Время вспоминать - Злата Иволга

─ Я не понимаю тебя, ─ сказала уже обиженная Хоакина, отпуская его руку ─ То ты жалуешься, как тебе тяжело, что я все забыла, то препираешься, когда я иду навстречу.

─ Я бы не препирался, если бы ты поцеловала меня бесплатно. Для разнообразия. Не будь ты знатного рода, я бы дал тебе ссуду на открытие лавки.

Он осекся, видимо, заметив искренне возмущение на ее лице, а затем обреченно спросил:

─ Передумала?

Сильно хотелось сказать «да», но Хоакина сделала маленький шаг вперед, чуть приподнялась на носках и, прикрыв для храбрости глаза, прижалась губами к его губам. Не ожидавший этого Фернандо чуть покачнулся под ее натиском и, видимо, наступил каблуком ботинка в какую-то мелкую ямку. Хоакина почувствовала, что что-то не так, но слишком поздно поняла, что именно. Ей показалось, что небо и земля всколыхнулись, словно мулета в руках тореадора, а затем поменялись местами. Но оказалось, что она и Фернандо просто упали, прямо в дорожную пыль и траву.

Хоакина распласталась на муже, придавив его к земле.

─ Ох, тебе не больно? ─ спросила она, пытаясь приподняться, и тут же услышала в ответ вскрик.

─ Ты уперлась локтем мне в ребра, ─ прошипел он.

─ Прости, ─ спохватилась она и замерла. ─ Но как я теперь встану?

Вместо ответа Фернандо обнял ее одной рукой, притянув к себе, и поцеловал. И Хоакина почувствовала, как по губам скользнул его язык, словно прося разрешения на продолжение. Отстраниться, а тем более вскочить, было невозможно, оставалось только смириться и ответить. Похоже, тело помнило, как целоваться, потому что проблем с этим не возникло. Мало того, оказалось, это очень приятно и рождает какие-то новые и незнакомые ощущения. Точнее, незнакомые для этой Хоакины, а для той, которая осталась за пределами памяти, наверняка привычные и близкие.

Фернандо обнимал ее уже двумя руками, а она локтями упиралась в траву, возле его лица. Поцелуй прервался на миг, когда они оба оторвались друг от друга и глотнули воздуха, а затем продолжился. «Какой он теплый и нежный. Это слишком волшебно, чтобы быть правдой о семейной жизни», ─ пронеслось в голове Хоакины. Она постаралась вытянуть руки, чтобы посильнее прижаться к целующему ее мужу, но по глазам скользнул луч света, а затем раздался знакомый голос:

─ Сеньор, сеньора, боже милосердный, с вами все в порядке?

─ Только не это. Господь не может быть настолько жесток, ─ прошипел сквозь зубы замерший Фернандо. ─ Мы живы, Педро, ─ крикнул он громче. ─ Помоги сеньоре подняться.

Пока слуга с фонарем хлопотал над Хоакиной, Фернандо поднялся сам и пытался отряхнуть одежду от пыли.

─ Ты что здесь делаешь, Педро? ─ спросил он.

─ Так Соледад послала вас встретить, ─ ответил тот. ─ Говорит, сеньоры что-то задерживаются. Сеньоры из Розария уже прошли, а наших все нет. Волновалась. Говорит, иди-ка, Педро, встреть их, а то вдруг еще кого-нибудь убьют. Простите, сеньор.

─ Очень жаль разочаровывать Соледад, но мы просто упали, ─ сказал Фернандо, а Хоакина заметила, что скулы у него покраснели.

─ Педро, а как Соле поняла, что сеньоры из Розария вернулись домой? ─ спросила она, тоже стараясь скрыть смущение.

─ Так ругались они, сеньора, и громко, ─ ухмыльнулся слуга. ─ Да и с мансарды дорогу хорошо видно.

Что же все-таки произошло этим вечером в Хрустальном ручье, что Кармен вела себя так странно? Или она действительно просто слишком много выпила?

─ Педро, ─ окликнул его Фернандо, когда они уже шагали по освещенной фонарем дороге. ─ Ты ничего сегодня не видел, понял? Ты просто нас встретил. Будешь болтать, отправлю работать две смены на плантации или уволю.

─ Я все понял, сеньор, ─ отозвался тот. ─ Нем, как рыба.

Ночью Хоакина вновь видела сон, в котором к ней приходила пантера с разными глазами. На этот раз она сидела на ступенях, ведущих к огромным дверям Королевской большой оперы, и наблюдала за проходящими людьми в вечерних нарядах, как будто проверяла или ждала кого-то. Хоакина тоже хотела пройти, однако большая кошка остановила ее тихим рыком. Пришлось отойти в сторону и надеяться, что вредное животное подобреет или отвлечется. А люди все шли и шли, и Хоакина через какое-то время заметила, что с ними что-то не так. Они были слишком бледными и каким-то плоскими, если уместно подобное слово. В очередной паре, идущей под руку, мелькнуло что-то знакомое, и Хоакина подалась вперед, чтобы лучше рассмотреть их. Да, она не ошиблась, это был ее дед-маркиз с высокой и пышногрудой дамой, которую Хоакина помнила только по портрету. Ее прабабушка, мать деда де Веласко. Покойного деда.

Хоакина вздрогнула и проснулась. Вокруг царила ночь и тишина, нарушаемая неизбежным стрекотом насекомых за окном. Страха от сновидения, как прошлый раз, не было, наоборот, появилось смутное любопытство. Что делала большая кошка возле дверей, в которую заходили покойники? Можно ли было поговорить с дедом и прабабушкой? Хоакина заворочалась в постели, досадуя на то, что проснулась, и постаралась заснуть еще раз, желая попасть к этим же дверям.

К ее великому удивлению, в следующем сне она вновь стояла чуть сбоку от входа в Королевскую большую оперу, а черная пантера наблюдала за идущими людьми. Но теперь и Хоакина всматривалась в их лица, охваченная смутным ощущением, что находится здесь не просто так. Вот прошел важный седоволосый сеньор, напоминающий преуспевающего колониального плантатора. Дон Марсело? А вон тот молодой человек, походящий лицом на дона Пабло, его сын Антонио? Хоакина поняла, что не знает, как выглядят эти люди, и в панике стала кричать пантере, чтобы она подсказала, те ли это, кто ей нужен. Огромная кошка повернула к ней голову и сощурила глаза. «Толку от тебя», ─ в сердцах воскликнула Хоакина. Один из идущих мимо людей вдруг повернулся. Это был пожилой невысокий человек в хорошо сшитом строгом костюме. На его носу блестело стеклышко пенсне. «Вы меня искали, сеньора? ─ спросил он. ─ Меня звали Мендисабаль, простите, что ушел раньше». Хоакина опешила, во все глаза смотря на него. «Искала? ─ пробормотала она. ─ Извините, я не помню». Человек улыбнулся и поправил пенсне. «Раздался звонок, ─ сказал он. ─ И из-за этого я здесь. А вы вспомните, обязательно вспомните». Он кивнул, прощаясь, и ушел за тянущей его за руку юной девушкой. Хоакина кинулась за ним, но тяжелая мягкая лапа пантеры отбросила ее от двери.

Сон прервался и перешел