Дневник Маргариты (СИ) - Панфилова Маргарита

Отступление

Глава Академии Боевой магии Светлых искусств и Тёмных Викдар ди Столинский сидел за своим массивным письменным столом, заполненным всевозможными рулонами свитков, письмами, кипами прочих нужных и важных бумаг, которые он задумчиво просматривал, аккуратно касаясь длинными пальцами. Его должность главы магической академии подразумевала и ещё один весьма важный пост, про который мало кто вспоминал в обществе. На фоне кричащей вывески Глава Академии Магии, титула Герцога королевства, приставка Военный советник короля словно терялась и почти никто о ней не вспоминал. Но сам господин Столинский прекрасно понимал первоочередные свои обязанности.

Ведь по сути двести лет тому назад, указом тогдашнего правителя, было основано «Закрытое казённое заведение военного назначения», в которое в приказном порядке помещались все несовершеннолетние люди королевства у которых были выявлены магические способности. Дабы после прохождения соответствующего обучения, они служили на благо королевства за скромное жалование, подобно рядовому клерку. Причём, часто дети и подростки отнимались у нерадивых родителей под угрозой всяческих кар. Слишком многие из низшего сословия считали, что их чадо будет полезнее лично им в работе на поле во благо семьи, нежели оно будет болтаться где-то ещё. Что ещё можно было ожидать от неотёсанной деревенщины. Да и мнением самих будущих магов тогда никто не интересовался. Так что и вид академии и методы, царящие тогда в этих стенах были соответствующими — жёсткими и весьма суровыми. Чего только стоил список провинностей, за которые следовали телесные наказания — двести двадцать три пункта, между прочим.

Тогда в королевстве царил культ «Чистых» — фанатики и моралисты, поборники мнения, что все проблемы этого мира в том, что люди и нелюди не желают делать то, что должны, а предпочитают либо ничего не делать, либо просят слишком много за свою работу. Магия, искусство, ремёсла и прочее приравнивалась к общественным благам, которые должны служить всем, а не только своему обладателю. Соответственно корона и церковники имели право распоряжаться всем этим. Проще говоря корона должна утверждать списки того, что можно делать и создавать, а что нет. Также диктовалось сколько должны стоить все разрешённые услуги и товары. Всё что не разрешено то преступление, а не желание делать то, что тебе указанно — грех.

Магистр Столинский помнил времена своего ученичества в этих стенах и совсем не сожалел что они прошли, пусть даже и такой ценой. «Великая чума» убила чуть ли не половину всех жителей королевства, а в конец обезумевшие фанатики «Чистых» только и знали, что кричать о том, что таким образом общество очищается от грехов и грешников. И призывала не сопротивляться заразе, никуда не бежать и лекарств не искать. Кончилось всё предсказуемо — культ потерял последователей и утратил былое влияние. Люди не любят, когда их обвиняют в том, что это они сами виноваты в том, что в муках умирают их близкие и дети. Короне тоже досталось, вконец отчаявшиеся люди чуть было не устроили переворот, династия чудом удержалась у власти. Король был вынужден предоставить больше свободы и смягчить многие формулировки законов. В том числе касающиеся прав иных народов на территории королевства, военного призыва, налогов.

Обучение в академии стало почти добровольным (исключение разрушители) и почти бесплатным. Принимались на обучение все желающие и даже те, у кого магических способностей не было вовсе. Правда такие дисциплины как алхимия, фармацевтика, факультет военно-стратегического планирования шли только на платной основе. Впрочем, там как правило обучались отпрыски благородных или состоятельных фамилий, которые желали занять государственные должности. И тем ни менее академия продолжала щедро финансироваться короной прежде всего, как военное заведение и в обязанности ректора входило не только обучение будущих магов королевства, но и выявление среди них шпионов иных государств, стремящихся разузнать о тайнах обороны Фавеля и его союзников. Так же ректор должен был выявлять наиболее перспективных адептов из числа приезжих и делать так, что бы они оставались на службе в королевстве Фавель, а не возвращались в свои.

