Тысяча и один день - Александр Громов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чего они надеются достичь столь пошлым приемом? Разве что встревожат экипаж корвета, и командир адмиральского судна, разумеется, доложит ее превосходительству о нештатной ситуации на базе – подозрительной ситуации! Не могу себе представить, как поступит Присцилла 0Нил: пренебрежет, приказав продолжать сближение и посадку по радиомаяку, или, наоборот, предпочтет остаться на орбите, а то и от греха подальше уведет «Магдалену» в тень Ананке, в мертвую зону для наших ракет?..
Не хочу гадать и не стану.
Мой выход.
Я не телепортирую – много чести! – я попросту врываюсь в кабинку, удар дверью отшвыривает одного… о! тут их трое!.. Удар. Заячий вскрик. Захват. Мерзкий хруст шейных позвонков, и впрямь очень похожий на Тамерланову жульническую имитацию – но натуральный. Резкое зловоние чьего-то непроизвольно опорожнившегося кишечника. Еще удар – сомкнутыми пальцами в ямочку под кадыком. Второй труп.
Третий – тот, которого я ушиб дверью, – сидит в уголочке и, кажется, намерен там остаться, побелел весь и челюсть отвалил, но продолжает с любовью ощупывать кочан головы. Эксмен, внимательный к своему здоровью. Ба, старый знакомый! Повезло тебе, парень, что сразу улетел в угол…
– И ты решил поиграть в эти игры? – сердито бросаю я Федору Шпоньке, технику по системам связи. – Чужая ведь игра, в такие игры играть уметь надо.
Шпонька силится что-то сказать, но только сипит, как испорченный ниппель. Кажется, мне удалось произвести на него впечатление.
Нет, так толку от него не добьешься. Шагая через тела – и тесно же здесь, телепортировать сюда и не получилось бы! – я сгребаю его за шкирку и ставлю на ноги. В левом боку вновь начинает ворочаться раскаленное железо – потревожил, черт…
– Где Мика? – свирепо рычу я в ухо Шпоньке, тут же вспоминая, что безвинный страдалец Мика Йоукахайнен давно отбыл свое наказание и быть в этой башенке никак не мог. – Где дежурный по базе?
На Шпоньку жалко смотреть.
– Я не убивал его! – отчаянным слезливым дискантом верещит он, заранее заслоняясь руками. – Его вообще никто не хотел убивать, хотели только запереть в кубрике, честное слово, а он рыпнулся…
Понятно.
– Кто его убил? Вот эти?
– Нет, – трясет головой Шпонька. – Эти нет… Другие… Он в лифтовой шахте, а они все там, возле реактора… хотят выкурить… тех…
– Кого? – ору я и вот-вот, кажется, заору нечленораздельно от боли в боку. Благим матом. – Кого выкурить? Пилотов? Старожилов? Из реакторного зала?
– В общем-то да… Только не все они там… кого-то перехватили. Некоторых заперли, а некоторых… того. А двух пилотов я сам видел, они с нами… то есть я хотел сказать, что…
– С нами? С вами?!
– С ними, – находится Шпонька.
– А ты не с ними, что ли?
– Я – нет… Я не знаю. Ничего я теперь не знаю…
– Зато я знаю, – аспидом шиплю я, терпя боль, и нехорошие темно-лиловые медузы назойливо пляшут у меня в глазах. – Мало тебе тогда Лучкин морду начистил, если ты еще не понял! Вам, дуракам, нужна Присцилла 0'Нил ради торга, а ему, умному, нужна только «Магдалена» и один пилот, потому что сам он всего-навсего техник. Шваркнет с орбиты по базе – и поминай как звали. Трех ракет вполне достаточно, даже двух, если ударить по этой котловине и по шахтам на той стороне. Взлететь он не даст никому. Потом дотянет до Цереры, вышвырнет в космос пилота и возопит дурным воем: ловите корвет ее превосходительства, а заодно и единственного верного эксмена, чудом спасшегося во время кровавого бунта, учиненного невыявленными радикалами из подполья!.. Ну, что молчишь? Неправда? А ну говори: неправда?
– Правда, но…
– Что «но»?
– Возможны другие варианты.
– С одним общим итогом: Лучкин переживет всех вас. Сдохнет в конце концов, это неизбежно, но сдохнет последним! Будет цепляться за жизнь, платя жизнями других. Нет?
– Да, – всхлипывает Шпонька.
– Так какого же рожна ты с ними, а не с нами? – ору я. – Мозгов лишился? Ты сам с ним дрался, с этой мразью, с подонком! Забыл уже? А? Или поверил в сладкую сказку? Ну? Отвечай!
– Да…
– Дурачок! Наивный дурачок. Дитя малое. Что, тоскливо стало? Очень жить захотелось?
Не могу я его больше держать – бок мешает. Пылает и, кажется, опять кровит.
Шпонька всхлипывает, уткнув лицо в ладони. Хороший, кажется, парень, но аморфный. Я его потом пожалею, дурака.
