Однажды будет ветер - Диана Ибрагимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А пока я жду, расскажу тебе о том, где эти животинки водятся. На дорогах или в лесах-полях их почти нет. В такие дебри Собирашку может заманить только серебристый ветер. Обычно они “пасутся” в городах. И чем город ближе к столице, тем их больше. Ну, это очевидно: самые сильные кудесники всегда кучковались рядом с королем.
Еще важный момент – в местах скопления Собирашек старайся передвигаться по темноте, всегда оставайся в тени. Собирашки глухие, и обоняние у них не работает, но они каким-то образом видят. Поэтому лично я стараюсь заходить в города только по ночам, двигаюсь по узким проулкам, где нет фонарей, и по возможности маскируюсь.
На этом у меня все. Я бы еще подробностей добавила, но моя Собирашка уже откочевала на другую улицу. Пора выбираться».
Рина закончила читать и громко сглотнула. Даже под теплым пледом ее била дрожь.
– Почему вы мне это сразу не рассказали, дедушка Натан?! Это же очень важно! А если бы я попалась? Я бы не понимала, что делать! Почему вы не предупредили меня в первый же день? Разве вы не должны меня защищать?
«Я должен… защищать… в том числе и… твою… психику, – пояснил дневник. – Ты… не была готова… узнать это… И не было такой необходимости, потому что… на юге Собирашек нет… Они на севере… куда мы сейчас едем».
– А почему их нет на юге?
«Потому что Проводники вывели их… из твоей… зоны… прежде чем ты проснулась».
– Значит, мы сейчас едем прямо в логово Собирашек?! – похолодела Рина. – Их больше всего в столице, а мы едем как раз в столицу! Может, лучше Проводника туда отправим, и он сам проверит эти «Пироги на ножках»?
«Подсказки всегда связаны с людьми, которые их хранят… – возразил Натан. – Проводник… не сможет… поговорить с ними… за тебя… Но он может помочь проверить место, на которое… они укажут… Собирашки… пока не главная наша проблема… Впереди долгий путь… Эта железная дорога обрывается в лесу, она не доведет нас прямиком до… столицы… Постарайся… хорошенько отдохнуть… пока есть время».
После таких новостей Рине было совсем не до отдыха. Она уснула только на рассвете, изможденная тревогой, и проспала тот момент, когда поезд остановился. Клим тихо дзинькнул, чтобы разбудить ее, и Рина подскочила от этого звука как ошпаренная, на секунду почувствовав, что не может дышать: воспоминания о Кантонах все еще были яркими.
– Доброе утро, – пробормотала она, хотя утро совсем не казалось ей добрым.
За окном стоял безмолвный березовый лес. Большая часть деревьев уже окрасилась в оттенки желтого, и лес выглядел подсвеченным изнутри. Небо между кронами тоже было золотистым, и, глядя на него, Рина почувствовала странный укол ностальгии по чему-то знакомому, чего не могла вспомнить.
Она умылась, скромно позавтракала, экономя еду и, попрощавшись с машинистом, вышла из вагона. Было прохладно и свежо, сильно пахло прелыми листьями и грибами. Деревья иногда шелестели, но не от ветра, а из-за птиц, которые шумно перепархивали с ветки на ветку. Где-то невдалеке стучал дятел. Похрустывали под ногами сброшенные березами сухие веточки. Лес был сквозной и светлый, но Рина не видела, где он заканчивается, потому что с обеих сторон дорогу окружали пологие склоны, и поезд стоял как будто в ковше. Рельсы впереди то появлялись из-под лиственного ковра, то исчезали в нем. По бокам от железной дороги валялись гнилые балки, и прямо между шпалами росли молодые деревья.
– Ничего, – пропыхтела Рина, помогая Климу спуститься. – На пути героев всегда встречаются чудища. Это, конечно, жутко, но без них победа покажется мне слишком пресной. У нас тут почти история о принце, который искал сердце королевства, украденное чудовищем. Только вместо принца – я, вместо камня – кнопка Ветродуя, а вместо чудища – Собирашка.
«Ага», – согласился Клим, аккуратно лавируя между корней, чтобы корзина лишний раз не подпрыгивала.
Рина шла пешком, потому что велосипеду и без того было трудно. От железной дороги осталось одно название, и порой приходилось помогать Климу перебираться через поваленные деревья. Некоторые сгнили до такой степени, что колеса увязали в трухе, проминая стволы до середины, и это заставляло колеса буксовать.
– Хорошо, что Собирашки не водятся в чаще, – сказала Рина, на всякий случай держа наготове свисток. – И хорошо, что они глухие.
Она приготовилась к чему угодно, но самыми опасными хищниками на их пути были здоровенные желтые муравьи, которые деловито растаскивали по кусочкам дохлую ящерицу. Еще Рина заметила косуль на зеленом пятачке посреди леса, которые тут же ускакали прочь, взбивая копытами листья.
Когда лес кончился, рельсы стали целее, и вскоре Рина даже смогла ехать по ним на Климе. Вначале она боялась, но велосипед был словно канатоходец, который всю жизнь ездил исключительно по таким вот узким местам.
Рина иногда слезала с него и шла по рельсам сама или прыгала со шпалы на шпалу, чтобы размяться. Пейзаж вокруг не менялся: дикие поля с высокой выгоревшей травой, заросли лопухов и колючек с пушистыми белыми цветами, тонкие, блестящие на солнце паутинки и десятки заброшенных мельниц вдалеке.
Слева от дороги вился белый торговый тракт, нырявший к деревушкам, мимо которых шла железная дорога, но на него Рина и Клим не сходили – по рельсам было быстрее, и к тому же Натан советовал избегать любых селений, пока это возможно.
Так, в дороге, прошел целый день, а на ночь Рина устроила привал в пустой, явно мертвой мельнице, насквозь просвеченной вечерним солнцем. Здесь пахло прелым сеном и сосной, полы верхних уровней почти полностью обвалились вместе с оборудованием, дерево наполовину сгнило, двери и ставни давно упали со ржавых петель. Но каким-то чудом снаружи сохранилась рама, которая позволяла поворачивать крышу мельницы в любую сторону по направлению ветра. Рина с опаской оглядела огромные зубчатые передачи, шестерни и шкивы, горизонтальный вал для привода станков наверху и сказала:
– Ну, в целом выглядит сносно. Думаю, можно тут заночевать.
Распугав ящериц и кузнечиков, она оттащила в сторону то, что осталось от половиц, вырвала сорняки и приготовила место для костра. Сухая трава горела прекрасно, а дров внутри мельницы было столько, что хоть до зимы топи, поэтому костер получился знатный. Дым поднимался к потолку, и часть его выходила наружу сквозь
