Всем смертям назло - Титов Владислав Андреевич

Туе. АССР, г. Кызыл, Галина Г.».

«Здравствуй, дорогой Владислав!

С чувством глубокого уважения шлю тебе чистосердечный привет от себя, березовых рощ и перелесков, голубых озер и седого Днепра, от героической земли смоленской. Извини за беспокойство, но я давно собирался тебе написать и все не решался. Надеялся, что смогу обменяться личными автографами на книжках, но… И вот, услышав по радио твой голос и кусочек из новой работы, рискнул написать коллеге по перу.

Случилось так, что, когда я поставил последнюю точку на черновике первой рукописи, смоленское издательство закрыли. Естественно, моя рукопись „Соловьи Приднепровья“ объемом пятнадцать печатных листов вернулась назад. Это повесть о жизни деревни шестидесятых годов. Нашим смоленским отделением Союза писателей она была одобрена, но в Москве нашли причины отказать в публикации. Но, как говорится, я не опустил руки и продолжал работать над второй повестью о красных следопытах и людях, которые погибли, защищая наш край в 1941 году. И эта рукопись одобрена нашим СП, но ее мне тоже вернули из издательства. Обе рукописи лежат на столе, так же как и сам я лежу вот уже четырнадцать лет из тридцати четырех.

Не пугайся, друг! Я не буду жаловаться на свою планиду. Ты хорошо знаешь, чего стоит один день такой жизни, к тому же без надежд на будущее, живя на 27 рублей пенсии. Семь из них за квартиру плачу, пять на курево, остальные на лекарства и жизнь. Но все это мелочи. Главное же, это не зря прожить. Ведь я для чего-то рождался на свет! Неужели эти четырнадцать лет я переживал адовы муки для того, чтобы теперь умереть?

Помнишь, твой Серега бежал к железнодорожному полотну? Уверен, что ты прочитал Амлинского „Жизнь Эрнста Шаталова“. Эрнст подбирался к окну. Испытал это и я, но пистолет дал осечку. На второй заход не хватило сил. А скорее всего струсил. После такой щекотки в черепке, видимо, включаются какие-то новые клетки, которые заставляют искать выход, чтобы не существовать, а жить. Если можно, разреши, я пришлю тебе свои рукописи. Я уверен, что ты не покривишь душой и скажешь то, чего они заслуживают. Твой суд будет самым справедливым в этом мире. Пойми меня правильно. Жить без надежды и цели в моем положении бесполезно Все время лежу, иногда, когда чуть-чуть терпимо, сижу. Тогда из окна видны кусок неба и ломоть улицы.

Г. Ярцево, Анатолий Ш.».

«Я не нахожу слов, чтобы передать вам чувство искренней благодарности и восхищения. Обещаю, что буду стараться делать все, чтобы найти свое место в жизни и быть полезной людям.

Мне двадцать лет, ровно столько, сколько было вашей Тане. Уже пять лет я прикована к постели. Прикована навсегда, навек. Место в жизни… Нет надобности объяснять вам, что это значит для меня. Своей повестью и жизнью вы вселили надежду.

Альбина К., Ивановская обл.».

Нет, эти письма не пришли одно за другим, в одной пачке. Я нарочно подобрал их и расставил в таком порядке. Это из почты одной недели — 683 письма. Я не привожу здесь ответов, которые дал на все эти письма. И не потому, что ответы эти носят очень личный характер. Нет. Я приглашаю вас подумать над этими человеческими документами. Может быть, они откроют вам доселе неизвестную жизнь. И еще:

«В возрасте четырнадцати лет я заболел и после длительного пребывания в больнице на всю жизнь остался инвалидом. Передвигаюсь только с костылями. Некоторые люди смотрят на меня как на заморского зверька, а старушки ахают и крестятся. Временами рождается такое чувство, что ушел бы от людей, закрылся бы где-нибудь и никогда не встречался с ними. Ну а как без людей? Мне двадцать лет, начальную школу я закончил в своей деревне, и дальше надо было идти учиться в соседний поселок за сорок километров. В общежитие меня не приняли, в школу тоже не принимали. Мол, инвалидам не место в нормальной школе. Но после продолжительной тяжбы в роно и облоно в школу меня приняли. Жить пришлось на частной квартире, за километр от школы. С большими трудностями, но я закончил десять классов. Многое передумал в эти годы. Где же он, гуманизм, о котором у нас кричат на всех перекрестках? Или к таким, как я, он не подходит?

