Последний свидетель. История человека, пережившего три концлагеря и крупнейшее кораблекрушение Второй мировой - Фрэнк Краке

Примерно через полчаса в порт вошел огромный грузовой корабль «Афина». На носу и корме высились мачты, а в середине виднелась белая надстройка около четырех этажей. Виму показалось, что длина корабля не меньше сотни метров.

Капо только этого и ждали. Узников выстроили в ряды по пять человек. Виму не удалось оказаться в середине. Он очутился впереди и взошел на борт одним из первых. Один из капо погнал его по сходням на верхнюю палубу. У Вима не было времени подумать, потому что он спиной чувствовал следующего заключенного. Их подвели к люку в палубе, не больше квадратного метра, и ко входу в один из четырех грузовых отсеков.

По металлической лестнице Вим спустился в темную дыру. Примерно через пятнадцать ступенек он почувствовал, что его дергают за штаны те, кто находится ниже. Через мгновение он потерял равновесие, и его потянули дальше. Он боялся что-нибудь сломать, но его подхватило множество рук. Инстинктивно он принялся драться и лягаться и с глухим стуком рухнул на пол. Обитатели трюма набросились на другую жертву. Вим поднялся, огляделся и понял, что он потерял свою куртку – а с ней всю еду и ложку. К счастью, миску он привязал к поясу, и сорвать ее не удалось. Сандалии тоже остались при нем – он предусмотрительно привязал их к ногам понадежнее.

Впрочем, жаловаться не приходилось – его встретили еще по-божески. Большинство других узников оказывались в трюме в одном белье и босиком. А он лишь замочил штаны в слое грязи в несколько сантиметров глубиной.

Вонь в трюме стояла, как в лазарете, только еще сильнее. Вим начал задыхаться, но усилием воли заставил себя успокоиться, осмотреться и подумать.

Больше всего в трюме было русских, и это его не порадовало. Сотни русских пленных срывали с вновь прибывших все, до чего могли дотянуться. Они кидались на новых заключенных, как пчелы на мед. От них нужно держаться подальше. Но ему нужна была поддержка. В одиночку в окружении обезумевших от страданий существ не выжить.

Он подобрался поближе к двум заключенным, которые говорили по-голландски. Они собирали всех замеченных голландцев в свою группу. Когда их оказалось около двадцати, они нашли себе место в углу, где находилась металлическая платформа двадцать сантиметров шириной и пятнадцать сантиметров высотой. Она была закреплена на киле корабля. На ней можно было сидеть, не замочив штанов в грязи на дне трюма.

Примерно через час все успокоилось, и они уселись плечом к плечу, чтобы осмотреться. Они почти не разговаривали – каждому нужно было осмыслить новую ситуацию. Тем не менее они быстро сошлись в одном: если их скоро не освободят, корабль станет их могилой. Некоторые даже утверждали, что нацисты собираются торпедировать корабль с подводных лодок, которые в порту ждут приказа. Ни один узник концентрационных лагерей не должен выжить и не должен рассказать об ужасах нацистского режима.

Вим отказывался в это верить. Конечно, может быть, это и правда, но почему бы союзникам не прибыть вовремя? Они же совсем недалеко, иначе лагерь не стали бы эвакуировать так срочно. Настроение узников постоянно менялось от надежды к страху. Они ждали союзников и боялись неминуемой смерти.

Вим не представлял, насколько он близок к правде. Когда он спустился в трюм «Афины», британцы продвинулись на сто километров от Бремена к Гамбургу и прорвали последнюю линию обороны немцев. До Любека им оставалось всего шестьдесят километров. Конец был близок.

На борту Вим потерял счет времени. Было где-то около полуночи. Он боялся заснуть. Все подсказывало ему, что что-то должно случиться. Они оказались в относительно неплохом месте. В других углах большинство заключенных облегчались прямо на пол. Многие страдали дизентерией и другими кишечными заболеваниями, и экскременты просто вытекали из них там, где они стояли или лежали.

За спиной Вима началась дикая драка. Узники, которые сидели на деревянных балках над ними, испражнялись прямо на тех, кто сидел внизу.

Жажда становилась невыносимой. Вим видел, что в грязи на дне становится все больше и больше мертвых. Трупы лежали на спинах или на животах, лицом в грязь. Запах разлагающихся трупов смешивался с и без того невыносимым зловонием. Даже скот перевозят не так. Так прошла первая часть ночи. Через какое-то время стало потише, и он задремал. Но оказалось, что это затишье перед бурей.

