Ловец снов - Лейман Вера

Сан понимала, что рано или поздно придется набраться храбрости и все выяснить, но не сейчас. На сегодня и так слишком много потрясений. Она взглянула на время, только сейчас осознав, что не спала всю ночь и даже не подготовилась к лекции. Поморщившись, Сан немного помедлила, решая, стоит ли тратить время на презентацию или все-таки немного поспать. Затем решительно захлопнула крышку ноута, поставила будильник и рухнула на кровать. За окном уже светлело, лекция начиналась в два, и у нее оставалось максимум четыре часа на сон.

По дороге в университет Сан лихорадочно составляла план лекции на заднем сиденье такси. Совесть немного подкусывала, напоминая о том, что этот факультатив достался ей не совсем честно, а она так безответственно к нему отнеслась. Вместо того, чтобы как следует подготовиться, она ударилась в изучение своего прошлого, которое даже после найденной информации все равно скрывалось за завесой тайн и представлялось весьма туманным.

Сан решила начать с обзора деятельности Японской империи на территории Корейского полуострова, а затем разбить тему на блоки, каждый из которых отдельно освещать на занятиях.

Когда приехала в университет, первым делом зашла на кафедру в надежде увидеть Квон Доёна, но обнаружила там только пустой стол, опять заваленный кипой бумаг. Недовольно цокнув языком, она небрежно сдвинула его вещи в сторону и разложила свои распечатки. До начала пары оставалось двадцать минут, и Сан в спешке пробежала глазами только что составленный наспех конспект. Ей не хотелось разочаровать студентов, которым нравились ее лекции, пока она замещала профессора Квона, и еще больше не хотелось упасть в глазах господина Пака, у которого она с таким трудом выбила право вести этот курс.

На пробковой доске рядом с монитором висело расписание Доёна, и Сан увидела, что сейчас он вел занятие у третьекурсников, поэтому и стол был свободен. Но дожидаться его она не стала и отправилась на четвертый этаж в четыреста двадцатый лекторий, чтобы спокойно, ни на что не отвлекаясь, настроиться на лекцию.

Через несколько минут прозвучала мелодия об окончании предыдущей пары, и студенты потихоньку стали стекаться на факультатив. Сан считала приходящих, волнуясь, что желающих будет немного, однако ее опасения оказались напрасными, и к концу перерыва в аудитории набралось тридцать пять человек. Неплохо! Последними зашли Джисон и Ынсу. Он подмигнул Сан и украдкой улыбнулся, а она не смогла скрыть усмешку, вспомнив, как вчера торговалась с ним, чтобы раскрыть его личность.

– Ты же не собирался приходить, – услышала она сквозь легкий гомон вопрос Ынсу, которая вместе с Джисоном села на первый ряд. – Говорил, что этот период истории тебе не интересен.

– Не знаю, внезапно заинтересовался, – не переставая улыбаться, ответил он.

– Передумал сразу, как только препод поменялся, – подозрительно покосилась на него девушка.

Джисон ничего не ответил и только ухмыльнулся, глядя на Сан влюбленными глазами. Она покачала головой: похоже, парень даже не пытался скрывать свою симпатию.

Студенты нестройно шумели, переговаривались между собой, обмениваясь шутками. Сан решила, что из-за своей неподготовленности лучше начать с диалога. Узнать, что им известно о японской колонизации, ведь в школе эта тема тоже затрагивалась, хоть и не очень подробно. Да и кто из ныне живущих корейцев не знает об этом черном периоде в истории собственной страны? Поэтому после звонка она вышла из-за кафедры и поздоровалась:

– Добрый день! Меня зовут Ким Сан, многие из вас уже знакомы со мной. Я буду вести факультатив по периоду японской колонизации на Корейском полуострове. И первое, что хочу спросить: что вам уже известно об этих печальных страницах нашей истории?

Ынсу тут же подняла руку, и Сан кивнула, обозначая, что та может говорить.

– Колониальный период продлился тридцать пять лет – с тысяча девятьсот десятого по тысяча девятьсот сорок пятый год. В это время японские захватчики уничтожали корейскую культуру, строили свои храмы, заставляли корейцев менять имена на японские.

– Верно, но это далеко не все, – Сан заложила руки за спину и медленно подошла к окну. – По моему мнению, это был самый унизительный, самый тяжелый момент в нашей истории, который…

Раздался вежливый стук в дверь, и в проеме появилась голова Квон Доёна. Сердце дернулось в грудной клетке. Сан не ожидала его увидеть здесь, на своих занятиях. А он, ничуть не смущаясь, зашел в аудиторию и, холодно улыбаясь, спросил:

– Могу я поприсутствовать, госпожа Ким?

