Чужие миры - Галина Дмитриевна Гончарова

Миранда яростно закивала.

Потому что рот открыть боялась. Лиля слишком хорошо научила дочку, и то, что рвалось с языка у девочки, никак не вписывалось в образ страдающей влюбленной.

А рвался оттуда дикий мат.

Значит, кусочек счастья!?

Ах ты ж...

А если до дела дойдет? Подсунем в Ханганат опробованную девицу? И Амир такой дурак, ничего не поймет? Правда?

А поймет, так утрется?

Допустим, и поймет, и утрется... и какая жизнь тогда будет ждать Миранду? Ой, невеселая...

И недолгая. Это если не думать о других вещах, более «приятных». Люби Миранда на самом деле... каково бы ей было? Пока любовь еще не обрушилась водопадом, пока только первые струйки... да желай Джолиэтт ей добра — мигом бы посоветовала Миранде делом заняться.

Или еще как отвлекла., нашла бы и о чем расспросить, и на кого переключить, и Джерисону в уши напела бы, и Солея от двора удалила, и Ричарду нашептала. Гадко?

С точки зрения влюбленной дуры — ужасно. С точки зрения Миранды Иртон — так и следовало поступить порядочной женщине, которая заботится о благе лично Миранды. Даже ценой дружбы.

Край — высказать в лицо нечто неприятное про кобе- ляж графа и про глупость Миранды и пообещать молчать. Хоть так!

Но сводничать?

Так подставлять подругу?

Нуй с-самка же ты собаки, герцогиня!

Миранда всхлипнула особенно жалостливо — и принялась уточнять детали. Как, как она может встретиться с любимым? С единственным человеком на свете? С солнцеподобным и лучезарным, чей взгляд светит ярче лучей, а губы темнее рубинов, чья улыбка согревает сердце, а слова дороже алмазов...

Да, подобную чушь Миранда тоже могла выдавать страницами. В духе ханганатской словоохотливости!

Тоже — оружие... Джолиэтт была им сражена наапо- вал — и обещала помочь несчастным влюбленным.

Стерва!

>:< * *

— Мири?

Ганц Тримейн, в отличие от ее высочества, на беседы о погоде не разменивался. Вот еще не хватало.

— Мне посочувствовали, — отчиталась девочка, разматывая шарф — холодно на дворе.

— Только посочувствовали?

— Я бы сказала — умело подначили. Чтобы я продолжала рваться к любимому.

— Хм-м...

— И пообещали поговорить с графом, чтобы выяснить все о его чувствах.

Ганц кивнул.

— Мири, ты чудо!

— Дядюшка Ганц, а вы понимаете, что дешево не отделаетесь? — уточнила Миранда.

— То есть?

— У мамы был один проект... а кому он может пойти больше, я не представляю. Наверняка она вернется — и обрадуется.

Ганц насторожился, но было поздно.

Миранда уже потащила его в мастерскую. А впрочем, ничего страшного там не было. Просто плащ с пелериной, вроде того, в котором разгуливал Василий Ливанов.

Да, в том самом облике. В роли самого великого сыщика всех времен и народов — Шерлока Холмса.

Плащ пришелся впору, и был Ганцу очень к лицу. А вот кепи не понравилось...

❖ ❖ &

Человек посмотрел в зеркало.

И — пустота.

Зеркало словно ровным серым туманом затянуло. Не отражалось там ничего... или он ничего не видел?

Дурацкое стекло полетело в стену.

Глупая девчонка!

Что ж, она сама выбрала свою дорогу. Они всегда выбирают сами!

А что остается ему?

Только смерть!

Смерть...

Авестер, Берма.

— Счастья!!!

Лиля грохнула о землю глиняную кружку.

Здесь это было принято. Бить посуду на свадьбах. Потому и закупали у гончаров побольше «свадебных кубков». Дешевых, из плохой глины, зато разлетались они мгновенно и на множество осколков.

Чем больше посуды перебьешь, тем счастливее у молодых жизнь будет.

А тут не одна свадьба — две!

