Инкубатор Twitter. Подлинная история денег, власти, дружбы и предательства - Ник Билтон

– Что за фигню ты учинил? – спросил его приятель из Белого дома. – Да и выглядишь хреново.

Коэн вернулся в департамент, где ему велели посидеть за столом и подождать решения своей судьбы. Клинтон спорила с высшими чиновниками президентской администрации, которые настаивали на громком увольнении Коэна и всех причастных к делу Twitter. Госсекретарь возражала, утверждая, что люди делают свою работу в условиях меняющейся культурной парадигмы и Twitter – один из главных элементов этих изменений. На следующий день, во время утреннего совещания, Клинтон встала, подошла к месту, где сидел Коэн, положила на его стол New York Times и указала на пресловутую статью.

– Это здорово, – сказала она, едва не проткнув пальцем газету. – Именно так и надо было поступить.

А вот с другим человеком, официально не числящимся среди сотрудников, поступили не так мягко. В статье New York Times имя Джека упоминалось: вот человек, который согласился дать отсрочку отключения сайта. И хотя вины Джека в том, что его сочли принимающим основные решения, на этот раз не было, но Биз, Эв и Голдмэн уже не стали разбираться. Прочитав про Джека, они пришли в страшную ярость.

Биз и Эв несколько дней отклоняли все просьбы об интервью по поводу ситуации в Иране, заявляя, что не считают «подходящим» для Twitter вмешиваться в такую нестабильную политическую ситуацию, особенно когда протестующих разгоняют правительственные войска.

Казалось, Twitter занял определенную позицию в международной словесной войне. Казалось, Twitter определился, по какую сторону моральной и дипломатической баррикады ему находиться. И это последнее, чего хотелось создателям Twitter.

Случайный миллиардер

– Держу пари, он хочет купить нас, – сказал Голдмэн Александру Макгилливрею, недавно присоединившемуся к компании в качестве главного юриста. Эв смотрел на обоих, спокойно поедая сэндвич в ресторане «Чарлиз» в Пало-Альто.

– Ни за что, – парировал Александр по прозвищу Эймак, что звучало как приветствие. – Только не после того, что мы сотворили. Теперь они ни за что не будут пытаться нас покупать.

– Я согласен с Эймаком, – сказал Эв. – Брось, это было бы уж совсем странно.

– Нет, он попробует, – настаивал Голдмэн. – На что поспорим, Эймак? Давай. Пари.

Голдмэн, Эв и Эймак подружились еще в 2003 году, когда Google приобретал Blogger. В то время Эймак был помощником ведущего юриста Google и стал для блогерской компании специальным прикрепленным адвокатом. В Twitter он перешел внезапно.

– Я не великий спорщик, – сказал этот 36-летний, моложаво выглядящий юрист Голдмэну, когда Эв рассмеялся.

– Ну что, спорим? – ответил Голдмэн, протягивая руку через стол.

– Хорошо, – ответил Эймак и посмотрел на Голдмэна сквозь круглые очки без оправы. – Можно спорить, но я не вижу причин, по которым он попробует нас купить.

– Нам пора, – произнес Эв, посмотрев на часы.

Несколько минут спустя они уже сидели в машине Эймака – ветхой Honda Civic 1985 года выпуска. Эв рассказывал, куда ехать, сверяясь с телефоном. Голдмэн смотрел в окно.

– Этот парень стоит 7 миллиардов долларов? – саркастически спросил он, когда они проезжали мимо непритязательного дома. Место для парковки нашлось только на некотором отдалении.

Когда они подошли к дому, он показался им крохотным. Издали он казался ровно-бежевым, но вблизи стало очевидно, что стены раскрашивались неравномерно и где-то оттенок темнее, а где-то светлее. Участок перед домом размером с квартиру-студию, а на газоне выделялись заплатки пожухлой травы. Несколько жалких растений колыхались на ветру.

Друзья обошли скромную черную Acura, припаркованную на дорожке, и поднялись к парадной двери. Эв постучал и повернулся к Эймаку и Голдмэну, на лицах которых застыло удивление. Прошло несколько секунд, и они услышали шум поворачивающейся дверной ручки. На пороге стоял Марк Цукерберг.

– Привет, ребята, – сказал Марк, открывая дверь. На нем были джинсы, футболка и уже ставшие знаковыми адидасовские шлепанцы. – Привет, – повторил он, словно с первого раза его не услышали. – Заходите.

Марк говорил звуковыми байтами.

– Мы ждем еще пару человек. Давайте, я пока вам тут все покажу, – произнес он и пригласил в коридор дома, где жил со своей подругой Присциллой Чан. – Еще раз спасибо, что пришли. Я очень рад встретиться с вами в моем доме. Знаете, я не хотел, чтобы нас вместе видели в кампусе. А то сразу решат, что что-то происходит. – Он рассмеялся и посмотрел на Эва.

– Понимаю, – ответил Эв и вернул ему улыбку. У него не было настроения долго любезничать.