В данный момент магистр решал весьма странный для себя ребус. Он снова и снова перечитывал документы новой адептки, которую сам же и привёз сегодня утром в свою академию. Надо сказать, что после немного спонтанного знакомства и непродолжительного совместного путешествия с этой особой, магистр запросил дополнительные сведения о ней и не получил почти ничего. Точнее он получил всё что мог: сведения о происхождении, полные отчёты нескольких осведомлённых персон о событиях, что привели её в стены этой академии. Тамошний военный комендант прислал описание скоромной деревенской простушки из захолустья и подробный отчёт о семье и окружении в которой она росла и жила до этого момента. В этих сведениях не было расхождения, противоречия, в них не было ничего интересного или необычного, каких-либо пробелов или хоть чего-то такого пикантного — вроде слухов о незаконнорождённом бастарде. Нет, ничего такого не было. По документам выходило что адептка Иллия Серая — это деревенская девушка, чьи интересы не выходили за рамки родной деревни, без образования, воспитанная в традициях безродного сельского жителя, которому положено сгибать спину практически перед всеми остальными сословиями, характер покорный, если не сказать отсутствующий, нрав боязливый, глубоко верующая, интересы просты — стать женой и рожать детей. И как это описание соответствовало тому, что он видел все эти дни?

Да никак. Не сходился образ из документов с тем, что маг видел своими глазами. Иллия произвела на него крайне непонятное впечатление и неоднозначное. Не отрицательное или раздражающее, не хорошее или плохое, а именно что непонятное. Она удивлялась тому, что не удивляло никого, например, деталям одежды или виду животных и растений, словно ей три года не больше. Она казалось ничего не скрывала, вопросов что можно было трактовать двусмысленно не задавала, не испытывала робости в общении, но и кокетничать даже не пыталась. Никак не контролировала свою мимику, и не ограничивала себя в действиях. Чего стоило только эта её наглая выходка — выдать себя за особу, приближённую к нему. Словно она не знала, что за такую наглость можно и поплатиться.

Маг следил за девушкой непрерывно, но так, чтобы она этого не заметила. Она же не только позволяла себе то, о чём люди её сословия и помыслить не должны, но и не делала того, что как раз можно было бы от неё ожидать — в её речи отсутствовали характерные нотки почтительности к знати или страха перед большим городом. Не реагировала она и на то с чем по идее сталкиваться в своей жизни и не должна была, например, считала нормальным его приглашение на обед, а это к слову сказать была провокация с его стороны. Но девушка и ухом не повела, как будто её каждый день высокородные за свой стол звали, более того, не зная названия самих блюд, она грамотно комментировала их вкус и умела пользоваться всеми столовыми приборами, но при этом не соблюдала положенного этикета за столом даже в мелочах, полностью игнорирую его персону. По этикету она должна была оказывать ему знаки уважения, предлагая первому попробовать блюдо и не забывать предлагать налить вина или подать хлеба. Словно её недоучили или забыли объяснить самое главное. Кроме того, она умела читать, писать и со счётом была более чем знакома, хоть и сама без тени смущения утверждала, что ей практики не хватало. Но такие рваные знания это было бы полбеды, главное — это её характер. Если бы в документах не было написано, что она простая деревенщина, то он бы никого в это не поверил. Рефлексы у неё совсем не те, но и на шпиона, которому положено сливаться со своей легендой, она никак не походила. На особу благородной крови скрывающуюся за маской простолюдинки она тоже никак не тянула.

Это особа просто не вписывалась в реалии жизни. Какую бы роль, принятую в обществе, на неё не примерь, всё одно не сходится, то что-то лишнее всплывает, то наоборот недостаёт чего-то важного. А иногда и вовсе проявляется то, чему нет объяснений. Чего только стоит брезгливое или разочарованное выражение лица, которое иногда внезапно появлялось на её лице, сам магистр в этот самый момент ничего заслуживающего такова отношения в упор не видел, хоть и очень старался вычислить.