Один в поле... - Дмитрий Сысолов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Справился все-таки. Ну а куда я денусь? Все недостатки «стеклорезания» спрятал столяркой. Набивая массивные штапики, скрывшие все неровности. В общем, домой возвращался довольный собой и в прекрасном настроении. И потому я даже не сразу сообразил, что дома, что-то не так. Хотя некая несуразность сразу мазнула по глазам. Чуть нахмурившись я поглядел внимательнее, что же мне не понравилось? Блин! Евы нету!…
Что? Кого? Куда? Полнейшая растерянность. Практически паника. И где-то глубоко внутри чуть ли не отчаянье! Еще утром дом был полон детей. Но вот Настя ушла, Андрея выгнал сам, а теперь и Ева пропала! Я вновь один! Блин, было из-за чего впасть в отчаянье. Не думал, что так привяжусь к ней.
Но всё же, всё же… Куда могла деться маленькая девочка? Меня не было-то в доме от силы полтора часа. Причем, когда я уходил, малявка мирно спала. Украли ее? Да ну, бред. Комбинезона ее свежезашитого тоже нет. Нет и обувки. Так что, скорее всего — пошла сама. Опять что-то приснилось? Может испугалась чего? Или опять маму вспомнила? Гм. Очень может быть. А куда она могла пойти? Гм, ну вариантов не так много. Либо к могиле, либо в свой дом.
Метнулся бодрым кабанчиком к могиле. Нет, нету никого. И, похоже, и не было. Снег не сыпал, но ветерком все равно заметает. И, если у самой могилы ещё не понять, был кто-то рядом или нет, то тропинку у калитки подзанесло. О нет, никаких непроходимых сугробов, что вы. Но следы бы остались. А их не было. Значит, остается дом. И да… Её бывший, мамин…. Подходя к ее дому я увидел следы маленьких ножек. Есть! Тут она! Облегчение было просто невероятным… Но и преждевременным. Заскочив в дом я быстро пробежал его насквозь. Благо и этот домишко тоже небольшой. Евы не было. Нигде! Куда она могла деться? Ведь заходила же! А если она пошла искать меня? И теперь бродит где-то по садоводству? Блин, да за что мне все это?!
Я уже собирался бежать на улицу, искать ее по всему СНТ, когда меня насторожил легкий шорох со стороны шкафа. Напрягшийся, я подошел к шкафу, издававшему таинственные звуки и распахнул дверцу… Да. Девочка была тут. Она сидела забившись в висящие в шкафу одежды и плакала. Не навзрыд, не напоказ, а тихонечко так… Молча. Только слезы катились из глаз.
— Ева… — мой голос полон растерянности. — Ты чего тут? Почему в шкафу?
— Мама… Мамой пахнет.
Блин… Точно. В шкафу в основном платья ее матери. И пальто. И шуба. Короче, все то что она носила. И что пахнет для малявки ее матерью. Это для меня ее смерть — уже пройденный этап. Закопал и забыл. А для девочки-то трагедия всей ее короткой жизни. И я играя днем с ней и слыша ее смех на полном серьезе считал, что все уже прошло. Что дети быстро забывают всё негативное. Может и так. Но, все-таки, и не так быстро. И еще не раз девочки проснется посреди ночи в слезах, потому что вспомнила маму… Или папу.
Я не стал ничего говорить ей. Да и что тут скажешь? Я просто прижал к себе девочку, обняв ее и молча гладил по голове. А в горле вновь стал колом ком. Не проглотишь. Блин, я определенно стал здесь более сентиментален. Не то чтоб я раньше был таким уж заядлым циником, но всё же, всё же… Видимо, все дело в том, что в той, прошлой, благополучной жизни я просто не испытывал настоящих потрясений и, как следствие, столь сильных эмоций. А тут вона как… Аж через край.
— Пойдем домой, Ева — блин, до чего же хрипл мой голос, — пойдем домой?
Глава 16
Не сразу, о, далеко не сразу, но Ева всё-таки затихла. Успокоилась. Продолжая одной рукой гладить ее по голове, второй подхватил уже тихонько всхлипывающую девочку на руки.
— Всё будет хорошо, Ева. Все обязательно будет хорошо. Пойдем домой? Сейчас заведу «Гену», ну наш генератор, он хороший и добрый, включим телевизор, покушать что-нибудь вкусненького приготовлю…
Я опять говорил и говорил. Монотонно, гипнотизирующе-успокаивающе. Тут на самом деле не так важно, что ты говоришь. Куда важнее — как ты говоришь. Тон. Интонации. Настрой. Не могу сказать, что я такой уж специалист в этих делах, но за сорок лет хоть чему-то да научился. Уж ребенка-то успокоить смогу. Малявка затихла, прижавшись ко мне и уткнувшись носом мне куда-то в плечо. Так с ребенком на руках я и отправился назад. Домой.
Мы уже почти добрались, когда сзади нас настиг постепенно приближающийся рев. Обернувшись, я увидел Настю, ведущую аккуратно придерживая ревущего Андрюшку. Причем, ревел он не требовательно-капризно. Не удивленно-возмущенно. Даже не испуганно. Ревел по настоящему. Как можно реветь от боли. Да и выглядел он неважно. Весь черный какой то. Закопчённый. И, лишь, по щекам — две светлые полоски от слез.
— Настя, что-то случилось? — спросил я, демонстративно не обращая внимания на ревущего пацана. Ну вот не нравится он мне. Не нравится и всё тут!
— Да. Ты Андрюшку выгнал, он в Элькин дом пришел. Где они последнюю неделю с Элей вдвоем жили. Но там холодно. Не натоплено. Вот он и решил печку затопить. Но не умеет же ничего… До этого Эля всегда топила. Чуть весь дом не сжег. И руку себе обжег. Вот…
У мальчишки действительно был обгорелый рукав куртки. И ладонь была красная и в волдырях. Блин, ну как можно быть таким беспомощным? Ведь ему не три годика как Еве. Уже пять. Хоть что-то да должен уже соображать, Уметь хоть что — . Но нет. Ничего не может.
— А ты как его нашла?
— Я как раз в Элин дом зашла, — смутилась Настя. — Думала взять чего из продуктов. Ей же не надо уже… Я ж не думала, что ты Андрюшку выгонишь.
— Заслужил! — Недовольно буркнул я спуская Еву на землю. — Веди его, «сраненого» в дом. Я сейчас подойду. Ева, ты тоже домой иди.
Блин, мальчишку-то конечно надо лечить. Опять же из-за моих действий пацан пострадал. Впрочем, тут у меня никаких угрызений совести нет. «Шиздюк» получил по заслугам.
