Ночь живых мертвецов. Нелюди. Бедствие - Джон Руссо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чарльз давно уже интересовался историей рабовладельческого Юга и Конфедеративных Штатов Америки[1], хотя сам был уроженцем Севера и воспитывался в Кливленде. Он яростно осуждал рабство и искренне ненавидел его, но в то же время восхищался аристократами, которых во время войны зачастую поддерживали даже их собственные рабы. Романтический идеал доблестного рыцаря прошедшей эпохи был для Чарльза настолько привлекателен, что современники с их расчетливостью и цинизмом казались ему просто жалкими и ничтожными по сравнению с героями минувших дней. Впервые Чарльз и Анита встретились в Ричмонде в клинике, куда его направили работать интерном. В то время Анита Бледсо была еще студенткой и училась на медицинском факультете Виргинского университета. Может быть, именно потому, что Анита с детства росла в окружении «наследия Юга», она не слишком восхищалась его традициями и не разделяла восторгов Чарльза. Еще девочкой она не раз навещала дядюшку Горация в этом имении, и оно всегда казалось ей унылым и даже гнетущим. В доме повсюду были наставлены какие- то древние и никому не нужные вещи, вместо современных— простых и красивых. Теперь же, когда поместье Карсон целиком перешло во владение семьи Уолш, она по- настоящему оценила эту самобытную красоту. Дядя Гораций был на редкость скупым человеком, и хотя он питал к племяннице самые сентиментальные чувства, Анита все же была сильно удивлена, узнав, что он завещал все именно ей, хотя намного разумнее было бы передать этот дом во владение штата в качестве музея.
— Представляешь, — рассказывала она Чарльзу, — когда я была еще девочкой, это место казалось мне хуже преисподней!.. Тоска, скукотища!.. Когда родители брали меня с собой в гости к дяде Горацию, это была самая настоящая пытка. Я только и ждала того момента, когда снова приеду в Ричмонд, встречусь с друзьями и вновь окунусь в водоворот бесконечных танцев, вечеринок и походов по кинотеатрам. Но теперь я взрослый человек и не могу даже представить себе, как можно было жить в таком бешеном ритме. Невероятно, как я могла не замечать тогда всей этой умиротворяющей прелести
— А молодежь никогда не стремится к умиротворению, — сказал Чарльз, и глаза его заблестели. — У юных— вечный жар в крови. Им нужны острые ощущения, постоянное возбуждение и дикий необузданный секс.
— Нет, я вовсе не хочу сказать, что уже совершенно отощла от всего этого, — попыталась оправдаться Анита. — Время от времени и мне хочется чего-то необычного и интересного. А тебе?.. — Она с ожиданием и надеждой кокетливо посмотрела на мужа.
— Если бы Бренда сделала этот коктейль немного покрепче, то единственно, чего бы мне сейчас захотелось, так это хорошенько вздремнуть.
С этими словами Чарльз покончил с остатками мятного напитка, который в самом деле оказался на этот раз довольно водянистым. Он поставил стакан на стол и сладко потянулся. И в это время послышался скрип шин старого пикапа. Это возвращались с обеда Джордж Стоун и его маленькая дочка Джейни.
— Сегодня они прибыли на целый час раньше, — заметила Анита, взглянув на свои часы. — Интересно, почему?
— Мы с тобой такие приятные люди, что все так и рвутся к нам на работу, — улыбнулся Чарльз. — И не могут прожить без нас ни минуты.
— Скорее всего они рвались подальше от своей ворчливой Сары, — засмеялась Анита. — Наверное, она уже успела порядком допечь их за сегодняшний день.
Супруги приветливо помахали Джорджу и Джейни, когда те аышли из машины и направились к ним. Джордж Стоун имел вид человека, смертельно уставшего от жизни и окончательно разочаровавшегося во всех ее прелестях. Это был высокий костлявый мужчина средних лет с великолепной рыжей шевелюрой, носил всегда старые истрепанные башмаки, клетчатую рубашку, а поверх нее — грубый синий комбинезон. В свое время он начинал фермером, потом решил стать шахтером, но вскоре шахты закрыли как невыгодное предприятие. И тогда Джордж начал подрабатывать в поместье Карсон в качестве управляющего и при этом не считал нужным сообщать о своих доходах налоговой инспекции.
Этим летом, как только закончились занятия в школе, Джейни стала по крайней мере дважды в неделю ездить в поместье вместе с отцом и, помогая Уолшам по хозяйству, начала зарабатывать свои собственные деньги. Ей уже исполнилось двенадцать лет, и она очень походила на своего отца — была такая же рыжеволосая и веснушчатая и даже одевалась в точности как отец — в такую же клетчатую рубашку и комбинезон из грубой синей ткани. Только лицо ее всегда светилось радостью, и она была полна энергии и жизненных сил, которые давным-давно уже покинули тело и душу ее несчастного забитого родителя.
Джордж снял заляпанную машинным маслом красную теннисную кепку и, неловко теребя ее в руках, ссутулившись, поплелся вверх на веранду по широкой каменной лестнице. Через минуту он в самом жалком виде предстал перед своими работодателями. Джейни же повела себя значительно проще: ловко перепрыгивая через две ступеньки сразу, она широко улыбнулась и прокричала:
— Привет, доктор Чак! Привет, доктор Анита!
При этом девочка даже не обратила внимания на укоризненный взгляд отца, который всем своим видом пытался дать ей понять, что нельзя вести себя так развязно с настоящими «господами».
— Садитесь, пожалуйста. Устраивайтесь поудобнее, — сказал Чарльз, стараясь быть с Джорджем как можно дружелюбнее. — Мы сегодня успели уже переделать уйму дел, так что ближе к вечеру, наверное, поедем кататься.
— Хорошо, — сдержанно ответил Джордж и снова искоса посмотрел на дочь. — Я уже говорил Джейни, что первое, что она должна сейчас сделать, — это пойти в конюшню и как следует почистить Пулю и Молнию.
— Я уже бегу! — радостно закричала девочка, счастливая оттого, что ей доверили самостоятельно почистить лошадей.
— И поторапливайся! Ты помнишь, где лежат щетки?.. Только не вздумай там дурачиться или играть с ними. Работай добросовестно. И помни: только когда у тебя руки начнут отваливаться от усталости — вот тогда работа сделана как надо. А потом можешь дать им корма.
— Правда? Ты мне разрешаешь? — Джейни не верила своим ушам.
— Да, — подтвердил Джордж. — И давай поживее…
Но он напрасно поторапливал дочь — последние его слова Джейни уже не слышала; она вовсю мчалась вниз по лестнице и, одолев одним прыжком три нижних ступеньки,