Около восьмидесяти русских заключенных неожиданно устроили набег. Они как саранча набрасывались на других узников. Люди кричали и визжали, как свиньи. Повсюду вспыхивали драки. Вим слышал, как железные перекладины проламывают черепа. У слабых не было ни единого шанса. Голландцы держались плечом к плечу. Они похватали все, что попалось им под руку, чтобы защищаться. Когда стервятники оказались рядом, они выставили свои палки. Русские, похоже, знали, что взять с них нечего, и исчезли в темноте так же быстро, как появились.

Низкий монотонный гул подсказал Виму, что двигатели корабля включились. Они набирали скорость, и он слышал, как волны бьются о киль.

Неужели их везут в Швецию? Заключенных охватывала морская болезнь. Многих тошнило. Лучше было не думать о том, что творится на полу. Под мерный шум волн Вим задремал.

Проснулся он от яркого света, проникшего в трюм. Люк открыли. Наступил новый день: 30 апреля 1945 года. После ночи, проведенной на металлической пластине в мокрых штанах, влажной рубашке, без куртки Вим продрог до костей. Тело у него зудело от вшей и других насекомых. Он старался чесаться как можно меньше, чтобы не повредить кожу.

С палубы капо крикнули, чтобы узники передали наверх трупы. Голландцы сидели дальше всего от люка и боялись потерять свое место, поэтому они не двинулись.

Перед их глазами разворачивалось жуткое зрелище. Узникам, которые находились рядом с люком, сбросили веревки. Ими предстояло обвязывать трупы. Истощенные, закаменевшие тела обвязывали за щиколотки и поднимали наверх. Головы их и плечи бились о стенки, руки обвисали, словно выпуская последнюю надежду на выживание. Другие трупы привязывали за руки или ноги. Прошло больше часа, прежде чем все трупы вытащили на палубу. А если бы они захотели вытащить тех, кто уже был почти мертв, работа заняла бы целый день.

Потом охранники на веревке спустили в трюм большой котел с супом, который больше напоминал воду. Еще сбросили мешки с хлебом. Тем, у кого имелись миски или кружки, позволили подойти первым. Распределять еду взялись бельгийцы. Заключенные страдали от голода и обезвоживания.

Когда первые двадцать-тридцать заключенных получили свою порцию супа, прошел слух, что котел почти пуст. Заключенные в конце очереди стали напирать и агрессивно проталкиваться вперед. А потом произошла катастрофа. Котел опрокинулся, и драгоценная жидкость смешалась с грязью на полу. Для некоторых узников это не стало препятствием. Они рухнули на пол и принялись хлебать омерзительную жижу.

В лазарете Вим видел, к чему это приводит. Он изо всех сил удерживал соотечественников от этого. Они послушались и через несколько часов увидели, от чего уберег их Вим. Десятки людей валялись на полу, скорчившись от мучительной боли в животе. Их рвало, и они буквально сходили с ума. Ужасное зрелище. И никто никому не мог помочь.

Вим почти разучился глотать. Он с трудом проглотил кусок заплесневелого хлеба – пришлось тщательно пережевывать мелкие крошки, иначе хлеб просто не лез в горло. Но ждать долго было нельзя, поскольку остальные заключенные этого только и ждали.

Они снова плыли бог знает куда. Днем корабль остановился у набережной или рядом с другим кораблем. Вим услышал и почувствовал удар. Через какое-то время люк открылся, и в воздухе снова повисли трупы. Когда на палубу вытащили около тридцати тел, в трюм стали спускаться новички. Русские словно почувствовали это. Они в мгновение ока изготовились и принялись срывать с новичков одежду, отнимать вещи и еду. Вим слышал, как хохочут на палубе капо.

В трюм спустили сотни заключенных. Люди набились, как селедки в бочку. Может быть, это и есть план нацистов? Еще несколько дней – и корабль превратится в плавучий морг. Солнце раскалило металлический корпус, и в трюме стало невыносимо жарко.

Среди новичков оказалось несколько крепких бельгийцев и французов. Они взялись за распределение вечерней еды. Им удалось убедить узников, что супа хватит на всех, если они будут