Зеркала. Темная сторона - Мария Николаевна Покусаева

Я отлично понимала, что мне никто ничем не обязан.

Но жалость к себе, замешанная на этой отчужденности, на том, что я вдруг осознала степень одиночества в этом мире, жалость, настоянная на обидах и приправленная страхами, была сильнее меня.

Острый уголок кристалла впился в середину ладони, когда я с силой сжала амулет в руке.

Осторожный стук я сначала приняла за галлюцинацию, но он повторился. Я испуганно вскочила, наскоро вытерла ладонью слезы, заставила один из кристаллов на стене тускло засветиться, чтобы не было так страшно, и, набросив одеяло на плечи, слезла с кровати и осторожно приблизилась к двери.

Она открылась быстрее, чем я успела спросить, кто это вдруг решил навестить меня среди ночи.

Кондор сделал шаг в комнату и остановился, прислонившись к дверному косяку.

В руке у него была чашка, скорее всего, с чаем, и маг сделал глоток, не отрывая от меня пытливого, немного недовольного взгляда.

Я удивилась и застыла на месте, не понимая, что происходит и чего ожидать, но в итоге решила, что в любой ситуации следует сохранять вежливость.

– Доброй ночи, Кондор.

Он кивнул и сделал еще один глоток, продолжая молча меня рассматривать.

Я так же продолжала стоять на месте, думая, хорошо ли видны в приглушенном освещении мои заплаканные глаза.

Мне почему-то не хотелось, чтобы он это заметил.

Босым ногам было холодно.

Несмотря на расстояние между нами, я увидела, что волосы Кондора были влажными, слипшимися на концах, словно он не успел досушить их после мытья. Воротник простой рубашки оказался слегка расстегнут, рукава закатаны почти до локтя.

Я подумала, что вся эта почти уютная растрепанность, простая одежда – знак, что кто-то собирался спать, но зачем-то пришел ко мне.

Одним резким движением Кондор буквально влил в себя остатки того, что было в чашке, и, наконец, заговорил.

– Я пытался закончить дела пораньше, Мари, но, увы, меня задержала одна не самая приятная встреча и сопутствующий ей еще менее приятный разговор, – сказал он прохладно. – Мне сказали, что ты ушла спать, поэтому я решил отложить нашу беседу на утро. Очень сожалею, если не оправдал какие-то надежды.

Я тряхнула головой, не до конца понимая, к чему эти слова и не послышалось ли мне в них оправдание.

– Я не… Стоп. Что ты тут делаешь?

– Как – что? – усмехнулся он. – Пришел отвечать на вопросы, которые ты так жаждала задать сегодня за обедом. Чем ты опять недовольна?

– Я не недовольна, – ответила я, стараясь сохранять спокойствие, потому что яда в последней фразе было чуть больше, чем надо. – И я на самом деле ушла спать, и, знаешь ли, мне тут сказали, что ваши строгие правила содержат некоторые ограничения на присутствие взрослых мужчин у леди в спальне. Так что…

Я хотела сказать «а не пошел бы ты отсюда со своими претензиями, господин волшебник», но прикусила язык. Это было грубо и несправедливо.

– Вот как? – Кондор, кажется, был немного удивлен моим отпором.

Он вдруг сделал шаг вперед и прежде, чем я успела что-то предпринять, оказался рядом и ловко вытащил цепочку у меня из-за ворота. Она натянулась, слегка врезавшись в шею. Маг осторожно, но крепко держал в руках кристалл и внимательно смотрел в его холодную глубину, пока не увидел что-то, что заставило его перевести взгляд, очень строгий, почти царапающий, на меня. А я от испуга боялась пошевелиться.

– Ты его не снимала?

– Нет! Даже не думала! – Я выхватила амулет из его руки и спрятала, поплотнее запахнув одеяло на груди. – Кондор, я готова мириться с твоей бесцеремонностью, но ты хотя бы объяснись!

Извинений я не жду.

Он в ответ тяжело вздохнул и с неохотой признался:

– Я был не прав. И поспешил с выводами.

Я хмыкнула и открыла рот, чтоб съязвить, но Кондор продолжил:

– Извинения на словах обычно кажутся мне не слишком правдивыми, поэтому, если у тебя есть сейчас силы, я хочу предложить тебе прогуляться. И немного поговорить.

Я удивленно моргнула, зыркнула на свои босые ноги, а потом изогнула бровь:

– Что, вот прямо сейчас?

– Сейчас. Нет, не перебивай, пожалуйста. – Он жестом остановил меня, когда я опять попыталась что-то сказать – что-то насчет позднего часа, усталости, всего такого, что стало бы замечательным поводом пойти и поплакать еще. В одиночестве. – В моей голове много злых мыслей, – сказал он задумчиво и почти смущенно. – Не ожидал, что среди них окажутся еще и те, которые напоминают мне о невыполненных обещаниях. Я подумал, что это твоя обида, и она очень мешала мне заснуть. – Он заметил, что я невольно потянулась рукой к цепочке. – Но раз уж я все равно здесь, предложение о прогулке все еще действует.

Кондор настороженно замер, словно ждал от меня чего-то плохого. Тоже – злого. Топанья ножкой, к примеру, или предложения пойти куда-нибудь далеко.

Я молчала и старалась не шмыгать носом.

– Итак, милая. – Он наклонил голову набок, со скорбной миной посмотрев в пустую чашку, а потом, уже с хитроватой улыбкой, на меня. – Я предлагаю тебе полчаса прогулки на относительно свежем воздухе. Можешь надеть свои иномирские штаны, если тебе в них удобнее.

Это был весомый аргумент, потому что со всеми завязками на платье я без посторонней помощи могла и не справиться. А если дело касается того, чтобы влезть в джинсы, то, пожалуй, у меня появилась достойная альтернатива унынию.

***

– Мне точно не нужно брать пальто? – на всякий случай уточнила я, с опаской косясь на зеркало, которое перетащили из спальни в гостиную – видимо, чтобы леди больше не вздумала шляться ночью, где не надо и абы с кем.

– Было бы нужно – я бы сказал, – хмыкнул Кондор, и я нахмурилась, потому что в руках он держал сложенный сюртук. – Там, куда мы идем, есть крыша, и может быть довольно свежо, но не холодно. Готова?

Я кивнула, и он привычным жестом сцапал мою руку, а я зачем-то зажмурилась, когда делала шаг вперед, словно решила испытать саму себя на доверие.

А потом запахи едва не сбили меня с ног. Мир, в который я шагнула, был свеж и пах зеленью и водой, соком растений и, кажется, даже цветами. Я открыла глаза, готовясь к чему угодно, и едва не ахнула.

Мы вышли из зеркала, которое находилось в стене из грубого серого камня, в арке, нарочито разрушенной, поросшей мхами и вьюнком. Вьюнок оплетал арку, свисал на стекло завитками лозы с крупными цветами, которые в свете волшебного огонька, повисшего