Дороги и сны - Оксана Панкеева

В лавке было пусто и чисто — так же как и в жилой комнате. Если волшебники и являлись сюда, то ненадолго. Эти вежливые культурные люди, в отличие от девочки Маши, ничего руками не трогали, не сидели на чужих стульях, не спали в чужих кроватях и не ели чужую кашу. Пришли, посмотрели на пустую хату и тихо ушли.

«Вот и хорошо, что никого нет, — с некоторым облегчением подумал Витька, между делом добывая из тумбочки запасенный вчера чугунок с кашей, укутанный в обрывок старого одеяла. — Хоть отчет напишу спокойно и вовремя».

На ходу черпая ложкой кашу, ибо проголодался за целый день блуждания по пустошам в поисках некой привидевшейся начальству «импульсной аномалии, предположительно подпольной кабины», Кангрем спустился в подвал. Там его ждал застоявшийся без дела казенный компьютер с неразобранной почтой, наверняка включавшей несколько сотен страниц непрочитанных приказов, распоряжений и инструкций, которые регулярно спускались сверху и которые полевые агенты прилежно складывали в архив с искренней убежденностью, что непременно все это когда-нибудь прочитают. Вот как только у них будет время, так и сразу.

У двери он перехватил поудобнее чугунок, зажал в зубах ложку и особым образом повернул освободившуюся правую руку, чтобы активировать имплантированную дистанционку. Кусок стены отъехал в сторону, затем с тихим жужжанием отодвинулась дверь, и отважный полевой агент с изумлением обнаружил, что его здесь, оказывается, дожидаются не только плоды штабной бюрократии.

— Ой, Митька! — воскликнул он, не зная, радоваться ему или пугаться. — Где ж ты был-то до сих пор? Я тебе писал-писал…

— Я знаю, — степенно кивнул покойный дружбан из Первого Оазиса. — Я читал.

— Так чего ж ты…

— Так получилось. И потом, я ведь тебе ответил.

— Ну да, ответил… — обиженно проворчал Кангрем, поискал взглядом, куда бы поставить свою кашу, и присел, устроив чугунок прямо на коленях. — «Извини, писать пока не могу», и весь ответ! Шеф тут весь регион морально изнасиловал, о тебе вопрошая!

— Я действительно не мог. Меня переселили. Ты не представляешь, к каким ухищрениям мне приходилось прибегать, чтобы хотя бы раз в пару недель отписываться начальству. Да и то на нормальные отчеты не было времени, так, пару слов, чтобы хоть не сочли погибшим да не зачистили кабину.

— Мить, — грустно напомнил Витька, — так ты ведь и правда в некотором роде… того. А сегодня как вырвался?

— Повелитель послал.

— То есть как? — Кангрем невольно оглянулся на шкафчик, где хранился запасенный еще осенью осиновый кол. До шкафчика было далековато, да и, что греха таить, чтобы найти в нем предмет, положенный пять месяцев назад, требовалось основательно порыться. Вот ведь лопух-то, а! Нет чтоб постоянно под рукой держать… — Ты что, ему сказал?

— Нет, — равнодушно пожал крыльями вампир. — Он не спрашивал. Но если бы Повелитель знал, что у меня можно спросить, и спросил бы… Я бы все ему рассказал. И меня это самого несколько пугает. Я чем дальше, тем больше чувствую его хозяином.

— Подожди… но тогда… почему? Если он обо мне не знает, почему тебя ко мне послал?

— Да не лично к тебе, а на поиски. Он нескольких вампиров послал в разные стороны, я специально вызвался, чтобы тебя навестить.

— А что он ищет?

— О, он много чего ищет. Но прежде всего — своих врагов. Может, ты видел, не мелькала ли тут у вас такая странная компания… они должны быть заметны, не ошибешься. Главный у них — дикарь-волшебник. Точнее, он выглядит как дикарь, а на самом деле очень даже образованный. С ним еще один вечно перепуганный дикарь, один сумасшедший и один молоденький эльф. Возможно, вместе с ними путешествует женщина, но необязательно. Есть вероятность, что она действует самостоятельно. Не надо делать такое потрясенное лицо, эта женщина может себе позволить одинокие прогулки даже по пустошам.

В том, что мэтресса Морриган способна не только отрывать хвосты крокодилам, Кангрем даже не сомневался, и потрясло его вовсе не это.

— Постой, Мить, а чего ты спрашиваешь? Ты что, в самом деле добросовестно их ищешь, честно хочешь найти и, если найдешь, сдашь Повелителю? Эй, мужик, ты в своем уме-то или уже совсем овампирился?

Вампир медленно повернулся к нему лицом и пристально посмотрел в глаза. Нехороший был у него взгляд, холодный, что скумбрия свежемороженая.

— Я отдаю себе отчет в том, что обрел бессмертие исключительно по доброй воле хозяина. И живу лишь потому, что он обо мне заботится. Случись с ним что — и я останусь наедине с толпой желающих упокоить меня любым доступным способом. И в первых рядах этой толпы будут наши земляки из католической миссии. А с ними, может быть, и ты.

— Мить, — растерянно спросил Кангрем, не найдя более подходящего ответа, — а ты в бога веришь?

Следующим вопросом он как раз собирался уточнить, в какого именно и как там у них насчет вампиров, но собеседник лишь шевельнул крыльями, опять развернувшись в профиль, и равнодушно ответил куда-то в сторону монитора:

— Нет.

— М-да… — только и смог сказать на это выбитый из колеи Витька.

Макс тогда так уверенно спросил, какую из распространенных в Индии религий исповедовал покойный агент Чандр, что даже в голову почему-то не пришло, что человек может быть вообще атеистом. Да и впрямь, двадцать второй век кончается, да еще Митька, кажется, бывший физик-ядерщик…

— А что в этом странного?

— Странного — ничего. Но и хорошего тоже.

— Так и плохого тоже ничего. Ну верил бы я в бога. Или в нескольких. Пришел бы я в храм. По-хорошему, так сказать. За советом. И любой священнослужитель от всего сердца посоветовал бы мне самоупокоиться. И я бы, дурак, послушался.

— А так ты слушаешься Повелителя. Который тебе приказывает охотиться на людей. А ты и рад. Это лучше?

— Это неприятно, но не настолько, как упокоение.

— Продался, значит, — горько вздохнул Кангрем, припомнив мрачные прогнозы Макса. — За обеспеченную загробную жизнь.

— Ты что, тоже хочешь меня уверить, что самое лучшее в моем положении — это самоубийство? Приятели-христиане присоветовали?

— Да боже упаси, я им ничего не говорил. Они бы на тебя тут же в лавочку стукнули, а мне учинили какую-нибудь молитвенную профилактику, чтоб, не дай бог, не заразился. Нет, я говорил с одним толковым мужиком… с шархийским некромантом.

— Сомневаюсь, что он сказал тебе что-то более приятное.

— Не приятное, но очень конкретное. Он мне подробно описал, каким ты станешь через несколько месяцев. Я тогда засомневался, но теперь вижу — мужик знал, что говорил. Тютелька в тютельку все.