Поступил учиться в техникум, но заболел и закончить не смог. Выздоровев, решил устроиться на работу, но это оказалось не так просто. Везде я слышал: „Не можем, не имеем права брать инвалидов“. „Иди в дом инвалидов, там тебе найдут дело“. И все время приводили в пример Корчагина, Мересьева.

Поймите меня, я не хочу в дом инвалидов! Я хочу работать, иметь свою семью, жить свободным человеком. Только после восьми месяцев мытарств, когда газета „Новгородский комсомолец“ опубликовала статью „Барьер равнодушия“, мне предложили работу на полставки в библиотеке. Ничего не поделаешь, выбора нет, а жить-то нужно. Целый год дружил с девушкой, а она вышла замуж за другого. У меня нет друзей, не успел ими обзавестись, нее время по больницам, да и большинство людей таких, как я, обходят стороной.

Как мне жить, посоветуйте, пожалуйста.

Володя Д… Новгородская обл.».

«Товарищ Титов!

Спасибо вам! Я хочу это сказать так, как бы сказал это вам Егорыч или кто другой из вашего произведения. В вашей повести я нашла то, что сама пережила и переживаю, ту физическую и моральную боль, которые так хорошо известны вам. У меня не все так хорошо получается, как хотелось бы. По сравнению с вашим мое несчастье небольшое, но всю жизнь пришлось перестраивать. Девочкой одиннадцати лет я пережила трагедию. Три года не поднималась с постели, была закована в гипс. Все эти и последующие годы продолжала учиться в школе, училась хорошо, неизменно избиралась комсоргом класса. По окончании десяти классов решила поступить в Благовещенский медицинский институт, потому что с медициной была знакома уже десять лет, и не как-нибудь, а на своей шкуре практику познавала. Но в приемной комиссии „полюбовались“ моей ногой и сказали, что принять меня не могут. Это меня очень морально надломило. Но на следующий год поступила в университет на биологический факультет, думаю, что хоть как-то буду связана с медициной. Вышла замуж. Родила на свой страх и риск. Мальчишке моему уже пять лет. Вот так и живу. Еще раз спасибо за повесть. Верю, она многим поможет обрести себя.

Варя Е… г. Якутск».

«В пятом классе меня посадили за одну парту с мальчишкой. Мы оба были отличники, быстро нашли общий язык, после уроков шли вместе домой, вместе готовили уроки, читали книги. Он увлекался марками, я открытками с артистами. На зимних каникулах мы ездили в Одессу, Севастополь, в Москву и еще больше сдружились. Мы ведь уже взрослые, сейчас учимся в восьмом классе. О нашей дружбе узнали одноклассники и стали подсмеиваться над нами. С тех пор его словно подменили. Он перестал со мной здороваться, не замечает меня. Что случилось с ним? Я вижу, что теряю верного друга, но поделать ничего не могу. Мне сейчас так тяжело. Ответьте мне, что же мне делать? Не считайте меня глупой девчонкой, ведь это так серьезно, особенно в нашем возрасте.

Оля С, г. Саратов».

«Здравствуйте, Владислав Андреевич!

Это опять пишу вам я, Галя Б. Во-первых, хочу поблагодарить вас за ваше письмо. Получив его, я была очень рада и осталась довольна ответами. Особенно запало в памяти: зри в корень! Внешнее часто обманчиво. Не хотела отнимать у вас время, но снова пишу. Вы писали, что людям нужно верить, что без этой веры можно зачахнуть. Я сама знаю, что людям нужно верить, иначе и тебе никто не поверит. Вот какая история: дружила я с парнем, он говорил мне разные слова, я не верила, он злился, убеждая, спрашивал, почему не верю. Когда-то давно у меня была неудачная любовь. Тогда мне тоже говорились такие же слова. И все оказалось ложью. Ложь поджидала меня и на этот раз. Он уехал и даже не ответил ни на одно из моих писем. Мы живем с девушками в общежитии и часто спорим по этим вопросам, и всегда каждый остается при своем мнении. Тот, кто не обжегся в жизни, — верит, тот, кто обжегся, — не верит. Трудно нам разобраться в этом. Посоветуйте, пожалуйста.