Отношения между Facebook и Twitter окончательно превратились в прохладные. И теперь они пытались решить проблемы, скорее всего, неразрешимые. В среду, 23 июня 2010 года, в 15:00 – то есть еще за пару недель до этого – Джош Элман, разработчик Twitter, выложил новый инструмент – «Найди и следи», позволявший пользователям Twitter находить в нем своих друзей по Facebook и фолловить их. Но через несколько секунд новый инструмент перестал работать.

Элман, умный, круглолицый разработчик, пришел в Twitter после почти двух лет работы в Facebook, поэтому сразу понял, что произошло.

– У нас проблемы, – сказал он Эву и Голдмэну, вбежав в кабинет к Эву.

– Ты уверен, что они нас отключили? – спросил Эв, услышав новости. – Это не наш баг?

– Не-а. Они отключили нас, – уверенно ответил Элман. – Наше приложение еще живо на Facebook, но они отключили вызов «френдз-точка-гет», он возвращает нам ноль, – заговорил он языком программиста. Другими словами, Facebook поменял замки на двери, по крайней мере для Twitter, заблокировав доступ к списку друзей на сайте, хотя тысячи других сайтов прекрасно пользовались тем же самым Rolodex.

IT-журналисты тут же заметили новый инструмент и принялись тестировать его, а когда он сломался, начали показывать пальцем на Twitter. Поэтому следующие несколько часов компания провели в интенсивной публичной перепалке с Facebook.

«Мы полагаем, что проблемы со стороны Facebook», – объявил Twitter на сайте компании, дав публичную пощечину Facebook. Facebook ответил что-то вроде «ай-яй-яй, глупая техническая заминка, мы работаем вместе с Twitter над устранением проблемы».

Но на самом деле имела место «полная лажа», как выразился Голдмэн, когда прочитал ответ Facebook. Топ-менеджеры Twitter предполагали, что Facebook недоволен новым инструментом, но им и в голову не приходило, что вторая компания просто убьет его в момент появления на свет. Еще раньше, на той же неделе, на совещании менеджмента в Twitter было решено показать Facebook будущий инструмент. Некоторые возражали против принципа «просить прощения, а не разрешения», но Голдмэн решил связаться с техническим директором Facebook Бретом Тэйлором, с которым они раньше вместе работали в Google.

– Мы не хотим, чтобы вы это запускали, – сказал Тэйлор Голдмэну по телефону. – Вы крупная компания, и мы хотим развивать с вами отношения в дальнейшем.

– Отлично, мы тоже хотим хороших отношений, но мы хотим запустить эту штуку, – парировал Голдмэн, отметив, что Twitter использует только публичные связи, которые Facebook делает доступными всем. – Мы просто хотели вас предупредить, что мы его выпускаем, – продолжил Голдмэн.

Этот ответ крайне расстроил Тэйлора, разговор быстро стал жарким и зашел в тупик.

Марк и остальные менеджеры Facebook в то время находились в Барселоне на конференции. Генеральный директор Facebook дал четкие указания отключить Twitter в ту же секунду, как будет запущено приложение.

Такова была ситуация на момент визита к Марку.

– Вот наша студия, – говорил тот, когда они шли по крохотному дому мимо комнаты с голубыми стенами. Там стояли два деревянных стола, стульев не было, и только в левом углу комнаты приютилась одинокая кожаная оттоманка. – Я пригласил сюда дизайнеров из Facebook, и они раскрасили комнату, – с гордостью добавил Марк, приглашая в скромную желтую кухню. Черная мраморная столешница была практически пуста.

– Ты только что сюда переехал? – спросил Голдмэн.

Марк остановился и посмотрел Голдмэну в глаза.

– Нет, – ответил он слегка сконфуженно. К счастью, в дверь постучали. Это прибыла остальная команда менеджеров Facebook.

Эв прекрасно понимал, насколько неприятным будет разговор. Он уже находился в подобной ситуации, когда полутора годами ранее Facebook попытался купить Twitter.

Все направились в гостиную, где не хватило сидячих мест. На публике Марк с подчеркнутым пренебрежением относился к 140-символьному конкуренту. Однажды в кругу друзей он сказал, что Twitter – такая «помойка, словно они в клоунской машине едут на золотую шахту и проваливаются туда». Но все-таки компания начала его беспокоить. В недавнем интервью блогу «Facebook Изнутри» Марк признал: «Я смотрел на их рост и думал: если он продлится 12 или 18 месяцев, то они смогут нас перегнать». Но затем снизил пафос своих опасений: «Оказалось, что их рост во многом искусственен. К ним выросло внимание прессы, и это привело к всплеску за короткий период времени». Правда, лишь отчасти. Twitter и сейчас рос невиданными прежде темпами. Дело не ограничивалось появлением у Опры, упоминанием в Time и на чемпионате мира по футболу, первополосной статьей в New York Times или связью с революционными настроениями. Количество новых регистраций не продолжалось ни на минуту. Каждую неделю Twitter устанавливал новые рекорды.