавра.
Кроме них в будущий экипаж астероида входили еще сорокалетний Эмилио Сандос и Энн Эдвардс, которой, как и ее мужу, было шестьдесят четыре года. Они оставались в Пуэрто-Рико, в то время как все остальные разъехались для тренировок по разным местам. На место Эмилио в Ла Перле назначили другого священника, и Эмилио сконцентрировал свои усилия на клинике, где под руководством Энн проходил курс подготовки фельдшера, с упором на все возможные в полете медицинские ситуации, с которыми они могли столкнуться вдали от Земли – вдали от госпиталей, аптек и сложного оборудования. Со своей стороны, Эмилио снова сделался наставником Энн в области лингвистики: на сей раз созданная Софией для ИИ программа помогала Энн приготовиться к освоению языка Поющих.
Вечер за вечером, вместе, они транскрибировали и изучали перехваченные передачи. Труду их мешало полное отсутствие опорных точек, однако они смогли выделить повторяющиеся фразы и приспособились к внутреннему ритму самого языка.
Теперь они, как и Алан Пейс, не могли пожаловаться на недостаток материала. Однажды установленный цикл вещания обрел регулярный характер. К июню 2021 года большинство радиоастрономов занялись другими делами, и операторы телескопов просто направляли свои приборы на альфу Центавра в рамках чередующихся 15- и 27-дневных циклов, чтобы принять регулярно транслировавшиеся концерты. Музыка никогда не оказывалась долгой, сигнал исчезал среди шумов по прошествии всего нескольких минут. Песни всегда различались, хотя тему повторяли не один раз. Иногда посыл первой песни разрабатывался в ответе. Иногда выступал солист. Иногда музыка становилась хоральной.
Наиболее удивительным оказалось то, что по прошествии некоторого времени они научились узнавать отдельные голоса. Среди них своей захватывающей дух силою и сладостью выделялся голос, явно объемный, оперный по масштабу, к тому же используемый в таком гипнотическом и полном изящества трансе, что слушатель даже не замечал его великолепия, но мог думать только о красоте и истине.
Голос принадлежал Хлавину Китхери, рештару Галатны, которому пока еще только предстояло уничтожить Эмилио Сандоса.
* * *
ЕСЛИ ПЛАСТЫРИ против тошноты и не могли полностью справиться с космической болезнью, они, во всяком случае, ограничивали ее продолжительность. Энн и Эмилио были уже в полном порядке к тому моменту, когда Д. У. примерно через двенадцать часов после старта воззвал:
– А вот и он!
Осторожно проплыв к окнам в кокпите, они впервые увидели свой астероид.
Эмилио, также прослушавший полное энтузиазма описание из уст Джорджа, скривился с полным разочарованием на лице.
– Что это? Без сметаны? И без ножа?
Развеселившаяся Энн оттолкнулась, чтобы вернуться на свое место в грузовом отсеке.
– И без тяготения, – с ухмылкой бросила она через плечо.
– А это существенно? – негромко спросил присоединившийся к ней Эмилио.
– Пристегнитесь, оба, – приказал Д. У. – Наша масса никуда не делась, и вы рискуете сломать себе шею, когда я пойду на стыковку.
– Блин, что он имеет в виду под стыковкой? Раньше он ничего об этом не говорил, – пробормотала Энн, опускаясь на свое место и пристегиваясь.
Эмилио, также возившийся с пряжками, не забыл выражение, промелькнувшее на лице Энн.
– Так чем тебя встревожило отсутствие гравитации? – настоятельным тоном произнес он. – Выкладывай. Чем? Чем именно!
– Ну как бы это сказать? – Она покраснела, однако продолжила самым негромким и доверительным тоном: – Мы с Джорджем женаты уже почти сорок пять лет, и проделывали это всеми возможными способами, за исключением невесомости.
Он прикрыл рот рукой.
– Конечно. Мне и в голову не пришло, однако естественно…
– Естественно, что тебе это не пришло в голову, – жестким тоном проговорила Энн. – Даже я совершенно не думала об этом после того, как меня перестало выворачивать наизнанку.
* * *
СТЫКОВКА ПРОШЛА благополучно. Д. У. и София почти сразу отправились в собственные каюты, поскольку непрерывно работали во время всего перелета. От трудной работы пассажира устали даже Эмилио и Энн, и, невзирая на интерес к новому окружению, они не протестовали, когда их отправили в «постель», то есть в подвешенные в воздухе спальные мешки.
Пока новоприбывшие отсыпались, Джордж, Марк, Алан и Джимми выгрузили из транспорта последние несколько сотен коробок и ящиков. На определение геометрии складских помещений ушло много трудов, поскольку было трудно предвидеть, как будут деформироваться штабеля под действием ускорения. В самом деле, все аспекты жилых помещений были спланированы под отсутствие веса в начале пути и с наличием низа, которым после включения двигателей должна была стать кормовая часть, где они располагались. Поэтому перед первым, пробным включением маршевых двигателей, которое Д. У. планировал на следующий день, все следовало надежно закрепить.
Работа эта потребовала не один час, что отчасти послужило причиной того, что Джимми Куинн так безнадежно проспал подъем на следующее утро, но только отчасти. В свое время Эйлин Куинн отметила, что процесс пробуждения Джимми в школу был скорее родственен воскрешению, чем простой побудке по сигналу будильника; так что, не будучи любителем ранних побудок, Джимми ненавидел утро даже в космосе. Поэтому, вплывая в кают-компанию после совершения утреннего туалета в суровых условиях невесомости, он был готов извиняться за то, что помешал вовремя включить двигатели. К его удивлению, Энн и Джордж также отсутствовали за завтраком, так что он оказался не самым последним. И молчаливый, как всегда в это время дня, он приступил к делу; опорожнил тюбик с кофе и другой с супом из омара, который обнаружил в продуктовом шкафу. И только когда кофеин начал проявлять свое действие, он заметил, что все вокруг как бы ждут какого-то события.
Он уже собирался спросить у Д. У., на какое время назначен старт, когда из комнаты Энн и Джорджа донесся дружный смех, и, повернувшись на звук, он спросил:
– А чем, собственно, они там заняты?
Вопрос подразумевался совершенно невинный, однако Эмилио хрюкнул, а Д. У. прикрыл руками лицо. Алан Пейс явно изо всех сил старался ничего не замечать, но Марк смеялся, плечи Софии ходили ходуном, хотя Джимми не мог видеть ее лица, поскольку она удалилась в угол кухни.
– Так чем же… – начал было спрашивать он, но на Энн уже накатывало, а потом из их каюты донесся голос Джорджа:
– Ну, болельшики, в этой стране чудес не все получается.
Тут не выдержал уже Д. У., а сохранявший полное спокойствие Алан невозмутимо прокомментировал:
– Предполагаю, что ваши трудности определенным образом связаны с третьим законом Ньютона… – эту фразу еще пребывавший в утреннем тумане Джимми, недолго подумав, продолжил:
– …определяющим, что всякому действию соответствует равное и противоположно направленное противодействие… – И тут ситуация начала доходить