На них смотрели тридцать пять пар глаз, вынуждая Сан медленно кивнуть. Не скажет же она при всех, чтобы он убирался куда подальше. Профессор ухмыльнулся и сел на последний ряд, приготовившись слушать с вежливым вниманием. Сан внутренне сжалась, она чувствовала, будто он ее проверяет, и точно не ждала ничего хорошего от человека, у которого украла преподавательские часы.

Сбившись с мысли, она вернулась к своим распечаткам, пытаясь вспомнить, что там дальше по плану. Но под пристальным вниманием Доёна терялась, чувствуя себя, словно на экзамене. Зачем он вообще пришел? Неужели, чтобы испортить ее первое занятие? Ну уж нет, она не доставит ему такого удовольствия.

Сан тряхнула головой и решила постараться не обращать на него внимания. В любом случае материал она знала лучше, чем все сидящие в этой аудитории, поэтому в своих силах была уверена. Главное не поддаться эмоциям, и для этого она решила почаще смотреть на Джисона, присутствие которого, как ни странно, подбадривало и придавало сил. Она поймала его настороженный взгляд. Сдвинутые брови, складка между бровей – его как будто что-то беспокоило. Он обернулся на профессора Квона и вновь посмотрел на Сан.

– Все, что сказала Ынсу, абсолютно верно, но в течение этих тридцати пяти лет происходило многое из того, что не вошло в современные учебники. Прошло почти восемьдесят лет, но память о прошлых унижениях еще свежа.

– Госпожа Ким, – вдруг подал голос профессор Квон, и студенты дружно обернулись назад. – Хотел спросить, вы считаете, что японская оккупация принесла только зло и разрушение?

Сан внутренне собралась, приготовившись к спору, на который ее явно провоцировал Доён.

– Да, я так считаю. Вы со мной не согласны?

– А как же технологический прорыв? Строительство дорог, больниц, заводов? – он расслабленно откинулся на спинку стула и с преувеличенным вниманием разглядывал свои руки. – К концу сороковых на территории Кореи насчитывалось более семи тысяч предприятий.

«Вот гад! – вскипела Сан. – Чего он добивается?» Кровь бросилась ей в лицо, но она сжала зубы, стараясь, чтобы ее ярость никак не выражалась внешне.

– Профессор Квон, вы хотите превратить мою лекцию в дискуссию? – ровно спросила она, но одному богу известно, чего ей стоило это показное спокойствие.

– Мне кажется, студентам было бы полезно узнать разные точки зрения, не находите? – не меняя позы, сказал он и поднял на Сан колючий взгляд. – Все же мне хотелось бы услышать ответ на свой вопрос.

– Я отвечу вопросом: разве корейцы просили об этом? – угрожающе тихо сказала она, вцепившись пальцами в деревянный край кафедры. Руки дрожали от негодования, и она не хотела, чтобы студенты видели, как ее выводит из себя этот нахальный профессор. – Хотели, чтобы чужаки пришли на их родину, разрушили дворцы, уничтожили историческую память, вытравили родной язык, заставили молиться чужим богам, насиловали женщин, убивали мирных жителей под видом благих намерений? Не слишком ли велика цена за технологический прогресс, о котором никто не просил?

В аудитории повисла напряженная тишина. Кровь стучала в висках, Сан испепеляла Доёна ненавидящим взглядом, желая размазать его по стенке. Воспоминания об этих событиях до сих пор болезненной пульсацией отдавались в сердце, которое даже спустя столько лет не забыло, что пришлось вынести ее стране и ей самой.

Сан тогда пережила самые черные времена за все свои триста лет. Многих женщин, которых насильно уводили в дома для утешений японских солдат, она знала лично. Это были ее подруги, знакомые, соседи. Служанка, пятнадцатилетняя девочка, которая работала вместе с ней на постоялом дворе, так и не вернулась оттуда. И один бог знает, какой мучительной смертью она умерла. Немногие женщины, которым удалось выбраться, были изувечены физически, но что еще важнее – морально. Одной из них была Ким Сугён, у которой Сан снимала комнату. Ее муж не принял «поруганную» жену, и в тот же день она повесилась на столетней вишне во дворе собственного дома. Никому не нужная, использованная, словно вещь, которая сослужила свою службу и теперь оказалась бесполезной. Но все эти несчастные женщины были людьми! Никто не вернет их жизни. О каком прогрессе может идти речь?!