– А ну, брось ныть! Нашел время! – Я задираю рубаху. – Глянь-ка, что у меня тут… Эй, тебе говорю, плакса. Сам взбодришься или взбодрить?
Это действует. Утерев сопли и, по-моему, даже устыдившись немного, Шпонька принимается за дело. Тампон из скомканного пипифакса, крест-накрест приклеенный к телу липкой лентой, – все, что я успел найти во время беготни с одного края базы на другой, – насквозь промок и перестал служить надежной заплатой. Пропускает.
Мне хочется изрыгать черные слова, но я лишь скриплю зубами, пока новоявленный эскулап суетливо отклеивает мою заплату, а отклеив и убоявшись, пытается приладить ее на место.
– Тебе к фельдшеру надо, – изрекает он наконец.
Глубокая мысль.
– Угу, – мрачно соглашаюсь я. – В процедурный кабинет. Вот что, помоги снять рубашку. Бери ее и режь на бинты, перевяжешь… Заточку возьми вон у этого!
Нет, я не боюсь его с заточкой. Он свой, он лишь поплыл по течению… сколько я видел таких плывущих! А ты греби, парень! И соображай, когда надо грести в команде, а когда одному, против течения и общих усилий, а если уж гребешь в команде, то выбирай себе команду сам…
Черт знает что, а не повязка. Но пока держит, и на том спасибо. Глотнуть бы чего-нибудь… хоть водки, хоть спирта, хоть подпольной сивухи из синтетической каши.
Стоп. А «Магдалена»-то молчит!
– Как связаться с кораблем?
Шпонька указывает на одну из панелей. Так и есть, одно из падающих тел впечаталось прямо в нее. Панель цела, но связи нет.
– Вон тот сенсор… Третий справа.
Жму что есть сил, будто это не сенсор, а тугая кнопка, а сам верчу головой, высматривая в черном ничто инородное тело… сверху нет, прямо нет, слева нет… вот оно!
Искорка над восточными скалами. Корвет. Приближается, растет на глазах. Значит, все-таки будет садиться?
Видимо, да. И как только сядет, опалив площадку, как только от купола приемной шахты потянется и прирастет к шлюзу корвета широченный гофрированный хобот пассажиропропускника, как только засвистит воздух и распахнется шлюз, в тех, кто вздумает выйти, дружно ударят пружинные самострелы, а то и самодельные огнеметы. У мятежников неплохие шансы. Внезапность нападения сделает свое дело, экипаж корвета и пассажиров просто сомнут числом, и тут уж телепортируй не телепортируй внутри отсеков «Магдале-ны» – все одно не поможет. Можно, конечно, попытаться наобум проникнуть из корабля в подземные туннели базы через Вязкий мир, но тот, вернее, та, кто не знает базы, найдет дорогу только случайно, а скорее всего без дыхательного аппарата не успеет найти вовсе…
И тогда жуткий список тех, кто не смог выйти из Вязкого мира, пополнится еще несколькими именами.
Давай же, шепчу я, и тут голос пилотессы – в сущности, нудный, хотя и немного встревоженный, заставляет меня дернуться. К счастью, магнитные подошвы держат крепко.
– …журный по базе Ананке, ответьте! Дежурный по базе Ананке, ответьте! Доложите, что у вас там происходит! Немедленно доложите, что у вас…
– Временно замещающий дежурного по базе слушает, – рявкаю я в микрофон.
– База, какой замещающий? Назовитесь!
– Пилот Тимофей Гаев, командир звена. Прекратите снижение. Повторяю: немедленно прекратите снижение. Переключите связь на главнокомандующую. Крайне важно. Поняли меня?
– Ее превосходительство отдыхает…
– Так разбудите ее или дайте мне какого ни на есть заместителя! – ору я.
Несколько секунд слышны только помехи – Юпитер сегодня в ударе. А искорка в небе растет, растет… Затем динамик осведомляется уже другим голосом:
– Ананке, что там у вас?
Или мне мерещится, или этот голос мне знаком.
– «Магдалена», на связи Тимофей Гаев. С кем я говорю?
Не очень-то вежливо, на Земле за такое просто бьют по морде, но рассусоливать некогда.
– Заместитель главнокомандующем по вопросам безопасности генерал-поручик Сивоконь, – следует сдержанный ответ. – В чем дело, Тим?
Вот как. Она уже в генеральском звании, а впрочем, что в этом удивительного? Время идет, люди растут. Когда милитаристские структуры размножаются ускоренным делением, как плесневый грибок на агар-агаре, острую нехватку командного состава восполняют из того, что есть под рукой.
Секунда на размышление, затем я говорю в микрофон:
– У нас небольшие неприятности. Не садитесь. Повторяю, не садитесь. Зависните метрах в пятидесяти – ста над поверхностью котловины – тут у нас мертвая зона – и сбивайте все, что появится над скалами. Капсула ли, ракета ли – сбивайте! Топлива, чтобы повисеть с полчаса, у вас хватит?