Война, какой я ее знал - Джордж Паттон

25-го я посетил 95-ю дивизию. Боевой дух личного состава находился на должном уровне, однако подлинного и единодушного стремления продвигаться вперед к победе в них все же не чувствовалось. Ребят, как мне казалось, следовало бы совсем немножко подтолкнуть. Пока мы добирались в расположение этой части, поблизости упало несколько снарядов, выпущенных из 88-миллиметровых или 105-миллиметровых орудий. После 95-й мы проезжали через Мец, и душу мне согревала мысль о том, что этот город впервые за тысячу триста лет был взят штурмом, и взяли его американские парни.

С пополнениями прибыло немало капитанов, и я для начала поставил их в роты в подчинение к лейтенантам, пока не освоятся и не разберутся, что к чему. Хотя по уставу делать так не полагается, я поступал подобным образом и во время Первой мировой войны, и теперь; оба раза срабатывало.

Седьмая армия установила оговоренные границы между своим флангом и флангом Третьей армии, в результате чего мы оказывались [155] на деле очень стесненными, но нам в конечном итоге удалось убедить их принять разграничение, существующее между 12-м и 15-м корпусами – причем такое, как если бы 15-й принадлежал нам. А именно, северную линюю: Лорентцен – Ралинген – Боу-лин – Вальтхольбен – Кайзерслаутерн – Бобенгейм{162}. Я позвонил генералу Хэслипу и поздравил с действительно заслуживавшим всяческих похвал прорывом, осуществленным его корпусом.

Нас посетил посол в России Эверелл Гарриман{163}, которого я отвез в расположение 4-й бронетанковой дивизии с намерением продемонстрировать, что русские не единственные на свете мастера воевать в грязи. Во время этой поездки нам пришлось переезжать через четыре старых и два новых противотанковых рва глубиной от четырех до пяти и шириной от восьми до двенадцати метров, а также пересекать бесчисленное множество траншей, каждую из которых нашим ребятам приходилось брать с бою. Количество человеко-часов, затраченных на рытье этих бесполезных преград, не может не поражать воображение.

Когда мы прибыли в расположении 4-й бронетанковой, то переправились через Саар и объехали удаленные позиции.

Я наградил лейтенанта, который, командуя «Шерманом» М-4, уничтожил пять «пантер». Затем я пожелал отправиться на место героического поединка и нашел все подбитые машины дымящимися. По оставшимся в грязи следам гусениц можно было понять, как все происходило. Наш танк шел по дороге, проложенной по насыпи, экипаж заметил справа внизу на расстоянии метров двухсот пятидесяти две «пантеры». Огнем своего орудия он вывел машины противника из строя и, вероятно стремясь довершить дело, подъехал ближе. Спустившись, он обнаружил еще три вражеских танка и вступил в схватку с ними на расстоянии не более сорока метров. Все немецкие танки были подбиты. Наш тоже.

Гарриман сказал мне, что Сталин в присутствии штаба Красной Армии дал весьма высокую оценку действиям Третьей армии, заявив: «Красная Армия даже и мечтать не могла о таком марше, какой осуществила Третья армия по территории Франции».

28-го в штаб Третьей армии явились генералы Бреретон{164} и Риджуэй [156] {165} с предложением задействовать в наступлении воздушно-десантную армию. Я указал им участок территории между Вормсом и Майнцем, который с полным на то основанием мог считаться пригодным местом для переправы. Они ответили, что им данный квадрат кажется вполне удачным и что они займутся изучением деталей.

У воздушно-десантной армии есть один недостаток – слишком уж она неповоротлива. Учитывая сегодняшнее состояние дел в области десантирования с воздуха, представляется более правильным иметь на армию всего один полк парашютистов, готовых приступить к выполнению задания в течение двенадцати часов, чем собранные воедино несколько дивизий десантников, которым нужно несколько недель, чтобы начать действовать. Трижды на протяжении всего нашего наступления в августе – сентябре этого года мы обсуждали планы задействовать в наших операциях воздушных десантников, и трижды мы оказывались в точках, куда они должны были выброситься, раньше, чем эти парни успевали надеть парашюты.

Генерал Уокер заявил, что он может ударить на Саарлаутерн в любой день, начиная с утра 25 ноября, и что, хотя он и предпочел бы получить поддержку с воздуха, вполне способен обойтись без нее. Брэдли сообщил, что Первая и Девятая армии, похоже, завязли, и что если мы пойдем на прорыв, то получим подкрепление, которое в противном случае направили бы к ним.

29 ноября я изучал планы 12-го корпуса по обеспечению переправы через реку Саар с использованием 26-й дивизии на участке к северо-западу от 4-й бронетанковой. Это дало бы нам возможность приготовить восточный берег реки к высадке 35-й дивизии, что в свою очередь, как предполагалось, предоставит верный шанс пересечь Саар в том же месте 6-й бронетанковой.

