Обороты - София Чар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Матаан не ошибся.
В дверь не стучали, она просто распахнулась перед неожиданным гостем.
- Ваше величество, - приподняв бровь, он медленно склонил голову, привычно сложив руки за спиной.
Спокойный и невозмутимый внешне, жнец невольно напрягся. Что привело сюда короля? Неужели его план и правда раскрыли?
Впрочем, даже обороты выдержки не помогли Матаану скрыть свое волнение от взгляда Аскара. Едва заметно усмехнувшись, король неспешно вошел в комнату и просто опустился в кресло, жестом указав жнецу на второе.
Не сводя взгляда с Владыки, Матаан медленно опустился в кресло.
– Надеюсь вас все устраивает? Я распорядился устранить проблему с вашим домом, Ваше святейшество. Как только Обитель будет приведена в порядок – вы сможете покинуть замок. До тех же пор, я не могу позволить вам испытывать неудобство, – неспешно произнес король, не сводя взгляда со жнеца.
При этом взгляд Аскара был откровенно насмешлив. И от этого взгляда Матаан напрягся еще больше. Это было не подозрение, не результат их старой вражды. Король знал, что он причастен к его отравлению.
– Благодарю Зажигающего за его милость, – предельно любезно улыбнувшись, ответил жнец.
Приподняв бровь, Аскар как-то странно улыбнулся в ответ, склонив голову, не сводя с него взгляда.
– Благодарите… – негромко протянул он и неспешно поднялся с места. – Как вы считаете, Зажигающий благоволит отравителям, или тем, кто мстит за отравление?
От этого вопроса, всегда сдержанный жнец едва не дернулся, но заставил себя снова улыбнуться и тоже подняться с места.
– Убийца – может быть исполнителем воли божьей и народной, а мститель, зачастую, ведом лишь своей волей.
С каждым словом улыбка Аскара становилась все шире, пока он вовсе не рассмеялся, покачав головой.
– Вы были бы хорошим политиком, Матаан. Божья воля – редкостная и очень пластичная дрянь, которой можно прикрыть любое дерьмо, тогда как воля мстителя – отражение закона. Руководствуясь волей божьей, не стоит забывать о законе. Ваш бог накажет вас после смерти, а закон… Закон сделает вашу жизнь или очень короткой, или очень тяжелой, – отсмеявшись, заметил он и развернулся к выходу.
– И в жизни, и после смерти, величайшей кары достойны те, кто искажает истину, как говорил великий Вамарик, – проводив взглядом своего короля, спокойно произнес Матаан.
Это открытое пренебрежение, это издевательство вызывало в жнеце глухую ненависть и жгучую ярость. Только выдержка позволила ему даже не поменяться в лице, но не сдержать последних слов.
Верховным владыкой мира был Зажигающий, а не этот самонадеянный, а что главное – смертный, человек.
– А вы правы, – неожиданно согласился Аскар, уже у двери оглянувшись. – Предательство хозяина – ни что иное, как искажение истины, искажение своих обязательств. И за это я наказываю при жизни, а ваш Зажигающий расстарается после смерти. И моего наказания не избежит никто. Ни отравитель, ни шпион, ни пособник заключенных. Пусть даже все это, по какой-то роковой случайности, соберется в невинной, на вид девке-служке.
Одарив, мгновенно застывшего Матаана, холодной улыбкой, король скрылся за дверью.
Несколько мгновений жнец не двигался, прожигая взглядом закрывшуюся дверь. Сколько бы он сейчас отдал за две вещи: нож и спину короля на месте этой проклятой двери. Но мимолетная вспышка ярости схлынула так же быстро, как и накатила, оставив по себе только горькое послевкусие досады.
Давно он уже не получал столько щелчков за раз, точно сопливый мальчонка. Стоило признать – проклятый богохульник был и оставался серьезным противником.
– А я проигравшим, – с досадой, тихо проговорил Матаан, прислушиваясь к звучанию этих слов.
Оно его совершенно не порадовало, вынудило скривиться от досады и резко развернуться к осточертевшему окну. Нужно было тщательно все обдумать. В мире не существует безвыходных ситуаций, есть только недостаточно внимательный поиск вариантов.
Аромат свежего травяного отвара заполнил небольшую комнату с белеными стенами и простой мебелью. Свет, заливая ее через распахнутое окно, скользил по темному дереву пола, выхватывал ножку кровати и, разбиваясь о край кресла, обрушивался на стену. Впрочем, сейчас на пути этого потока появилось еще несколько преград.
В кресле, задумчиво помешивая в чашке отвар, обосновалась Воля, а на подоконнике, сложив ноги на, стоящий рядом столик, Барс.
– Как я уже говорила, была у Кирона, – отставив свою чашку, прервала молчание Анна. – Его люди заметили несколько кошар в городе. Вам и правда стоит поскорее убраться.
Вздохнув, Рамина только взглянула на нее.
– Я прекрасно это знаю. К ночи нас здесь не будет.
Побег из селения кошар пока что оставался самым безумным из всех, которые ей приходилось проводить. Хотя и оказался эффективным. Кошары не преследовали их и добраться до Лорея с лошадьми удалось без проблем.
Проблемы начались немного позже. Ехать к Тарису сразу было опасно, поэтому Ройше снова пришлось принимать кшерхов. Благо, в этот раз обошлось без разрушений.
Приподняв бровь, Анна взглянула на старую подругу, только хмыкнув и отпив горячего отвара.
– И да, дочку особенно не ругай. Да – сглупила, но, во-первых, она ваша дочь, во-вторых, это принесло определенную пользу, – все же подала она голос.
– Пользу? Анна, я не буду ее ругать просто оттого, что она уже сама себя наказала. Но пользы в этой выходке я не вижу, – поморщившись, Рамина и вовсе поднялась с места.
Впрочем, Барс только на отвела взгляд за окно, к Лэри и Нэри, что помогали Тарису управляться с лошадьми.
– Роща, у которой их схватили… Я недавно была там. Эти деревья не просто так видоизменились. Рамина, это червоточина.
Нахмурившись, Воля вскинула голову, тотчас встретившись взглядом с Анной. На миг в комнате повисла холодна, напряженная тишина.
– Разве о всех червоточинах не должны знать в вашем центре?
Поморщившись, Барс резко развернулась, убрав ноги со стола.
– Должны. О всех червоточинах, через которые пакость, заключенная на изнанке миров, может попасть в мир, мы должны быть осведомлены. Обо всех, даже в такой спокойной системе миров, как ваша. Я не хотела бы быть паникером, но мне кажется в нашем центре есть крыса, – уже совсем мрачно произнесла Барс с силой сжав ладони, прежде чем глубоко вздохнуть и вскинуть голову. – Поэтому выходка твоей дочери почти спасла этот мир. Червоточина еще не
