Лаврентий Берия. Кровавый прагматик - Лев Лурье

Меркулову вторили и другие бериевские помощники. Из протокола допроса Степана Мамулова от 8 июля 1953 года:

Я лично убедился в том, что Берия – человек с чрезвычайно низким интеллектуальным и культурным уровнем. Отдельные партийные работники уверяли, что Берия за всю свою жизнь не прочитал ни одной книги. Думаю, что это соответствует действительности, я сам убедился в том, что Берия не способен к умственному труду. Он никогда по-настоящему не работал, был не в состоянии просидеть хотя бы час за серьезным делом. За него работали другие.

Секретарь Берии Борис Людвигов дополнял картину, рассказывая, что, требуя от него достать какую-нибудь книгу, Берия не умел назвать ни автора, ни заглавия книги, ни о чем она, а описывал ее цвет, формат, толщину, у кого в руках видел.

Берия, конечно, посещал юбилейные спектакли и премьеры советских драматургов и композиторов в знаменитой Тбилисской опере и Театре Руставели. В отличие от Сталина, общавшегося с писателями и не пропускавшего ни одного номера толстых художественных журналов, Берия с работниками искусств неформальных контактов не поддерживал и в тонкости литературных течений не вникал.

Интересовался Лаврентий прежде всего техникой. Годы, проведенные в строительно-техническом училище в Баку, не прошли даром. Он быстро понимал суть технологических процессов, легко выстраивал последовательность действий при возведении крупных хозяйственных объектов, имел вкус к архитектуре. Лаврентий Павлович действительно был очень хорошим менеджером. Не будь Октябрьской революции, вероятно, занимал бы важные руководящие посты, например, в той же компании Нобеля.

Берия несомненно был трудоголиком. По документам, сохранившимся в архивах ЦК компартии Грузии и частично нами публикуемых, видно, что он держал руку на пульсе всех, даже мелких вопросов, касающихся хозяйства, строительства и безопасности.

В биографии нашего героя важен принцип расстановки кадров, который он всегда соблюдал. Он верил только тем, с кем долго работал, кого видел насквозь. Поэтому в 1930-е годы происходит постепенная замена заслуженных кадровых партийных работников с дореволюционным стажем на бывших подчиненных Берии. В основном это чекисты, которых он подбирал со времен работы в Баку. Почти все они переходят на партийную службу. Деканозов отвечает за транспорт, Меркулов за торговлю, Шария за пропаганду и агитацию, Мамулов – за сельское хозяйство, Мильштейн – за физкультуру и спорт. В НКВД остались Сергей Гоглидзе, Богдан и Амаяк Кобуловы. Характерно, что все они переживут 1937 год – очень немногие из грузинского руководства.

Впрочем, судя по воспоминаниям, семья Берии жила довольно замкнуто. Близких друзей среди подчиненных у Лаврентия не было. Для открытой хлебосольной Грузии это казалось несколько странным.

Самый общеизвестный порок Берии – неудержимая тяга к противоположному полу. Об этом мы знаем довольно много, так как следователи в 1953 году сделали немало для разоблачения морального падения Берии. А опытный Лаврентий, понимая, что сей грех с точки зрения уголовного кодекса не смертельный, не отрицал очевидного и даже каялся. Правда, стоял насмерть, отпираясь от обвинений в изнасилованиях и совращении несовершеннолетних.

Первое свидетельство о том, что Лаврентий был юбочник, относится к бакинскому периоду, где товарищи публично ему ставили в вину приставание к девушкам на чекистской службе. В Грузии, с ее довольно строгими патриархальными нравами и мгновенно распространяющимися сплетнями, дать себе полной воли Лаврентий Павлович не мог. Хотя и не упускал любой возможности. По слухам, любовницей Берии была двоюродная сестра его супруги Александра Накашидзе, которую он внедрил в семью Сталина в качестве бонны Светланы Аллилуевой.

Сохранился удивительный дневник профессора, специалиста по марксизму-ленинизму Александра Соловьева, у которого был обширный партийный стаж и широкие знакомства на периферии ЦК. Ежедневно он записывал сплетни, ходившие в партийных кругах. В 1936 году Соловьев записал рассказ Жбанкова, бывшего чекиста, который жил в доме НКВД в Троицком переулке в Москве.

Под ним квартира, закрепленная за Берией для проживания во время приездов в Москву. Приезжает он часто. Говорят, любимец т. Сталина. Но в быту ведет себя очень распущенно. Жбанков жалуется, когда приезжает Берия, нет никакого покоя. Пьянка, крики, женщины, песни, танцы, дым коромыслом. Раз Жбанков позвонил, чтобы я пришел к нему. Поднимаясь по лестнице, я был оглушен. С обеих сторон двери в квартиры открыты, Берия занимал обе квартиры. Пьяные мужики и женщины орали, не обращая никакого внимания. Впечатление очень тяжелое.

Наконец, мы лично в Тбилиси общались со свидетельницей аморальных деяний Берии: Этери Орджоникидзе, племянницей Серго Орджоникидзе. Она, будучи еще ребенком, ехала от своего знаменитого дяди из Москвы вместе с Берией и своими глазами видела, что творилось в номенклатурном поезде:

Очень Берия был, знаете, ухажер большой. Я что знаю: когда он меня вез из Москвы, через Баку тогда ехали пять дней. Поезд отдельный, с поваром, всё так готовили, что дома не можешь так, кухня у него была, что вы говорите! И все менгрельцы – то мамалыгу готовят, то кто что хотел. По дороге заведут одну женщину, на следующей станции сбросят, потом вторую, третью. Первый день она у Берии, а потом чекисты – там рядом его обслуживали – он передавал по рукам. И когда мы подъехали уже к Тбилиси, жена должна была его встретить, одна женщина не хотела сойти. И вот тайком, тайком – а курчавая такая женщина была, черноглазая, так эту женщину выгнали насильно, она кричала, орала, да что там… Испорченный был человек.

В Сухуми мы записали интервью с Адиле Аббас-оглы, вдовой шурина Нестора Лакобы. Она лично общалась с Берией в доме Лакобы в 1936 году. Дело в том, что отец Адиле был против ее раннего брака и написал жалобу Берии. Первый секретарь заинтересовался этой историей, вероятно, как компрометирующей семью Лакобы. Сразу скажем, дальнейшего развития дело не получило. Но этот простодушный рассказ деревенской девушки дает нам интересный поведенческий портрет Лаврентия Павловича. Кроме того, он отражает репутацию нашего героя в Абхазии, несомненно, навеянную слухами о его эротических похождениях.

Итак, Адиле Аббас-оглы:

2-го мая Берия приехал в Сухум. И когда он приезжал, он останавливался на даче, и приходил в гости к Нестору, как друг. И как-то появился у Нестора в доме и захотел меня увидеть, кто я. Сария прибежала к нам и сказала: «Диленька, быстро одевайся прилично и приходи, у нас очень большой гость». Сказала, что он хочет меня увидеть, потому что к нему попало письмо моего отца, в котором тот жалуется на Сарию – якобы она обманом выдала его несовершеннолетнюю единственную дочь за своего брата Гамида Джих-оглы. Сария просила меня сказать, что мне уже семнадцать и в дом Лакоба я вошла по собственной воле.