Замуж в вводили и Марион, и Лари... и где отпраздновать?

Только в «Ежике».

А поскольку трактир оказался слишком мал для всех пришедших, плюнули, да и вынесли столы на улицу.

Ладно — сразу вынесли.

Лиля посоветовала.

Свадьба же! Пьянка, драка, кто наплюет, кто наблюет, а кто и морду кому набьет... Кому оно надо — потом трактир отмывать да чинить?

На улицу!

И приглашать всех!

Прокормим!

Подруги согласились — и торжество грянуло.

Лари, нежная и трогательная, в белых цветочках. Марион, вся в голубом, счастливые до безумия дети, женихи — такие грозные и в то же время заботливые...

Да, здесь действительно чувства. Не только ожидание выгоды.

Лиля тихо радовалась за подруг.

Пусть у них все будет хорошо. Даже если они никогда не увидятся.

Свадьба гуляла и плясала. Свадьба пела и веселилась.

Невеселы были только четверо человек.

Вирмане.

Они тоже радовались, но — работа у них такая. Сидеть в трактире, охранять... они и заметили человека, который шел к трактиру явно с нехорошими целями. Почему мужчины так решили? А для хороших целей ни смола, ни пакля не требуются.

Первым среагировал Торв, а там и остальные подхватились.

А дальше-то как?

Понятно, схватили, скрутили, сунули в погреб — и задумались. А что с этим делать-то?

Нечего...

Или...?

Эйри подумал еще минуту, и отправился к Лилиан Иртон.

Когда Лиле сообщили, что некто пытался поджечь трактир, она даже удивилась.

Вот наглость!

Самоубийца? Бывает, дело житейское. А чего не вешался по-тихому, у себя дома? И людям бы не мешал?

Потом подумала пару минут, и поняла, что нет. Не самоубийца.

Тварь умная и наглая. И подлая...

Все празднуют. Самое время прийти и нагадить. Все пьют, веселятся, никто не следит ни за соседями, ни за имуществом — надо пользоваться! В таком бардаке и Шерлок Холмс потом истину не найдет!

Был? Был! Пил? Пил! А дальше что?

А дальше — все.

Алкогольная интоксикация, напрочь отшибающая память. Дело ясное.

Лиля и сама была чуток навеселе. Но соображать ей это не мешало — что там та доза для бывшего студента-медика? Женщина хмыкнула и последовала за вирманином.

— Показывайте героя...

Кто бы сомневался — им оказался Арман Пажо!

❖ ❖ ❖

Лиля обошла тушку соседа по кругу.

Потыкала носочком туфельки. А ножка у графини была приличного размера. И слегка поправившаяся после родов. Вес-то набираешь! А сбрасывать потом придется.

Так что Нежной феей Лилиан Иртон назвать было сложно.

— Кляп ему, что ли, выньте? Послушаю, что скажет.

Бирмане кляп вынули. Но вместо кляпа продемонстрировали кинжал. Здоровый такой — в памяти всплыло слово «скрамасакс». Или по-русски, попроще. Свинокол. И вежливо объяснили, что свинья — понятие растяжимое.

Пажо впечатлился, но ненадолго.

Лиля присела рядом.

— Ну и кто тебе заплатил?

Судя по изумленному лицу Пажо — никто.

— Сам решился?

Определенно, сам. А злости в глазах сколько — мог бы, так зубами бы порвал! Лиля покровительственно погладила мужчину по голове (руки потом мыть придется), стремясь спровоцировать его.

— Не переживай. Вот свадьбы закончатся — и отпустим мы тебя. А лучше... ребята, вы с него штаны спустите — и в народ пустите. Самое правильное будет, авось, даже его внукам такое припомнят.

И тут Пажо сорвало.

Из воплей стало ясно, что Алия — личность сугубо непечатная, но гадкая и вообще — как бы не сама Мальдоная, явившаяся на землю.

Что Марион и Лари — ее первые подручные и вообще шильды.

Что... сволочи, сволочи, сволочи!!!

Из воплей Лиля общую картину и составила.

Арман