На пути из Шато-Сален в Сент-Авольд мы пересекли линию Мажино{166} и поразились тому, что не нашли там для себя ничего поразительного. [157] На самом деле части 80-й дивизии прошли через нее с боями, даже и не зная, по каким «священным» местам ступают подошвы их башмаков.

Медленное прибытие пополнений привело к тому, что недокомплект личного состава составлял по армии девять тысяч человек. Мне пришлось перевести в пехоту пять процентов корпусных и армейских штабных подразделений, что немедленно вызвало вой со стороны всех штабных отделов. Начальники заявили, что не смогут справляться с делами, если будет произведено намеченное урезание. В действительности же, как показали дальнейшие события, даже десятипроцентное сокращение численности их подразделений не оказало негативного воздействия на деятельность штаба.

В длинный перечень того, чего нам в тот момент не хватало, можно занести и спиртное. Добрые старые времена, когда нам удалось захватить двадцать шесть тысяч ящиков шампанского в одном городе и четырнадцать тысяч ящиков коньяка в другом (все до одного они являлись прежде собственностью вермахта, о чем говорили соответствующие штампы), утекли в Лету вместе с самим шампанским и коньяком.

Мы с генералом Уэйлендом обсудили на собрании обоих штабов перспективы использования средних бомбардировщиков против Саарлаутерна и пришли к выводу, что если они не смогут бомбить, видя цели, то придется сбрасывать бомбы вслепую через облака. Кроме того, если они не нанесут ударов с воздуха до 2 декабря, 90-й и 95-й дивизиям придется обходиться без поддержки авиации. Позднее вечером Уэйленд позвонил и выразил опасения, что, если атака не будет начата 1 декабря, бомбардировщики могут вообще не взлететь, тогда я приказал Уокеру быть готовым атаковать сразу после 1-го. Наверное, с моей стороны это была ошибка – в целях достижения лучшего результата следовало дать 95-й дивизии еще один день на подготовку.

Когда средние бомбардировщики ударили на Саарлаутерн 1 декабря, только четыре из восьми эскадрилий смогли поразить цели, и у 95-й дивизии было куда больше проблем с выходом к реке, чем ожидали командиры. 2-го числа, однако, Саарлаутерн подвергся налету десяти эскадрилий средних бомбардировщиков, которые отработали по объектам столь успешно, что уничтожили городскую электростанцию. Немцы собирались использовать энергию электростанции в том числе и для подрыва мостов через реку. В результате удачного бомбометания мосты достались нам целыми.

Я нанес визит в расположение 90-й дивизии и заехал на командный пункт 359-го пехотного полка, находившегося под началом полковника Реймонда Э. Белла. Я попросил его отвезти меня на наблюдательный пункт к северу от Саарлаутерна. Часть пути мы проделали на колесах, а затем, достигнув леса, вышли из машины и долго шагали пешком по дороге. Прямо напротив, на той стороне [158] реки, я увил немецкую огневую точку с торчавшим из амбразуры стволом пулемета и поинтересовался у Белла, есть ли в доте расчет. Полковник ответил, что, как он думает, есть. Нас разделяло не более полутора сотен метров. К счастью, немцы не стреляли, однако, когда мы подошли к дому, где располагался наблюдательный пункт, они очнулись и дали несколько длинных очередей, но промазали. Всегда ненавидел устроенные в зданиях наблюдательные пункты – кажется, только ленивый не выстрелит. Хорошо еще, что из пулемета, а не из пушки.

2-го числа стало ясно, что генерала Вуда пора отправлять домой на отдых. С генералом Эйзенхауэром вопрос был улажен, и я послал генерала Гэффи, прежде руководившего штабом моей армии, принять дивизию Вуда. Конечно, мне не хотелось отпускать Гэффи из штаба, но никого другого я не мог найти, а 4-й бронетанковой в тот момент требовался очень толковый командир. Последующие достижения дивизии показали, что назначение оправдало себя.

Ситуация с прибытием пополнений находилась на грани или уже за гранью. В армии, состоявшей из шести пехотных и трех танковых дивизий, не хватало одиннадцати тысяч человек. Если перевести подсчет на стрелков, – а именно стрелков более всего выбывает из строя, – то означает, что стрелковые роты оказывались укомплектованными только на пятьдесят пять процентов от положенного по штату. Мы, где только можно, искали способы пополнить численность личного состава в стрелковых частях. Сняли еще пять процентов штабистов в корпусах и армии, а также издали приказ по дивизиям перетрясти менее важные в свете момента части, например, уменьшить численность расчетов противотанковой артиллерии и перевести освобожденных бойцов в стрелки.